Враги большого леса - Головачев Василий - Страница 6

Заинтригованный Редошкин откусил острую верхушку плода, но тут же выплюнул со словами:

– Чёрт! Жжётся как крапива! Ешьте сами, я вам не капсикофаг.

Заговорили о рыбалке.

– Хорошо бы рыбки наловить, – заметил Редошкин. – Грибы приедятся быстро.

– Рыбы здесь нет, – сказал Максим. – Я не видел ни мальков, ни головастиков, не говоря уже о крупных экземплярах.

– Может, она прячется?

– От кого? Медведей в этом лесу не видно, рыбаков тоже, прятаться не от кого.

– Ботаник, в чём дело? Почему здесь рыба не водится?

– Я именно ботаник, а не биолог, – огрызнулся Костя, с удовольствием поглощая «перец». – Может, она не водится только в этой реке.

– Почему? Вода отравлена?

– Мы все пили воду из реки и не отравились, – возразила Вероника.

– Поищем в других водоёмах, – пообещал Максим. – Мы сверху пролетали и над реками, и над озёрами. А пока довольствуйтесь тем, что есть.

– Тут другая проблема намечается, – сказал Редошкин. – Моя зажигалка практически перестала фурычить. Что будем делать, когда газ совсем кончится?

– Будем добывать огонь как неандертальцы, – развеселился Костя.

– Может, так и придётся делать, – остудил его веселье Максим. – Будете бродить по лесу, ищите выходы кремня или другого камня.

Пока «гражданские» ходили по грибы, Максим с Редошкиным вскрыли контейнеры, сброшенные с вертолёта, и обнаружили ПЗРК «Вербу» и переносной противотанковый ракетный комплекс «Крюк» с запасом ракет – по две на каждый ствол.

– Живём! – обрадовался сержант. – Можно будет отлично перекрыть периметр в окнах уязвимости! Жаль ракет мало.

– Остынь, – хмыкнул Максим, тем не менее обрадованный не меньше Редошкина. – Воевать с нами некому.

– А вдруг к нам свалится какая-нибудь сволочная артель наподобие негритосов? Если нас сюда затащило, почему не может затащить кого-то ещё?

Слова сержанта заставили Максима задуматься. Он вдруг подумал о чёрном лесе. Вполне можно было допустить, что и лес этот попал в Заповедник тем же путём, что и попаданцы с Земли. С этой точки зрения действительно стоило позаботиться о защите лагеря, чтобы расслабившихся землян нельзя было застать врасплох.

В двух других контейнерах лежали разобранные беспилотники «Ворон» с электрическими движками. Ресурс их аккумуляторов позволял дронам держаться в воздухе всего около шести часов, но и эти небольшие аппараты серьёзно усиливали возможности защиты колонии.

Для оружия и дронов соорудили отдельный шалаш-склад в кустах, недалеко от шалаша командира группы – Максима. Он мог в любой момент воспользоваться им, хотя свой «шёпот смерти» – снайперскую винтовку «Lobaev Arms» – держал под рукой, в своём шалаше.

Точно так же не расставался со своим М4 Редошкин, привычно таская его на плече, куда бы он ни собирался.

От «хамелеонов» пришлось отказаться. Их шлемные рации по-прежнему не работали, выдавая тихий шелест местного эфира, а питающие электронные системы комбинезонов аккумуляторы почти разрядились, отчего маскер-системы начали глючить и преимущества боевых костюмов серьёзно упали. Таскать их на себе не имело смысла.

Переоделись в инопланетные наряды, обнаруженные в яйцевидной ракете неведомых «торговцев космоса», и теперь отряд землян щеголял в костюмах весёлых расцветок, со стороны напоминая группу бродячих актёров, что веселило Костю и расстраивало Редошкина. Впрочем, на его ворчание никто не обращал внимания, и сержант перестал в конце концов жаловаться на слишком просторную одёжку.

Слетали к ракете, уничтоженной залпом НУР американского вертолёта, сбитого впоследствии Максимом. Нашли несколько уцелевших настенных ячеек кормового отсека ракеты, в которых оказались знакомые «фаустпатроны».

Редошкин снова обрадовался, оценив возможности инопланетных гранатомётов, стреляющих каким-то электрическим либо силовым полем. Во время стычек с африканскими боевиками СОА эти невзрачные «мётлы» показали себя мощным оружием, оставляя от противника только неглубокие вдавленности в почве: каждый выстрел буквально раскатывал попадавшие под удар предметы и объекты, в том числе и человеческие тела, в тонкий молекулярный слой, как дорожный каток раскатывает асфальт.

