И они поверят в обман (СИ) - Белая Рина - Страница 15

– Нарратор! – воскликнул один из них, наступая и протягивая руку для пожатия.

Я замер и скосил глаза…

За моей спиной игроки звучно выругались и побросали карты. Одна из пар, вульгарно целуясь, зависла в проеме, преграждая путь к отступлению. Мужские руки, не зная стыда, проникли под скудную одежду, сорвав сладостный стон красавицы. Девушка призывно изогнулась, распаляя кровь своего господина, балансирующего на грани мучений и блаженства.

Встав колом промеж двух кресел, я мысленно начала считать, в попытке удержать иллюзию. Понимая, что от избытка острых эмоций, буквально соскальзывает мой контроль, я махнул парням, мол «здрасте, спешу» и… прямиком направился к двери центральной комнаты в надежде, что будет не заперто.

– Чего это с ним?! – спросил один из приятелей Нарратора.

– Хах, выскочил как ошпаренный…

– А разве Нарратор не выходил минут десять назад? – нахмурился картежник.

– Да ты пьян! – бросил мужчина в проходе и впился в губы своей чарующе-привлекательной сирене.

– Так, не отвлекаемся, господа! – отвлек всех от дальнейших комментариев, видимо, самый трезвый игрок.

Я облегченно выдохнула, прислонившись лбом к закрытой двери (по существу вышло грудью, потому как господин Норратор был на голову выше меня).

– Препятствовать страстям бессмысленно, как бессмысленно препятствовать шторму! – напугал меня чей-то странный возглас за спиной.

Лицо мое вытянулось при виде говорящего попугая. Это был вылитый хозяин борделя! Балансируя хвостом, он слегка оттопыривал белые крылья, из стороны в сторону вышагивая по тисовой жердочке.

Взгляд уперся в деревянную скульптуру размером в полстены. Сплетенные между собой и растворяющиеся друг в друге тела ничего не оставляли воображению. Вот вам и искусство, преисполненное любовными страстями…

Убедившись, что все еще выгляжу как господин Нарратор, я рухнула в кресло. Взгляд зацепился за перо, мирно лежащее на кипе бумаг.

– Страсть – это ветер, раздувающий паруса, – выдал попугай, видимо, призванный обогащать сокровищницы людских мыслей.

И тут меня осенило. Уйти, не отомстив – это не про меня.

– Слушай внимательно, умник! – я схватила перо и ткнула им в крючковатый клюв, четко выговаривая каждое слово. Птица оказалась на редкость смышленой и запомнила все на раз-два.

«Забудь о здоровье, глупый баран,

Снимая штаны – плати лекарям!»

Такой незатейливый лозунг своим корявым голосом выкрикивал на весь этаж дежурный попугай, когда я покидала здание проклятого борделя.

От смышленого попугая я забрала перо – сувенир на память.

«Страсти порой проявляют удивительную изобретательность», – сказал пернатый друг до того, как выучил новое двустишие, и я была полностью с ним согласна.

Тесные улочки окраины сменяли друг друга. Редкие фигуры, выныривающие из темноты, пугали настолько, что я бросалась наутек. Обессилив, шла дальше, напряженно оборачиваясь и вслушиваясь в чужие звуки.

Ноги сами вывели к морю, оставив город с его нагромождением кварталов далеко за спиной.

Вдыхая насыщенный солями прибрежный воздух, я всматривалась в линию горизонта, которую смогла определить только по ласковому мерцанию луны, что ровной дорожкой ложилась на воду. Несмотря на усталость, спать мне совсем не хотелось. Возбужденный разум исключал всякую возможность отключиться.

До недавнего времени я не имела ни малейшего представления о плотской страсти. Вся безнравственность мира усилиями Катарины оставалась чем-то далеким, несуществующим. «Дом радости» стал испытанием, которое одновременно просветило, ошеломило и убило во мне трогательную наивность, оставив неизгладимое впечатление и всплывающие перед глазами бесстыдные картинки.

Ночь я провела на берегу моря под гигантским валуном, проветривая голову и размышляя, что делать дальше. Хорошо бы разыскать Яспера, может он поможет мне устроиться или посоветует что-нибудь. Правда, прежде чем идти к другу детства, следует придумать себе легенду. Яспер захочет знать, как я выжила. Одна из всей деревни! – вот так действительно чудо!

