Зов топи (СИ) - Зинченко Майя Анатольевна - Страница 44

— Ты же этого не хочешь? — тихо спросила девушка.

— Как посмотреть… В проигрыше есть своя привлекательность. Хоть что-то новое в этом бесконечном круговороте. Смерть, рождение, смерть.

— А как же твой город, твои земли? Островитяне все уничтожат!

— Не всем моим словам можно верить, девочка. — Рихард успокаивающе похлопал ее по щеке. — Лучше сыграй что-нибудь.

— Как пожелаешь… — она коснулась струн, но остановилась, так и не начав игру. — Почему тебя называют Безмолвным герцогом?

— О, давненько никто не спрашивал меня об этом! Даже удивительно, сколько лет прошло с последнего раза… — он прищурился подсчитывая.

— Я спросила у Дадвина, но он не захотел рассказать. Бубнил, что это страшная тайна. Это правда?

— Старик не знает, но гордость не позволяет ему признаться в этом. Это давняя история. Собственно, как и все, что касаются меня.

— Кровавая? — уточнила Дана с осторожностью.

— Ничуть. Однажды некий король вместе с десятком приближенных, среди которых был и я, попал в сильнейшую грозу и был вынужден укрыться в пустующей хижине дровосека. Мне не повезло, я простудился и потерял голос. Когда король спросил меня следующим утром, куда ехать дальше, я лишь сипел в ответ. За это меня и прозвали Безмолвным герцогом. Прозвище пристало как банный лист и со временем, — он пожал плечами, — из насмешки превратилось в титул.

— А я думала, что это как-то связано силой твоего чудесного голоса. Словно прозвище наоборот. Вроде того, как худых называют толстяками, а умелых неуклюжими.

— Ты не первая, кто так считает, но это неверно. — Рихард доброжелательно подмигнул ей. — Нечестно отпускать тебя без подарка. Меня мучит совесть, что я заставляю тебя служить мне, хотя ты не моя подданная. — Он заставил ее подняться, крепко прижав к груди.

— Но ведь я не прошу ничего, — она старалась говорить твердо, пытаясь скрыть страх. Вырваться из его объятий было невозможно. — Послужить тебе мне только в радость.

— Дочь Белого берега, ты очень красива… — его голос стал ласковым, а руки вдруг утратили привычную жесткость. — Если бы я решил жениться, то хотел бы, чтобы она была похожа на тебя. — Дана напряглась, не зная как ей быть. — Это и есть твоей подарок? — осторожно поинтересовалась она.

— Ты же не думаешь, что я заставлю тебя лечь со мной? Я не стал бы отправлять в горы женщину, носящую под сердцем моего ребенка, — горестно вздохнул Рихард. — Или именно такой подарок ты желаешь?

— Нет, не желаю! — поспешно ответила она и сразу пожалела о случайно вырвавшихся словах.

— О, так я тебе не мил! — он сделал вид, что оскорблен ответом. — Ты же видела, что я недурен собой. Или не согласна? Откуда только взялся злой затравленный взгляд, полный страха? — он аккуратно пригладил ее волосы. — Хотя… именно в нем таится особая прелесть. Здесь женщины всегда смотрят на меня с обожанием. Я привык. Стоит мне захотеть и любая станет моей. Никто из них не напоминает свернувшегося клубком ежа, — рассмеявшись, он слегка растормошил Дану. — Голубоглазый строптивый зверь!

— Тебе по сердцу строптивые?

— Такой ты мне нравишься. Не меняйся. Если вдруг начнешь пресмыкаться, я тут же потеряю к тебе уважение. Ты напоминаешь мне одну женщину… Мою жену. — Глаза Даны расширились от удивления. — Да-да, когда-то очень давно я уже был женат на уроженке Белого берега.

— Я о ней могла слышать?

— Не исключено. Ее звали, — он задумчиво пожевал губами. — Эир. Когда я взял ее в жены и привез сюда, она не была счастлива. Самая грустная девушка, что мне доводилось встретить… С какой тоской она смотрела на море, прежде чем уехать со мной. Но тоска придала ей сил и приехала она переполненная злобой. Крушила все, что под руку попадется, — он усмехнулся. — Повадками напоминала разъяренную медведицу. Нисколько меня не боялась, хотя я тогда был весьма суров в обращении. Нет, я не прав — она боялась, но скорее умерла бы, чем показала это.

— Что с ней стало?

