Без штриха (СИ) - Толстых Елена - Страница 8

— Мы с твоим папой не хотели, чтобы всё так получилось. Мы надеялись, что ты встретишь своего Истинного и он будет о тебе заботиться. Ведь не зря же природа нас сделала такими, — отец приобнял меня за плечи.

— Может, она нас так наказала, — опускаю голову на соседское плечо.

— Нет. Не наказала.

Отец чуть улыбнулся на этих словах, потряс легонько меня за плечи и положил свою голову поверх моей. Не знаю, сколько мы так просидели, — недолго. В этот момент мне было спокойно.

Папа вышел из кухни и застал нас такими — сидящими на полу, а меня — так вообще ещё в пижаме. Глаза у него были красные и опухшие. Отец ему улыбнулся, но улыбка вышла какой-то печальной.

— Завтрак готов, идите к столу, — папа сделал приглашающий жест.

Первым поднялся отец, следом я — и только сейчас понял, что ещё не посещал туалетную комнату, а мне туда очень надо. Захожу в помещение. Смотрю на себя в зеркало. Вид у меня не очень. Волосы растрёпанные, глаза красные. Я вроде немного плакал, скорее, не выспался, из-за чего болит голова. Окидываю себя взглядом. Обычный парень-омега в забавной хлопковой пижаме — шорты и рубашка коричневого цвета с рисунком в виде маленьких плюшевых медведей. Немного детская. Провожу по ней рукой. Когда-то плотная ткань поистрепалась и из-за этого стала очень мягкой. Мне эту вещь подарила бабушка, она её привезла издалека, куда мне никогда не попасть. Вздыхаю. Пижаму обязательно возьму с собой. Надо ещё вещи собрать. Вчера об этом даже думать не мог, а сейчас почти смирился с тем, что это сделать необходимо. Ничего не изменить.

За дверью раздаётся настойчивый стук, точнее, кто-то с той стороны уже хочет снести преграду на своём пути и попасть в столь желанное место. Усмехаюсь. Это Саманта и Стивен проснулись. Быстро привожу себя в порядок и проскальзываю мимо них. Топаю на кухню. Папа посмотрел на меня, но ничего не сказал, от этого на душе стало ещё горше. Если бы это был обычный день, он бы точно сделал мне замечание по поводу того, что я до сих пор в пижаме, но только не сегодня.

Дорогая машина, сверкая отполированными боками, поднимая за собой вихрь пыли и опавшей листвы, подъехала к обшарпанному многоэтажному дому. Местные жители были удивлены вновь увидеть столь дорогой транспорт второй раз за эту неделю.

В квартире на третьем этаже было тихо. Я не хотел видеть, как к нашему дому подъезжает автомобиль, который раз и навсегда лишит меня хоть призрачной, но всё-таки свободы, так что это делали за меня близнецы, стоявшие у окна. Они вздрогнули, как один, и посмотрели на меня. Поднимаю взгляд.

— Приехал? — безразличным голосом всё же интересуюсь у близнецов.

— Да, — отвечают они хором.

Папа, стоявший рядом со мной, в очередной раз заплакал, прижимая уже мокрый платок к лицу. Я поднялся из-за стола. Он кинулся ко мне с объятиями.

— Мы тебя проводим, — сказал отец.

— Не надо, — всё тем же бесцветным голосом ответил я. — И так много лишнего внимания привлекли.

— Я всё равно пойду с тобой, — не разжимая объятий, проговорил папа.

Опускаю на него глаза. Раньше не обращал внимания, что папа ниже меня ростом, поэтому в моих объятиях кажется совсем маленьким и хрупким. Мягко улыбаюсь ему.

— Он же меня не на органы пустит.

Пытаюсь пошутить и тем самым успокоить родных, но выходит всё наоборот — папа ещё сильнее расплакался. Получилась неудачная шутка. Бывает такое и довольно часто: людей без штриха покупают, а потом пускают на органы. Кому-нибудь из обеспеченных понадобится новая печень или почка — они идут и покупают на чёрном рынке помоложе и поздоровее человека. Таким образом сейчас стали ещё и омолаживаться. Страшно, но не страшнее, чем оказаться в борделе. Хотя для кого как: в публичных домах тоже, наверное, своя жизнь, там есть и горести, и радости, а в смерти ничего нет и уже не будет.

— Прости, — сильнее сжимаю папу в руках. — Я хотел тебя приободрить. Всё будет хорошо. Я справлюсь.

