Жизнь после Жары (СИ) - Стилл Оливия - Страница 2

— Наши отношения зашли в тупик, они не развиваются, — спокойно, без всяких эмоций, проговорила Никки.  

— Ты хочешь, чтобы я на тебе женился?  

— Я уже ничего не хочу, Даниил.  

От её спокойного, равнодушного тона Даниил завёлся ещё больше. Ему захотелось схватить её, трясти как грушу, заставить плакать, но она была словно деревянная, только глаза, ищущие, бегающие, выдавали все её мысли на неподвижном, бесстрастном лице.  

— Ты думаешь, я дурак? — взорвался он, — Я же вижу, что ты целый год только и ждёшь печати в паспорте и свадебного марша. Я тебе сразу, ещё в начале, сказал, что я не создан, я не готов для такой роли! Я тебе всегда говорил, что я на этот счёт думаю — нет, у вас, у женщин, только одно на уме. Это атавистическое желание выйти, выскочить замуж, чтобы потом погрязнуть в этом быте, и связать и себя, и меня по рукам и ногам, засадить в клетку, и давить, давить так, что я дышать не могу...  

— Я на тебя не давлю, Даниил.  

— Нет, давишь. Давишь! Ты не оставляешь мне выбора, — распалился он, — Что в твоём понятии развитие отношений? Брак, оковы, бессмысленное коровье существование? Это цель всех женских стремлений? И ты хочешь, чтобы я сдался под твоим давлением и пообещал тебе, не будучи готовым, с тем, чтобы потом можно было обвинить во всём меня? Что ж, видимо, история Салтыкова и Оливы ничему тебя не научила...  

— При чём тут Салтыков и Олива? Какая связь между ними и нами? — взорвалась, в свою очередь, Никки, — Не надо меня сравнивать с ней! Уж во всяком случае, я скорее оставлю тебя и найду того, кто будет хотеть того же, чего и я, чем пойду резать из-за тебя вены… Уходи, Даниил, оставь меня. Мне не нужны такие отношения. У нас разные цели и взгляды на жизнь, а в тебе я не нуждаюсь более...  

Даниил помолчал.  

— Ты уверена?  

— Да, — последовал ответ.  

— Ты ведь гонишь меня из-за неё...  

— Из-за всего. И из-за неё тоже.  

Даниил встал и, надев свитер, задержался на пороге спальни.  

— Хорошо, если ты так хочешь. Заметь, это твоё решение, — произнёс он, — Может, ты и права… Я действительно уже сыграл свою роль в твоей жизни.  

— Наконец-то ты это понял, — сказала Никки.  

— Может, я и правда не тот, кто тебе нужен… — добавил он, — Одно, в чём ты не можешь меня упрекнуть: я тебе никогда не лгал.  

— Не лгал, — согласилась она, — Просто открыто пользовался всем, что я могла тебе предложить. Я давала, а ты брал. Играл в одни ворота. А так оно не работает, Даниил. Я тоже не бездонный колодец, из которого можно только черпать и черпать, ничего не предлагая взамен...

— Ты ненавидишь меня за это?  

Никки не ответила, бесстрастно глядя в потолок.

Саня пришёл из университета, кинул сумку в прихожей и, на ходу перекусывая булкой, взятой из кухни, поднялся на второй этаж. Он любил булки, несмотря на то, что был тощий как скелет — а может быть, именно поэтому.

Он заглянул в комнату к брату, чтобы забрать оттуда ноутбук — Дима, как всегда, спал, зарывшись головой в подушки. Однако, шорох в комнате разбудил его.  

— А, это ты… Чё ты тут бродишь, спать мне не даёшь… — сонно заворчал Дима, переворачиваясь на другой бок, — Я же сказал, чтобы ты свои вещи держал у себя, а не разбрасывал их по всему дому.  

— Ты и так дрыхнешь целые сутки, — огрызнулся Саня. — Совсем стух тут, дома сидя. Хоть бы на улицу вышел...  

— Не твоё дело.  

— Конечно, не моё дело. Мне-то что, тухни дальше, если тебя такая жизнь устраивает.  

— Всё, иди отсюда. Вон, в дверь звонят, иди открой...  

— А если это к тебе?  

— Если Медуницын, пусть поднимется. Больше меня ни для кого нет.  

— Ладно.  

Но это был не Медуницын. Саня открыл дверь — на пороге стояла девушка. Он остолбенел — не сразу узнал в этой кардинально изменившейся блондинке свою давнюю приятельницу Немезиду.  

