Спаситель (СИ) - Уорд Дж. Р. - Страница 24

Она подумала о его боссе, докторе Томасе Маккейде. Именно Том Маккейд нанял Герри, и она рассказала агенту ФБР, что этот человек руководил лабораторией… что было правдой, но не полной. Маккейд был единственным исследователем, который подчинялся непосредственно генеральному директору, доктору Роберту Крайтену.

Больше он никому никогда не отчитывался.

Сара никогда не встречала легендарного доктора Роберта Крайтена лично. Ее назначение было согласовано с руководителем ее лаборатории. Но она видела его ежегодные выступления на собраниях компании, а так же интервью в Интернете. Он выступал на конференции TED[45] с докладом о безграничных горизонтах биоинженерии[46], это выступление широко разошлось по всему «БиоМеду».

«Мы все еще в средневековье медицины…» – так он начал свою речь. После чего отметил, что в скором времени такие вещи, как донорство органов с присущими проблемами иммунной системы и безжалостные методы химиотерапии для больных раком будут сродни пиявкам, туберкулезным верандам и отсутствию стерилизации – в прошлом. Через пятьдесят лет, утверждал он, запасные части для человеческого тела будут выращиваться в лабораториях, иммунная система начнет бороться с раком на молекулярном уровне, а старение станет скорее вопросом выбора, чем неизбежностью.

Сара верила во многое из того, что он говорил. Что ей не нравилось в нем, так это его мессианские замашки, он чувствовал себя как самопровозглашенный пророк, что вел тупое население к обетованной земле науки, о которой знал он один.

С другой стороны, что за ним стояло? Миллиарды на счетах могли вызвать манию величия у кого угодно.

Учитывая, что Маккейд возглавлял лабораторию отдела инфекционных заболеваний, он должен был знать об этом исследовании. А если рассуждать логически, раз Маккейд отчитывался непосредственно Крайтену, то генеральный директор также знал об этом исследовании.

Фактически, можно было утверждать, что оба мужчины способствовали происходящему, один, выполняя работу, а другой – финансируя ее.

Если только она ничего не упускает. Но как иначе объяснить это? Крайтен либо проводил неэтичные эксперименты в своей лаборатории с помощью ученых–преступников, у которых был неограниченный доступ к МРТ–оборудованию, к которому подпускали далеко не каждого, ПЭТ и КАТ–сканированию, рентгену, а также к клинической лаборатории и несчастному пациенту... или Крайтен платил за проводимые исследования и держал все в тайне любыми способами.

Даже если это подразумевало убийство ученых, которые делали эту работу.

И Боже... что случилось с этим пациентом? Жив ли он? Файлам примерно два года.

Сара снова взяла ноутбук на руки и еще раз просмотрела каталог. Она знала, что искала, знала, что сам поиск бессмысленный. Знала, что ее постигнет разочарование.

Так и случилось.

Ничего от Герри. Никаких указаний относительно того, что делать со всем этим. Подробностей о том, почему он украл все эти данные.

Самое главное – никаких указаний на его роль в исследованиях.

Герри, которого она знала, никогда бы не поставил под угрозу жизнь пациента в погоне за научными знаниями или прогрессом. Он верил в святость жизни и был приверженцем облегчения страданий. Он пошел в медицину, руководствуясь этими принципами.

Но речь шла об отделе инфекционных заболеваний, в котором он работал. И он, очевидно, не стал ни о чем сообщать властям… иначе «БиоМед» давно бы прикрыли.

Скорее всего, именно поэтому ФБР интересовала его смерть, а не его работа.

Или, может быть, они пытались прощупать корпорацию, и Сара просто не знала настоящей причины, которая заставила их начать это расследование.

– Что же случилось с пациентом? – произнесла она вслух, потирая покрасневшие глаза.

Когда она закрыла веки и снова откинулась назад, из ниоткуда в памяти всплыло воспоминание о том, как она, будучи подростком, положила трубку телефона в своей спальне, Сара четко увидела тот момент: мятое покрывало с цветочным узором, на котором она сидела, постеры «Smashing Pumpkins» на стенах, синие джинсы, висящие на спинке стула.

