Снегурочка в беде (СИ) - "Awelina" - Страница 25

Халат был снят и отброшен в сторону. Я оплела своего мужчину руками и ногами, полностью потерявшись в чувственной лихорадке, позволяя ему ласкать себя все откровеннее, целовать еще с большим пылом.

Резинка трусиков, скользнув по бедру, впилась в кожу. Я ощутила его пальцы там, где все горело влажным огнем, требовало внимания. Не удержала стона…

Воронов, завершив поцелуй, глухо выругался, остановился. Провел ладонью по моему телу, от груди до живота, а затем уткнулся лбом в висок, переводя тяжелое дыхание.

— Это придется оставить на потом, — произнес хрипло, с неудовольствием.

Он перевернулся на спину, увлекая меня за собой, крепко прижал к себе, не давая вырваться. Впрочем, я и не пыталась. Прислушивалась к его частому горячему дыханию, сердцебиению в груди.

— Ты соврала тогда, ведь так? Ты не разлюбила меня, верно? — прошептал, ласково потеревшись колючей щекой о мою макушку, щекотно пробежался пальцами по бедру.

Я сглотнула.

— Секс не равно любовь. И если я загорелась сейчас…

Силилась собрать свое совершенно расклеенное, разморенное бушующим либидо сознание. Получалось скверно. Зато отнекиваться и врать, к счастью, выходило инстинктивно.

— Не дури, Леська. Уж я-то отличу одно от другого, — недовольный тон мужчина подкрепил легким шлепком по моей ягодице. — Почему ты ушла от меня тогда? Я чем-то обидел тебя, да? Наверняка что-то сделал, но, вероятнее всего, ляпнул.

Что ж за проклятие такое на мою бедную бедовую голову! Что ж я натворила и продолжаю творить?

— Еще раз повторю…

— Знаешь что, — он перебил меня, дернувшись. — Лучше молчи. Я уже сам все понял. А чего не понял, то пойму обязательно. Вижу, ты будешь до последнего отпираться.

— Я…

— Молчи, счастье мое с приставкой не.

Воронов наконец-то выпустил меня из капкана своих рук. Я улеглась на спину и едва успела сделать глубокий облегченный вдох, когда мужчина вновь навис сверху, не позволил мне ускользнуть.

Он нежно провел по щеке указательным пальцем, убирая пряди растрепавшихся волос, коснулся губ. Теплый взгляд плавил, ласкал.

— И чтобы ты тоже кое-что сама поняла, я признаюсь в одной вещи, — кривовато улыбнулся, поймав мою руку, когда я захотела убрать его палец подальше от своего тела, никак не желавшего принимать, что близости с этим мужчиной не будет. Ни сегодня, ни завтра, ни…

В чем он признается? Сердце радостно замерло, ожидая…

— Я подкупил Киселеву. Дал ей взятку.

Я прикусила губу, недоуменно глядя на Мишу: Киселева? при чем здесь она?

— То есть?

— То и есть, — выдохнул мужчина, ласково поцеловав кончики моих пальцев. — Когда Наталья Юрьевна всех обошла и пришла со своим предложением ко мне, я поначалу тоже отказался. А потом подумал: вот он — шанс. И согласился. Она как раз по второму кругу пошла обрабатывать агентов. Те готовы были меня на руках носить. Мои котировки резко вверх поползли.

Я во все глаза смотрела на Воронова, оцепенев. Миша как-то неуверенно и виновато улыбался — непривычно, необычно…

— Когда первый пункт был выполнен, приступил ко второму. Как бы между прочим поинтересовался у Ирины, что бы ее заставило отказаться сыграть Снегурочку. В итоге она получила флакончик дорогих духов. А я — тебя. В напарницы.

Я выдохнула, пытаясь осознать сказанное. Рациональному мышлению мешали отголоски желания, жар мужского тела, накрывавшего мое, возбужденная плоть, упиравшаяся в живот и … неверие.

— У тебя был целый план, чтобы… — начала неуверенно. Возможно, я ослышалась, не так поняла.

Миша нервно хмыкнул.

— После того как Киселева выполнила уговор и отказалась, я сказал, что буду Дедом Морозом при условии, если ты будешь Снегурочкой. Кадровичка ругалась как ненормальная, но в итоге сделала так, как я хотел.

О да, я все правильно поняла. От шока заледенела, онемела.

— Леся, — Миша пошевелившись, обхватил мое лицо ладонями, поцеловал в уголок губ, мягко коснувшись языком. — Я себя не оправдываю, но ты сама вынудила меня так сделать.

