Нежданчик для Биг-Босса (СИ) - Невинная Яна - Страница 24

— Чувства воспылали, — отвечаю наконец со смешком, пряча улыбку за бокалом напитка.

— Ну конечно! Чувства! Так я и поверила. Она же ненормальная! — вспыхивает сестра, как будто к канистре бензина спичку ненароком поднесли. — Как можно додуматься прятать ребенка от собственного отца! Как ты мог ее простить? Надо в суд подать?

— Зачем? — пожимаю плечами. — Я обдумал ситуацию и решил, что результат гораздо важнее всего остального. Что теперь сокрушаться по поводу действий Риты и упущенного времени? Его не вернуть. Я рад, что узнал о существовании сына сейчас, пока не слишком поздно, пока он не стал называть отцом другого.

— Ну, вообще, ты прав… Я об этом не подумала, — с неохотой соглашается сестра, но вижу, что ей мало моих объяснений, она не удовлетворилась сказанным.

— А надо бы, голова нам именно для этого дана, Мариночка, — пытаюсь шуткой разрядить обстановку и напомнить ей о собственных проблемах, переключить ее с моих на свои.

— Намекаешь, что я свою не использую, Жданов?!

— Сама как считаешь? Не могу понять, что делать с твоим муженьком, с кучей его родственников…

— Ничего не делать, вернемся домой, будем жить как прежде. Неужели ты не видишь теперь, что он не от хорошей жизни искал жену побогаче? Я не обижаюсь, я верю ему. Иногда, Глебушка, нужно дать людям шанс. Ты же дал его Рите! Вот и я поняла, что не хочу лишать своих детей отца! Ты только нам не мешай, дай жить спокойно.

— Я что, мешаю? Вмешиваюсь? — удивленно смотрю на нее. — Просто забрал тебя из той хибары, в которой семья твоего грека живет. Ты хотела, как до моего приезда, спать вместе с детьми на одноместной кровати, что ли?! Совсем сдурела? Там даже нет нормального туалета!

— А что? Это тоже опыт, Глеб, — задумчиво произносит сестра. — Никогда не думал о том, как людям тяжело приходится и как они выживают? Это порой может толкнуть на не очень хорошие поступки. Наши с тобой избранники чем-то похожи — оба готовы на все ради достижения своих целей. Мой муж и твоя жена поймали богатых. Им не повезло родиться в богатой семье, как нам, но у Костаса есть талант — пение, и он его использует, чтобы заработать хоть какие-то деньги. Это честно. Ты точно так же в свое время зарабатывал боями и не считаешь это зазорным, а вот Костаса презираешь отчего-то.

— Уела ты меня, Марин.

— У меня нет желания тебя уесть, Глебушка, я просто хочу донести свою позицию. Вы шли разными путями, но не сидели сложа руки. А вот твоя Марина… Костас меня хотя бы любит.

— Я не знаю, Марин, честно, что делать с Попадакисом, — зажимаю пальцами виски и массирую, чтобы унять вновь ноющую боль. Она возникает, как только я думаю о доморощенном доме престарелых, которых наша семья продолжает спонсировать. — Я понимаю, что он ответственен за родных, помогает им деньгами из-за границы, поддерживает. Другой мог бы бросить семью и жить припеваючи, но он скрыл истинное положение вещей и заставил считать его альфонсом. Долгое время. Мне нужно сначала перестроиться, а потом принимать решение. Но и ты пойми, что старики не больные, не немощные, они могли бы работать и хотя бы привести свой дом в порядок. Я хочу остаться тут еще ненадолго и попробовать обратиться в социальные фонды, чтобы им нашли посильную работу или оказали помощь. Если не получится, отремонтируем дом сами, а там разберемся. Но ты пойми, мне сейчас совершенно не до этого! Работы — валом, надо возвращаться в офис, с Данькой разобраться, а еще… — обрываю себя, пытаясь справиться с эмоциями. — Почему ты считаешь, что Рита меня не любит? — спрашиваю, вспомнив слова сестры.

— Не знаю, такая, как она, относится к мужчинам как к денежным мешкам. Какой побольше, такой и берет, — с презрением отвечает сестра. — Глеб, давай по душам, а? Ты же не любишь ее, я не поверила в спектакль, который ты продемонстрировал, ни на секунду.

— И чем я себя выдал? — интересуюсь тихо, оглядываясь вглубь дома, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Ни Рита, ни старая карга — тещенька.