Какой–то там Бобби. Она не могла вспомнить его фамилию, и это довольно странно, учитывая размер той бомбы, что он сбросил на нее в тот вечер.

Полное опустошение: всего за сорок восемь часов до выпускного он сообщил ей, что решил пригласить другую. И не абы кого. Он решил сопровождать ее лучшую подругу, Сэру #пишемчерезЭ, потому что имя Сары писалось через А. Меткий выбор. Бобби был новичком в ее школе, пришел в класс всего год назад, когда его отец устроился в управление метрополитена. А вот Сэра и Сара знали друг друга с детского сада.

Телефонный разговор был коротким, как бывает в тех случаях, когда человек чувствует себя неловко, но решение уже принял.

Не то чтобы Сара не понимала, почему так случилось. ПишемчерезЭ была сногсшибательной красоткой, по крайней мере, с тех пор, как ее тело избавилось от подростковой угловатости еще летом прошлого года. Она была забавной и общительной, с такой девушкой все хотели сидеть рядом за обедом, ведь с ней всегда весело.

Она не была злой. Но этот случай удивил.

Сара подумала тогда, что даже если бы Бобби вдруг передумал, пути обратно к «А» у него уже не было.

Ее выпускное платье висело на двери в шкафу, и она помнила, как при взгляде на него зарыдала. Отец возил ее за покупками за две недели до этого – еще одна неуклюжая попытка их взаимодействия под эгидой #какжальчтомамынетснами. Также было, когда у нее впервые начались месячные. Когда она начала брить ноги. Когда она переживала о возможной беременности от Бобби, хотя они так и не дошли до конца.

Платье было темно–красного цвета и плотно облегало фигуру. Отец не одобрил ни то, ни другое, но она хотела впервые выйти в свет женщиной.

Никаких больше детских штучек. Рюшей и оборок. К черту банты.

Она посмотрела на платье и вспомнила о том, как каждую ночь, выключив свет, она смотрела на него и улыбалась, представляя моменты выпускного вечера с Бобби: он в смокинге, она в красном, они оба взрослые на взрослой вечеринке. Танцуют. Целуются. Может, закончат то, что, по крайней мере, для нее будет впервые.

А теперь? Она бы пошла, вот только выпускной через два дня, и все были по парам.

А потом пришло «счастливое» осознание, что они будут ехать в одном лимузине, восемь пар, включая ПишемчерезЭ.

Которая, очевидно, рассталась со своим парнем.

Когда за телефонным звонком пришли эти мысли… в том числе с намеками, что возможно, Сэра нравилась Бобби с самого начала, и он просто ждал момента, когда она расстанется со своим бойфрендом, а также тот факт, что, наверное, Сэра должна была позвонить, но не сделала этого… Сара хотела лишь одного – чтобы мама была рядом.

Порой так хочется поделиться душевной болью с тем, кто наверняка побывал на твоем месте.

Не то чтобы она не любила своего отца. Но он был источником других благ.

Тоска по матери, такая знакомая, такая щемящая, в конечном итоге уходящая в никуда, только добавляла глубину ее сокрушительному отчаянию.

Сейчас Сара чувствовала его отголоски.

Вопросы, которые ей так хотелось задать. Страхи, которые хотелось развеять. Выбор, который можно было обсудить. И не просто с кем–то. С Герри.

Ей нужно поговорить с ним об этом. Спросить его, что он знал и что сделал. Чтобы он ответил, тот ли он хороший человек, каким она его считала, или же он всегда притворялся.

Но Герри умер, и вопросы задавать уже некому.

Она снова осталась одна, наедине со своей необоснованной тоской.

После стольких лет пребывания в своего рода изоляции, казалось, она уже привыкла к этому.

Однако всегда находились неизведанные территории, и не важно, насколько хорошо ты знаешь свой город.

Нет, это не Сибирь.