Астрель и Хранитель Леса
(Повесть-сказка) - Прокофьева Софья Леонидовна - Страница 19

— Прощай! — звонко крикнула она, пробегая через мост Зевни-Во-Весь-Рот.

Человек в сером вздрогнул, вскочил, озираясь, как со сна, выронил тяжелый кошель. Он выскользнул из его рук и, булькнув, ушел под воду.

— Прощайте! — шепнула Астрель, пробегая мимо низких домов, придавленных высокими черепичными крышами.

Вдали показалась башня Ренгиста Беспамятного, уходящая в вечернее небо неровными осыпающимися зубцами.

— Прощай, отец… — Сердце Астрель сжалось от глубокой печали и нежности. — Спасибо тебе. Я никогда не забуду тебя, хотя ты уже не помнишь обо мне…

Вот и опушка Оленьего леса.

Астрель остановилась, тревожно огляделась. Темные неподвижные ели. Могучий дуб, ствол его до корней расщеплен не то молнией, не то глубокой старостью. Тишина. Глянешь вглубь между деревьев, там уже шевелится темнота.

«Где же Гвен? — Астрель напрягла слух: не послышатся ли шаги, не хрустнет ли где ветка. — Гвен не мог меня обмануть. Он сейчас придет. Он уже близко. Вот раздвинутся ветки орешника и…»

Но все было тихо и пустынно. Неподвижно стояли деревья, окутанные зеленой мглой. Гвена не было.

— Что-то случилось, — с отчаянием прошептала Астрель. — Гвен…

Да, предчувствие не обмануло Астрель. А случилось вот что.

Если вы помните, друзья мои, Каргор превратился в ворона и вылетел из окна башни.

Светило солнце, заливая теплым золотом верхушки деревьев. Лучи солнца пробирались сквозь густую листву, и тогда клочок зеленого мха вдруг вспыхивал живым изумрудом, а капли смолы, сбегавшие по стволам, вытягивались как бесценное ожерелье.

Каргор, редко взмахивая крыльями, летел над лесом. Он пристально вглядывался в просветы между деревьями.

Иногда он видел удлиненное движением гибкое тело белки. Малые пичужки, кто побеспечней, в ужасе, суетливо бились в листве, стараясь поскорее укрыться в своих домиках.

— А… вот что я ищу!

На небольшой круглой поляне, поросшей ровной бархатистой травой, стоял высокий дом, срубленный из медово-желтых бревен. Затейливые карнизы украшали окна. На дверях резной узор из листьев. На ставнях вырезаны лесные цветы: фиалки и ландыши.

Каргор сложил крылья и опустился на зеленую траву поляны.

Как трудно ему теперь превращаться в человека, с каждым разом все труднее! Он ненавидит это тело. Ребра, словно тугие обручи, мешают дышать…

Каргор собрал все силы. Мгновение пустоты, чувство, что тебя нет… О, как это тяжко!

И вот Каргор, глубоко вздохнув, расправил плечи. Длинный плащ черным кругом упал на траву. По давней привычке Каргор оглядел свои руки, холеные, с зеленовато-гладкой кожей. Перстень с черным камнем и магическими знаками.

Дверь дома широко распахнулась, и на пороге появился Гвен, усталый, с топором в руках. Влажные от пота волосы прилипли ко лбу. Он улыбался. Это была невольно возникающая улыбка счастья.

— Так вот ты какой, Гвен Хранитель Леса, — негромко сказал Каргор, пристально глядя на юношу.

— Я не знаю вас, господин, — тихо ответил Гвен. — Войдите в дом, там прохладно.

Каргор покачал головой, поднял золотистый завиток стружки, понюхал его. На мгновение тяжелые веки закрыли глаза.

— Как пахнет… — прошептал Каргор. И тусклый, неясный свет каких-то далеких воспоминаний оживил его холодное, замкнутое лицо. — Гвен, не ходи сегодня вечером на опушку Оленьего леса, — ровным, невыразительным голосом сказал Каргор.

— Что вы знаете? Откуда? — с волнением воскликнул Гвен. — Астрель не придет? Почему? Что случилось?

— Забудь Астрель, — глухо проговорил Каргор. — Забудь, забудь Астрель принцессу Сумерки!

Руки Гвена невольно крепче стиснули топор.