— Ничем, ты очень мил и приветлив, даже слишком, настолько, что скажется, что на зубах сахар скрипит, но я тебя знаю как облупленного, ты не стал бы так лебезить без какой-либо цели. Чего ты хочешь? — понизив голос до шепота, вопрошает сестра, глядя на меня с беспокойством. Вижу, что переживает за меня, готовая броситься на амбразуру, если понадобится. Мы друг за друга всегда горой, так было и будет.

— Нужно, чтобы Рита сама со мной решила развестись, это же очевидно, — усмехаюсь, откидываясь на спинку плетеного кресла.

— Как это возможно, если ты ангел во плоти?

— Это пока, Марин, пока, чтобы бдительность усыпить…

— Не проще было бы сразу подать в суд? Серьезно! Я не понимаю, — качает головой сестра, недоуменно хмурясь.

— И проиграть? Я же рассказал, как она меня ловко поймала.

— А если поймает снова? Вдруг у нее есть план Б? Не думал?

— Думал, конечно думал, поэтому и не спешу, — складываю пальцы домиком и упираюсь в них лицом, начиная раскачиваться в кресле.

— Глеб, ты не в себе, я это вижу, крутишься как на шарнирах, твоя нервозность недолго останется тайной, ты не сможешь долго притворяться. Я тебя знаю. Что тебя еще гложет? Позвони ей, — неожиданно берет телефон со столика и протягивает мне.

— Что? — вздрагиваю, возвращая ножки стула на место.

— Своей Даше позвони, — с понимаем улыбается сестра.

— Я не… Зачем? Она не хочет со мной разговаривать и ясно дала это понять, когда уехала домой от дома Риты. Я же рассказывал! — нервно дергаюсь и вскакиваю с места, подходя к перилам и опираясь о них руками, до боли стискиваю пальцы, заглушая в себя желания и потребности, которые сейчас совсем не ко времени.

— Что женщина делает, не отражает, что она думает в действительности. Твоя Даша сбежала, чтобы ты догнал, неужели неясно? А кто бы не сбежал в ее ситуации? От мужчины, который приехал к жене вместе с их общим ребенком?!

— Но она же прекрасно знает, что я не общался с Ритой и она мне подкинула ребенка, что она за нами следила, что все это жуткий фарс!

— Откуда?! Ты ей позвонил? Объяснил?! Глеб, ты как маленький! — громко шепчет сестра, подойдя ближе.

— Я решил дать ей время успокоиться и отдохнуть. Ты же знаешь, что по моей вине она прошла все круги ада, при том что не обязана была вовсе помогать с Данькой. А потом как-то все закрутилось, и теперь это не телефонный разговор, — пытаюсь донести свою мысль, но внутри что-то подсказывает, что в этих рассуждениях есть что-то в корне неверное.

— Скажу тебе кое-что о женщинах, братец, — подходит и утыкается указательным пальцем мне в центр лба, будто пытаясь внедрить таким образом свои слова. — Нам нужна ясность. Действия. Хоть говорят, что женщины любят ушами, все же действия мужчины тоже важны. Вот что ты сделал? Вошел с ребенком в дом бывшей жены, потом женился на ней и уехал в Грецию! Что девочке думать?!

— Я не собираюсь такое по телефону объяснять, это глупо и бессмысленно. Она не моя девушка, чтобы я с ней объяснялся. Как босс, не хотел надоедать подчиненной во время законных выходных, — мотаю головой, убирая палец сестры от своего лба. — Вот приеду и поговорю с Дашей нормально. Она очень разумная и спокойная, выслушает меня и поймет.

— Ты удивишься, братец! Дашу не знаю, но отчего-то уверена, что ни о каком спокойствии и речи быть не может в такой ситуации! Законных каникул! — фыркает, саркастически улыбаясь. — Чего только мужчины не придумают, лишь бы с женской истерикой не столкнуться.

— Хочешь сказать, я трус?! Намекаешь, что тяну резину, лишь бы не объясняться?!

— Ну не знаю, не я же не удосужилась за неделю поговорить с…

— С кем поговорить? Вы о чем? — на веранду вплывает моя богемная женушка в длинном белом одеянии, которое ее делает похожей на призрак. Только, в отличие от привидения, она до жути реальна. Скрипнув еле слышно зубами, растягиваю губы в любезной улыбочке.

— С Костасом, естественно! Как Даня? — перевожу тему, понимая, что уже соскучился по сынишке. Он спит уже два часа, а я все никак не привыкну к этому странному чувству, когда тельце мальчугана, сонное и разморенное, прижимается к моему.