— Ничего себе, ты перекрасилась? — удивлённо выдохнул он, — Я тебя не узнал...  

— Да вот, решила сменить имидж. Тебе нравится? — Немезида кокетливо крутанулась перед зеркалом, — Я к твоему брату. Он дома?  

— Он спит.  

— Спит? В такой час? — удивилась Немезида, взглянув на часы, показывающие половину четвёртого дня, — Он что, болен?  

— Не. Это его перманентное состояние, — усмехнулся Саня.  

— А что же он ночью-то делает, если днём спит?  

— Спит, — невозмутимо сказал он. — И ночью спит. И днём спит. У него затянулась депрессия.  

— Неужели из-за диплома? Он же защитил его в ноябре?  

— Защитить-то защитил, — ответил Саня, — Только хрена ли в дипломе, по специальности-то он так и не устроился. Да ещё с отцом тут поругался, теперь ему вообще армия грозит...  

— А с отцом из-за чего?  

— Да всё из-за того же. Отец хотел его к себе в ФСБ пристроить, да разве этого барана с места сдвинешь? Он ничего не хочет. Я этого не понимаю.  

— Отчего же, можно понять, — хмыкнула Немезида, — Когда человеку повезло родиться в богатой семье, с детства купаться в роскоши и знать, что твоё будущее оплачено на многие годы вперёд, остаётся либо погрязнуть в разврате и наркотиках, либо лежать и плевать в потолок. Зачем что-то делать, к чему-то стремиться, за что-то бороться и чего-то хотеть, если и так всё есть?  

Саня нервно пожал плечами, но ничего не ответил. Немезида заметила, что ему это не понравилось.  

— Прости, я не тебя имела в виду. Ты — другое дело...  

— И ничего не другое, — сказал Саня, — Просто люди бывают сильные и слабые, и это неважно, в какой семье они родились. Ни один человек не имеет в с е г о, будь он даже сыном президента или Абрамовича. Цель всегда есть. Только одни умеют чего-то хотеть и добиваться, и тем живут, а другие плывут по течению и отдают себя на волю обстоятельств, как мой брат или Олива...  

— Ха! Нашёл сравнение, — презрительно скривилась Немезида, — Извини, конечно, я понимаю, что о покойниках либо хорошо, либо ничего, но она не слабая, а просто ебанутая на всю голову. Что она, не знала, с кем имела дело? На что она надеялась?  

— А ты что, не знаешь, как наш Салтыков умеет мозги выкрутить? — резонно возразил Саня, — Хотя, ты, наверное, права. Нормальный человек вынес бы из этого урок и нашёл бы в себе силы жить дальше. 

— Да мне кажется вообще эта вся история какая-то мутная, — Немезида взяла на руки кота, который, очевидно привыкнув к её посещениям, уже не боялся подходить к ней и даже вспрыгивать на колени, — И честно, мне её не жалко. Мне эта Олива сразу не понравилась. Так что неизвестно ещё, кто из них двоих хуже...

— Да ладно уж, — Саня перевёл разговор на другую тему, — Пойдём лучше на кухню, выпьем по чашке кофе с конфетами. Или ты предпочитаешь чай?  

— Зелёный, если есть.  

— Есть и зелёный, специально для тебя, так как у нас в доме все пьют только чёрный или каркаде.  

— Я, собственно, чего пришла-то, — Немезида достала из сумки большого плюшевого медведя с сердцем в лапах и коробочку с серебряным перстнем, — Хотела твоему брату отдать это… Чтобы он передал это Мочалову, когда увидится с ним...  

— Ты хочешь вернуть Павле его подарки? — догадался Саня.  

— Да. Но я не хочу видеться с ним лично, потому что опять начнётся вынос мозга. И нет желания держать эти вещи у себя. К тому же, я завтра уезжаю в Питер...  

— Надолго?  

— Надеюсь, что навсегда, — ответила Немезида. — Я выхожу замуж.  

От неожиданности Саня чуть не пролил чай мимо чашки.  

— Да ладно? Шутишь, наверное...  

— Вовсе нет, — произнесла она, — Мне сделали предложение, и я согласилась.  

— Но кто он?  

— Ты его не знаешь. Он приезжал сюда в командировку неделю назад. Тогда я с ним и познакомилась...  

— Слушай, ты в своём уме? Ты-то сама его сколько знаешь? День? Два? Три?  

— Это неважно, — усмехнулась Немезида, — Павлю я знала пять лет, и что? Что это дало?  

— Но выходить замуж за человека, которого знаешь без году неделю, это неразумно, согласись...