— Забыть Астрель? — повторил юноша. Он даже усмехнулся. Недоверчиво и тревожно. — Забыть ее? Никогда! Скорее я забуду себя, забуду все, жизнь, солнце…

— А… Я так и думал, — почти равнодушно протянул Каргор, но в бездонной глубине его глаз вспыхнул багровый огонек. — Букашки… Шевелятся, упираются, думают, что от них хоть что-то зависит. Я в силах тебя убить просто взглядом, Гвен Хранитель Леса. Но это может мне дорого обойтись. Слишком дорого. Ты не стоишь этого, мальчишка. Все можно сделать проще. Ты не выйдешь из этого дома. Ты сам построил себе тюрьму. Славную тюрьму, Гвен Хранитель Леса!

Каргор пробормотал несколько невнятных слов. И вдруг дверь, украшенная узором из листьев, сама собой захлопнулась, резко втолкнув Гвена внутрь дома. Со стуком накрепко закрылись ставни.

Изнутри донесся бешеный стук топора.

— Что ж, потрудись, Гвен, — усмехнулся Каргор. — Все равно тебе не выбраться из дома. Не открыть ни окно, ни дверь. Я наложил заклятье на твой топор. Ты не сможешь прорубить им даже узкую щель. Маленькая зарубка и та будет тут же зарастать, словно ее и не было. Твой заветный топор — бессилен!

Каргор взмахнул рукой. Этого было достаточно. Плеснув крылом, от земли косо оторвался большой ворон с оперением, отливающим синевой.

«Как все просто. Как мне легко стать вороном, — подумал Каргор, летя вровень с верхушками деревьев. — Не слишком ли легко?»

Солнце, опускаясь, заливало светом верхушки елей, словно надев на них золотые шлемы.

«Скоро… — подумал Каргор. — Король, наверно, уже выехал из дворца. Да, ни Астрель, ни Гвен не увидят этого. Не увидят, что сегодня случится на опушке Оленьего леса. Там будет забавно. Когда-то это меня тоже развлекало. Теперь мне все на свете безразлично. Но случайный прохожий, пожалуй, поседеет, увидев такое. Впрочем, каждый раз одно и то же, а королю все мало».

Волшебник Алеша все утро просидел на лавке, слушая тягучее ворчанье тетушки Черепахи. Старуха целый час убирала посуду со стола.

— Уважаемая тетушка Черепаха, — ласково обратился к ней волшебник Алеша. — Не найдется ли у вас какого-нибудь плаща для меня? Я верну его непременно. Надеюсь, во всяком случае. Ночи холодны. Да нет, не в том дело. Но вы видите сами, я одет несколько необычно для ваших мест.

Тетушка Черепаха долго рылась в сундуках, вздыхала, бережно перебирая пропахнувшие пылью плащи, пока не выбрала самый изношенный и потертый.

— И этот для тебя слишком хорош, проходимец, — угрюмо проворчала она. — Он хоть и в дырах, да из чистой шерсти. Кто ты такой, чтобы я разбазаривала добро своего господина?

Потом она заперла все сундуки, искоса поглядывая на волшебника Алешу.

— Пойду в Олений лес. Насобираю трав и кореньев моему господину. Я уйду надолго. Может, вернусь только утром. А ты смотри, не вздумай тут что-нибудь трогать. Все крепко заперто, не надейся.

Продолжая ворчать, она взяла большой мешок и ушла.

Ренгист Беспамятный неподвижно сидел в кресле и дремал. И казалось, жизнь угасала в нем вместе с пламенем камина.

Волшебник Алеша дождался вечера. Днем выйти из башни он опасался.

— Пора!.. — Волшебник Алеша закутался в старый плащ. Сунул за пояс кинжал, вернувшийся к нему столь неожиданным образом.

Кот Васька крепко спал на ковре у камина. Волшебник Алеша на цыпочках прошел мимо, опасаясь его разбудить. Нет, брать с собой беспечного и легкомысленного кота в башню Каргора он вовсе не собирался. Мало ли что ждет его там?

Волшебник Алеша тихо вышел из башни Ренгиста Беспамятного.

Вот уже остались позади ласковые, теплые огоньки свечей в низких окнах.

Вдаль уходила вымощенная крупным булыжником дорога. Длинные тени деревьев пересекали ее, она слабо светилась в лунных лучах.

Что-то прошелестело в листве. Откуда ни возьмись, появилась птичка Чересчур, усталая, очень довольная собой.

Задев щеку волшебника Алеши крылом, уселась ему на плечо.