– Надёжная штучка! – повертел в руках «фаустпатрон» Редошкин. – Отвезём домой, спецы её раскрутят, и пиндосы сдохнут от зависти. Как ты думаешь, медальки за это мы заслужим?

– Не о том мечтаешь, – укоризненно качнул головой Максим. – Знаешь, о чём говорит наличие такого оружия в инопланетном звездолёте?

– О чём?

– О том, что не только на Земле идут войны, но и где-то в космосе, на других планетах, в других галактиках и даже в других вселенных.

Редошкин поскрёб в затылке.

– Я об этом не подумал. Интересно, кому везли эти «фаустпатроны» владельцы ракеты?

– Кому-то они были нужны, пока продавцов не вывернуло в наш Заповедник.

– Как ты думаешь, они выжили?

– Вряд ли, иначе вернулись бы к ракете. Может, мы ещё встретим их скелеты в лесу.

– Почему скелеты? Здесь же можно прокормиться.

– Они могли умереть и от старости – ракета лежит здесь много лет.

После обследования остатков яйца оба посетили лагерь боевиков, собрали их оружие и обследовали катер, в трюме которого обнаружились два ящика с патронами для пулемёта и снарядами для автоматической двадцатимиллиметровой пушки. Но больше обрадовала находка двух бочек с соляркой – топливом для двигателей катера. Если пулемёт и пушку нельзя было демонтировать и перевезти в другое место, так как для стрельбы из них нужен был модуль дистанционного управления, расположенный в рубке катера, то солярку можно было отливать в канистры и пользоваться ею при необходимости, хотя идея – для чего нужна солярка в условиях заповедного леса – в голову ни Максиму, ни Редошкину не пришла.

Поиски уцелевших бойцов группы – старшего лейтенанта Леонида Верника (операционная кличка Вера), лейтенанта Мирона Мирадзе (Мир), лейтенанта Иосифа Матевосяна (Софа), старшего сержанта Жени Чубченко (Чуб) – так ничем и закончились. Не помогли и запущенные дроны, обследовавшие лес в радиусе двадцати километров. По мысли расстроенного Редошкина ребят разбросало так далеко друг от друга и от лагеря боевиков, что они не слышали стрельбы во время разборок с боевиками, иначе наверняка стянулись бы к этому району. А так как появился только один Корзоев, не уберёгшийся от гибели, остальные в настоящее время бродили где-то за пределами обследованной лесной зоны.

Если только они уцелели, невесело подумал Максим, не высказывая своих опасений вслух.

– Продолжим поиски, – сказал он.

– Продолжим, – подтянулся Редошкин.

Но до сих пор никаких следов пребывания сослуживцев они не нашли.

Максим выбрался из шалаша.

Воздух в лесу был прохладен и свеж, наполненный знакомыми и незнакомыми, но приятными ароматами. Хотелось пить его как воду и думать только о хорошем. Не давал покоя только утренний сон, полный тревог и угроз. Лес продолжал внушать человеку свои страхи, и отмахнуться от них было нельзя.

Максим обошёл шалаши, прислушиваясь к долетавшим изнутри звукам, но ничего не услышал. Все жители небольшой земной колонии спали бесшумно, даже Костя.

Тогда он спустился к воде, умылся, в очередной раз удивляясь чистоте болотной воды, начал готовить костёр, чтобы сварганить нехитрый завтрак: грибную икру (недоеденную вечером) и компот из ягод.

Как оказалось, все ягоды Заповедника были насыщены эндорфинами (по заявлению Кости) и вызывали у потребителей эйфорический эффект сродни действию морфина, после чего у человека возникало яркое удовольствие от жизни. Их хотелось есть беспрерывно, и Максим в конце концов запретил всем слишком часто наведываться в ближайшие ягодники с «малиной» и «земляникой».

В одном из шалашей, полог которого был украшен гирляндой золотистых коробочек – плодов какого-то растения (как ни странно, об этом позаботился Костя), зашуршало, полог откинулся, и к разгоревшемуся костру вышла Вероника с заспанным лицом. Потянулась, выгнулась дугой, сцепив руки перед собой, отчего её грудь приятных очертаний и размеров туго натянула футболку.