Прикрыв глаза, я вздохнула, постаралась остановить темный пугающий накат непонятных эмоций, начинающий зарождаться в груди, вызывающий дрожь.

Флакончик духов… Все подстроил, придумав целый план… Сама вынудила… Надо же.

Иными словами, я и он, полуголые, остановившиеся в шаге от жаркого секса в незнакомом доме, ЧП и ужасный поход сквозь метель, перевернувший все поцелуй, моя любовь-серия-номер-два, проклятое сотрудничество, повергнувшее меня в пучину настоящих мук — все эти тридцать три несчастья, как оказалось, вполне обоснованы. И обоснование им не только мои чувства и желания, но главным образом — треклятый Михаил Воронов, пожелавший во всем разобраться, но не пожелавший полюбить меня до такой степени, чтобы сделать предложение!

Отвернувшись, я завозилась под мужчиной, намереваясь выбраться. Он почти сразу же перекатился на бок, давая мне возможность сесть, подтянув коленки к груди, оглянуться.

Привыкшие к темноте глаза заметили стул, стоявший у двери. На спинке висел мой жакет, а на сиденье, кажется, были сложены брюки и блуза. Сумочка лежала рядом на полу.

Прекрасно. Я смогу одеться и более или менее привести себя в порядок. Действия — это единственное, что способно спасти мои нервы от взрыва.

— Сколько сейчас времени? — тихо поинтересовалась у Миши.

Он прекратил испытующе глядеть на меня, сверился с наручными часами:

— Шесть восемнадцать.

Спросил спустя мгновение, когда я спустила ноги с дивана:

— Ты ничего не скажешь мне? Ни в чем не упрекнешь? Не закатишь скандал?

— А в этом есть смысл? — безучастно ответила вопросом на вопрос.

— Потрясающая девушка, — насмешливо-восхищенным тоном резюмировал мерзавец.

Я встала. Чувствовала себя странно — тело словно чужое, слабое, уставшее. Видимо, все пережитое за последние сутки так сказалось. Что дальше? Свалюсь с простудой? Нервным истощением? Или сорвусь, отвесив своему бывшему-нынешнему пару пощечин и высказав все претензии как о настоящем, так и о прошлом?

Дойдя до стула на нетвердых ногах, я села на него, принялась неторопливо одеваться, обдумывая дальнейшие действия. Здесь не останусь, вызову такси, позвоню Алине, предупрежу, что у меня форс-мажор и задержусь ненадолго. Затем…

Воронов сел, подтянувшись к изголовью, заговорил:

— Ты ушла. Сказала, что чувств нет. — Я кожей ощущала пронизывающий взгляд мужчины. Он напрягал, будоражил, холодил адреналином. — Сначала я это принял, поверил. Скучал адски. Именно адски. Я не утрирую, Олеся. Бегал бессонными ночами да читал популярную литературу по женской психологии, — саркастично усмехнулся, сделав паузу. — И у меня было время все проанализировать, взвесить. И знаешь, эта твоя легенда сразу же затрещала по швам. Я вспомнил, что накануне ты была какой-то отрешенной, на себя не похожей. Когда мы встречались в офисе, ты казалась мне обиженной, разочарованной, но ни в коем случае не равнодушной. И я подумал: дам тебе и себе немного времени и расстояния, обычно это помогает. У меня поначалу даже выходило не злиться на тебя.

Я слушала его, застегивала блузу. Слова цеплялись друг за друга, вертелись, превращаясь в предложения, но по какой-то причине не могла их воспринимать. Они словно бы обертывали сознание в глухую пелену, в то время как оно все еще обрабатывало новость о том, кому я обязана ролью Снегурочки.

— А потом ты ушла на эти курсы, мы стали гораздо реже видеться. И ты изменилась. Будто бы успокоилась, начала все сначала, пошла дальше. Без меня.

Я горько усмехнулась:

— Естественно, допустить такого ты не мог.

— У меня была на то причина. Я не эпизод в твоей жизни, а ты не эпизод в моей, — с глухой яростью припечатал Миша.

Я вгляделась в него: руки сложены на груди, напряженный, хмурое лицо.

— Это ничего не меняет, — подытожила устало.

Надев жакет, я потянулась к сумочке и, достав из нее мобильный, проверила. Чудесно: он работает, заряда хватит, чтобы вызвать такси и уехать отсюда.