— Мои люди были уверены, что она заслуживает самого сурового наказания за свои выходки, но я знал, что Эир только этого и ждет. Симпатии между нами не случилось — это был политический союз. Ее отец отдал вместе с ней хорошие земли, поэтому я сквозь пальцы смотрел на то, что она вытворяла. Больше всего Эир выводило из себя то, что я не подтвердил наш брак и не лег с ней, а ведь она была красавицей. Долгое время моя жена была уверена, что я предпочитаю мужчин, пока не увидела, как весело я провожу время в парной в окружении молодых дев.

— Зачем же ты мучил ее? — удивилась Дана.

— Это был мой способ оградить ее от страданий. Я не мог дать ей то, чего она желала — большую семью. Эир была готова смириться с нелюбимым мужем ради детей, но это было невозможно. — Герцог приник к уху девушки, шепча. — А потом она заболела болотной хворью. Эир так и не полюбила топь, лишь тосковала по морю и свежему ветру. Однажды я обнаружил ее лежащей на полу скованной лихорадкой. Немало времени я провел у ее постели, облегчая страдания этой несносной женщины.

— Она умерла… — расстроилась Дана, чье живое воображение в подробностях представило жизнь несчастной девушки оторванной от дома.

— Не торопись. Когда она пришла в себя, я предложил ей выбор — клятва и выздоровление или мучительная смерть. Конечно, эта упрямица выбрала смерть. Еще и плюнула в лицо.

— Странные здесь обычаи. Разве жена не должна подчиняться мужу?

— Если бы тебя насильно выдали замуж за угрюмого дикаря, который увез тебя в лесную чащу и не считает за жену, ты бы стала подчиняться? — он лукаво усмехнулся. — Я не желал ей зла и решил с ней расстаться. Одурманенная зельем, Эир крепко спала, когда покинула мои земли. Я отправил ее к другу на южное побережье поправить здоровье. Больше мы не виделись.

— Ты не знал о ее судьбе?

— Все сложилось наилучшим образом. Мой друг был бездетным вдовцом, а она была красива и желала иметь большую семью, — Рихард улыбнулся. — Она его очаровала, так что их союз был неизбежен. Ради всеобщего блага я решил, что пришло время объявить о своей скоропостижной кончине, так что Эир продолжила гостить у друга уже как вдова. Не сомневаюсь, узнав о моей смерти, она вздохнула с облегчением. В итоге я получил земли, Эир — мужа, который был ей больше по вкусу и детей в придачу, а мой друг — верную красавицу-супругу. — Рихард задумчиво прикусил губу. — Воспоминания о Эир натолкнули меня на мысли о другой женщине Белого берега… Альбре. Хочешь узнать о ней?

— Конечно! — живо закивала Дана, снедаемая любопытством. — Она тоже была твоей женой?

— Да, за много лет до рождения Эир. Не красавица, но и не дурнушка. Тихоня, себе на уме, что и неудивительно — ее отец и старшие братья часто поколачивали. Перестали только перед замужеством, чтобы товар не портить. — Он хмыкнул. — Она привезла с собой сундук отборнейшего янтаря. Очень красивые камни. Среди украшений было даже янтарное зеркало. Кое-что из ее приданого до сего дня сохранилось. Где-то здесь лежит нож с янтарной рукоятью.

— Мне нравится янтарь. Он хранит в себе летнее тепло.

— К сожалению, Альбре он не радовал. Жизнь у нее была… Вот представь, ее отец прямо на свадьбе при всех вручил мне плеть, попросив пользоваться ею почаще, чтобы жена не забывала, кто ее господин.

— И ты ее бил?

— Ни разу. Но я повесил плеть в ее спальне.

— Зачем? — озадачилась Дана.

— Она сама попросила. Как напоминание об отце. Альбре была странной. Никогда не перечила, не кричала. Послушно делала, что велели. Ни смеха, ни разговоров, ни пения не доносилось из ее покоев. Ее папаша, кстати, после смерти оставил все младшему сыну, а это не понравилось старшему, они начали войну между собой, в которую втянули и меня. Отчего-то решили, что кусочек болота посуше им не помешает. — Глаза Рихарда затуманились. — Целый год я не появлялся дома. Хлопоты, разъезды… Забыл как Альбре выглядит. А когда вернулся, она сказала, что родила мне сына и показала полено в колыбели.

— Спаси Солнечный бог! — ахнула Дана. — Сошла с ума, бедняжка.