Коридор в 1937-й год (СИ) - Солнцева Ольга М. - Страница 31

Одно волновало: пусть сын действительно хочет жениться на этом чуде, но только вот девушка его любит ли? Похоже, что Ниночка пребывает в раздумьях, насколько Паша для нее хорош…

А гостья из двадцать первого века между тем вынашивала в голове свои планы, отличные от мыслей Паши и Клавдии Кондратьевны. Ниночка придумала хитрую хитрость.

Она со своими родителями переехала в большой областной город недавно. И причиной было ее поступление в университет. Папа и мама даже в страшных снах не могли себе представить, что их любимое чадо будет жить в общежитии. Мало того, что это подобие человеческого жилья, по их мнению, кишело тараканами и клопами, так еще и сколько соблазнов для юной девушки таила студенческая общага. Поэтому папа оставил свою работу начальника на заводе в их городке и приехал в город на должность инженера. Они купили в кредит квартиру, и теперь гордились собой и своему мудрому решению: дочка учится в вузе, а после занятий возвращается в родной дом.

Вот и получилось: город, в котором теперь жила Ниночка, она почти не знала. Только те районы, где находился университет и их дом. И то – немножко.

Все еще не веря в переходы из настоящего в прошлое, она хотела найти свой дом. Именно дом как здание. Уже в первый вечер ее появления в Пашином жилище, она, едва дождавшись, когда парень отоспится после ночной смены, предложила ему прогуляться. Паша расцвел. Представил, как идет с Ниночкой под ручку. Все вокруг оборачиваются: ах, какую красавицу отхватил Пашка!..

…Они ходили по улицам, Ниночка растерянно озиралась, с Пашей почти не разговаривала. Но он не возражал: и сам – не великий говорун.

Ниночка, оглядывая чужой, совсем неживописный район, горько думала: да, теперь жизнь заставила – приходится «изучать» город, совсем не так, как она себе представляла. Проще было бы, если Паша знал названия всех улиц в городе. Но странным образом случилось так, что те улицы, которые знала девушка, в Пашиной голове напрочь отсутствовали. Он даже не вспомнил такие названия. Знаете, как бывает:

– Ну да, слышал, есть такая улица. Только где, не помню.

Нет, это не про Пашу. Он твердо заявил, что таких улиц в городе нет.

Когда Ниночка предложила ему посмотреть в интернете, он сделал такие круглые глаза, что девушка убедилась в том, что еще не все в нашей стране имеют компьютеры и умеют ими пользоваться. А интернет для них вообще нечто неизвестное. Впрочем, неудивительно: живет парень со старушкой матерью в деревянном доме, у них и телевизора-то нет, только радио. А уж о стиральной машине даже понятие не сформировано. Вместо этого стирают по старинке: белье кипятят, а рубашки, брюки, блузки трут вручную о волнистую алюминиевую доску. Мать ставит тазик с водой во дворе, наливает кипяточку и замачивает одежду, бросив несколько обмылков, пахнувших так, как будто она не стирать собралась, а блох из швов одежды выводить. А потом уже отчаянно елозит мокрыми тряпками по стиральной доске. Ужас!

…Пробродили они по округе часа полтора. Ни одной зацепки не нашла девушка, чтобы вспомнить дорогу к дому. Хоть какой-то знакомое здание, памятник, зеленый уголок со скамейкой или беседкой. Нет, ничего! Всё было чужим и совершенно не узнаваемым. За то, за что можно было бы ухватиться и следовать дальше, как клубок разматывая.

Вот и получилось, что Ниночкина хитрая хитрость пока никак не работала.

А может, просто район не тот? Ведь областной город – огромный. А Пашин дом – наверно, на окраине…

…На следующее утро у Паши был выходной.

– Может, в центр города съездим? – осторожно предложила Ниночка.

Парень заметно обрадовался.

– Давай! Позавтракаем и поедем…

…Они уехали на трамвае в центр города и там принялись бродить, держась под руки. Так Паше хотелось, а Ниночка не возражала. Всегда домоседка, теперь девушка ругала себя, что так мало гуляла по теперь уже ставшим ее городу. Вот и случилось, что даже дом свой найти не может.