Но мне не хотелось обманывать Яспера. Кого угодно, но только не его…

Несмелые лучи утреннего солнца погрузили в призрачный мир, завораживая переливами могучей глади, живущей своей жизнью. Встречая рассвет, я слушала монотонный ропот волн, лениво набегающих на песок. Вместе с сумерками затухал и костер моих мыслей.

В мирное соло утреннего прибоя мягко влился негромкий голос:

– Город душит каменными стенами и ложными правилами, а от людского равнодушия порой становится невыносимо противно. И только стоя на берегу и наблюдая, как даль наполняет день лазоревым сиянием, обретаешь чистоту мыслей и силу.

Я склонила голову и усмехнулась, рассматривая свои чудесные башмачки, обхватывающие щиколотки черными лентами, а после заливисто расхохоталась. Когда весело, какая разница, что послужило причиной смеху?

– Тебе смешно?

– Очевидно, вы бедны, раз пытаетесь добиться моего внимания таким дешевым способом.

Оценить мужчину было сложно настолько, насколько сложно судить о достатке босого человека в одних штанах. От силы лет тридцати, роста выше среднего, с хорошо прорисованными мышцами, не очень длинными пепельными волосами, большая часть которых забрана в хвост. Мужественное лицо, приятный баритон, который в повседневной жизни он наверняка избегает, и заслуженный упрек в бездонных глазах цвета дымчатого аметиста.

А маг огня он отменный, реалистично скрывает свой огненный универсум, хорошо контролирует излучение особого рода энергии и в значительной мере его приуменьшает. Вопрос, для чего?

О поспешно сказанных словах после «увиденного» я пожалела. Маг с подобной силой в состоянии купить на ночь не одну девчонку.

– Если вы желаете приятно скоротать время, то не тратьте его на меня. Я не ваш случай, – устало проронила я, игнорируя голос разума, подталкивающий отыграться хоть на ком-нибудь за все напасти, свалившиеся на мои плечи. Своими чувствами я владела в полной мере, чтобы не усугублять и без того сложное положение.

– Думаешь, я не в состоянии оплатить твои услуги? – сказано было резким и насмешливым тоном, развеивая фальшивый доверительный фон. Мужчина скрестил на груди руки и посмотрел мне в глаза. – А как насчет суточного заработка? – он вопросительно вскинул брови в ожидании ответа.

От отвращения меня передернуло. Сознание предательски нарисовало кресло и полуголую девицу, в мужских объятиях извергающую стоны удовольствия, щеки вспыхнули пунцовым румянцем и я с раздражением бросила:

– Оставьте меня в покое!

– Как-то не вяжется линия твоего поведения с выбранной профессией.

– Уйдите!

– Судя по твоему наряду, ты из элитного дома радости, – продолжил он, и не думая оставлять меня одну. – Таких в городе три и они все применяют для своих сотрудниц дурманящие разум украшения. Однако, у нас нет доказательств. Ночные феи, среди которых девицы из высшего света, не желают с нами сотрудничать.

Что-то внутри всколыхнулось от невероятной удачи. Я ведь даже не коснулась колдовского сплава пластины. А скольких красавиц пленил их золотой блеск? От количества девушек, не по своей воле ставших на путь порока, меня перекосило.

– Кстати, я не вижу на тебе никаких украшений, что довольно странно.

– А я не вижу на тебе никаких знаков отличия.

– Тебе придется пройти со мной в следственную канцелярию, – как будто не слышал моих слов, заявил незнакомец.

– Это еще зачем?

– Для дачи показания, – словно ребенку, пояснил он.

– А ты прям так… в одних панталонах и пойдешь? – отшутилась я и подскочила, желая поскорее уйти и оставить огневика принимать соленые ванны или, чем он желал занять рассветное время, пока не увидел во мне объект для беседы «по душам».

Его пальцы сомкнулись на моем запястье, не дав мне и шагу ступить.

– Знаешь, мне пора! – мило улыбаясь, я попыталась освободить свою руку.