Опять пытаюсь быть храбрым и сильным — скорее для себя, нежели для семьи, они ведь останутся вместе и будут жить обычной жизнью. Окидываю взглядом кухню, смотрю на Стивена и Саманту, так и замерших у окна, — для них жизнь должна измениться в лучшую сторону. Мне просто необходимо в это верить. Может, тогда станет легче. Перевожу взгляд на папу: красные, опухшие глаза и нос. Наверное, родителю, что выносил дитя внутри себя, ещё сложнее расставаться с ним, чем самим детям. Целую его в макушку долго, пытаюсь тем самым успокоить. Поднимаю глаза на отца. Он застыл в дверном проёме. Спина прямая, руки сжаты в кулаки, смотрит на меня.

— Мне жаль, — начинает говорить он.

— Не надо. Это мы уже обсуждали. Я не хочу продолжать разговор, — мягко высвобождаюсь из объятий папы.

К машине всё же мы спустились всей семьёй, чем вызвали небывалый ажиотаж у наших соседей. Теперь слухов и сплетен не избежать. Меня это уже, конечно, никоим образом не будет касаться. Да, и кто сказал, что мою семью должно это как-то волновать!

Мы все остановились у автомобиля, папа всё так же плакал. Я собрал только один рюкзак, весь хлам тащить с собой не стал, взял только самые любимые и дорогие мне вещи.

— Хватит плакать, папа. Я тебя очень люблю, — обнимаю его за плечи.

— Я тебя тоже, Кики. Ты прости нас.

Я промолчал, улыбнулся и сильнее сжал мужчину в своих объятиях. Потом обнял отца, а за ним брата и сестру.

— Как будет возможность, обязательно позвони, — отец взял меня за плечи и заглянул в лицо.

— Или хотя бы напиши в соцсетях! — сказала Саманта, обнимая плачущего папу.

— Если мне будет это дозволено, то, конечно, и напишу, и позвоню.

Дверь машины со стороны водителя отворилась, и оттуда выпорхнул омега в тёмных очках. Невысокий, тонкий юноша, чуть старше самого меня. Он улыбался, демонстрируя всем свои белоснежные ровные зубы (тайком провожу языком по своим кривоватым). Парень был одет в синюю клетчатую рубашку, завязанную в области живота в узел, несколько верхних пуговиц расстегнуты, как будто он специально демонстрировал белую кожу и тонкие ключицы. Голубые джинсы плотно облегали округлые ягодицы.

Омега одним движением переместил очки на лоб, как ободок, собирая таким образом свои каштановые, чуть волнистые волосы, чтобы они не падали ему на глаза. Он оглядел всех собравшихся своими большими серыми глазами и озорно подмигнул Саманте и Стивену, которые так и замерли, глядя на этого человека.

— Добрый день! Меня зовут Николь Стивенс. Я представляю интересы мистера Джозефа Уилсона, — омега протянул тонкую ладонь мне.

— Кики Беккер, — неуверенно пожимаю руку.

— А где же сам мистер Уилсон? Он не приедет? — интересуется отец, смотря на Николя сверху вниз.

— Нет, у него слишком много дел, но вы не волнуйтесь, я доставлю к нему Кики целого и невредимого, — омега широко улыбнулся. — Где твой чемодан? — шатен обратил на меня свой взгляд.

— Это всё, что я беру с собой, — немного растерянно поворачиваюсь боком, чтобы омега увидел мой рюкзак; стало неловко за то, что я не взял все свои вещи, — может, мне ничего и не купят.

— Тем лучше, — парень весело хлопнул в ладоши. — Значит, прямо сейчас и поедем в магазин. Я очень люблю шоппинг, — он озорно подмигнул моему папе, на что тот лишь растерянно похлопал ресницами.

— Какой ещё шоппинг? Вы что, собираетесь вдвоём с Кики идти в магазин? — отец стал повышать голос. — Да вы, наверное, с ума сошли! Кто его там защитит?!

— Ох, — омега демонстративно стукнул себя ладонью по лбу. — Совсем забыл. Маленькая формальность, — он полез в свою сумку, висевшую на поясе, и достал оттуда коробочку, протянул её мне. — Вот, это тебе. Пока кожаный, позже сделают более надежный вариант.

Беру в руки маленькую тёмную коробочку. Открываю. Коричневый кожаный браслет.

— Надевай скорее, — Николь забрал у меня браслет. — Давай помогу! Это электронный браслет, просто спрятан в кожу, чтобы было приятнее носить. Здесь есть специальная застёжка, — он продемонстрировал родителям металлический замок-пряжку.