Хотя, если задуматься, это было немудрено. Вот она – центральная улица, разумеется, улица Ленина, – традиционное название для практически всех городов в России. Сильно изменившаяся, но вполне узнаваемая. Да, вот здесь – поворот к ее дому! Она узнаёт это место. Улица Лесных Партизанов. Нет, там написано другое название. Ниночка прищурилась, напрягая зрение. Улица Красных Большевиков. Кажется, так… Странно… Но дома похожи. Ладно, пойдем по ней… Дальше – еще один поворот, улица Цветочная. Во-он за тем домом должен быть Ниночкин дом. Она узнала! Она вспомнила! Девушка, рука которой выскользнула из широкой ладошки парня, почти бегом побежала по тротуару. Рядом затопал ногами встревоженный Паша.

Они повернули за угол дома, и Ниночка замерла испуганно.

Что это?!

На том месте, где тройку дней назад был ее дом, раскинулся пустырь. Большое открытое пространство, оккупированное пыреем, чертополохом, лопухами и крапивой.

Никакого дома здесь не было.

Ниночка растерянно-испуганно смотрела на буйно разросшиеся травы, и отчаянные мысли заполняли ее красивую головку: всё правда! Она в прошлом! И дом – ее дом! – еще не построили. Папа всегда, правда, с долей любви, называл их квартиру ХРУЩЕВКОЙ. То есть, дом построят в начале шестидесятых.

Слезки у Ниночки не замедлили появиться. Страх навсегда остаться в незнакомом ей мире кровожадно выглянул из зарослей сорняков. Она горько разрыдалась, закрыв лицо ладошками. Крепкие Пашины руки обхватили ее за плечи и притянули к себе. Ниночкины ладошки почувствовали шероховатую ткань пиджака, в нос ударил запах табака. Но стало легче от этой простой поддержки. И, когда он осторожно отнял ладошки от ее заплаканного лица и нежно поцеловал в губы, она не рассердилась…

Артем и Костя.

…- Есть хочется! – Костик шмыгнул носом.

– Надо бы на рынок за продуктами сходить! – Артем встал и подошел к двери вагона, где между досками обозначилась щель: можно было вести наблюдение изнутри. – Да и принарядить тебя надо, Костик, – он оглянулся на мальчика. – В такой одежде, как у тебя, наружу выходить нельзя.

Артем снова приник к дыре.

Сквозь щель проглядывало солнышко, напоминая о том, что начался новый день. Видны были железнодорожные пути. Людей поблизости не наблюдалось.

Выходить из вагона было страшно. Артем представлял, как ему придется кутать свой подбородок в платок, чтобы скрыть щетину, которая на ощупь была весьма колючей. Вблизи она наверняка будет заметной, даже светловолосая. Но и закутанная в платок до самого рта тетка будет вызывать подозрение.

– А вы вернетесь? – осторожно пискнул Костик.

Артем обернулся.

Мальчик, часто моргая, смотрел на него.

– Почему ты думаешь, что я не вернусь?

– Не знаю. Просто… Ой, простите! – в глазах мальчишки мелькнул откровенный страх. Наверно, он испугался, что дядя может обидеться на его недоверие и уйти. Не на рынок, а так… Своей дорогой. Что тогда делать ему, Костику, семилетнему мальчику, оставшемся в этом мире в одиночестве?

– А же не ушел, значит, помогу тебе! – пробубнил Артем, впервые подумав о том, что он, оказывается, может вызывать недоверие у других людей.

– Не надо мне переодеваться! – горячо заговорил малыш. – Мы с вами в этом вагоне поедем, и меня никто не увидит. А переоденусь я, когда к бабушке приеду.

– Ну, умняшка, ты даешь! Знаешь, как это называется? Ждать у моря погоды! Так можно и состариться, пока этот вагон к чему-то прицепят, и мы поедем! И еще не факт, что в нужную нам сторону!

– А у меня хлеб есть. И немного воды, – совсем невпопад объявил Костик.

Он метнулся в угол, разгреб солому и извлек оттуда полбуханки засохшего хлеба и котелок. Держа сосуд за ручку, а хлеб засунув под мышку – даже не вспомнил, какая у него грязная одежда, – заспешил с «угощением» к Артему.