Лютый (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)" - Страница 37

Полное блаженство и самый настоящий Рай!

Это было именно так, когда я раскачивалась на огромной спине белого мишки, словно в колыбели, укутанная его ароматом и этим теплом, от которого практически сразу же погрузилась в крепкий, довольный сон, не боясь больше ничего на свете, ощущая под собой урчание огромного мощного зверя, родней которого в этом мире не было никого.

И больше меня не интересовала моя независимость и гордость, потому что было так тепло и уютно засыпать в ощущении полной и безграничной защищенности, когда я знала наверняка, что даже если весь мир рухнет и будет погребен под вековыми ледниками — мне ничего не страшно, пока я чувствую под собой эту горячую ароматную шерсть.

Я спала крайне мало и явно была готова вот так проваляться на мягкой теплой шерсти Бера еще хоть пару суток подряд, когда поняла, что мы все-таки прибыли, потому что сначала я стекла с мохнатой большой спины, а потом попала в горячие руки, уже человеческие, ощущая на себе колко-морозное дыхание Лютого, блаженно прижимаясь щекой к его горячей мощной груди, и стараясь не заулыбаться.

Вот он! Этот волшебный момент, когда мы останемся совсем одни и сможем спокойно общаться, ругаться, злиться, а потом мириться! Ммммммм! Мириться бурно и горячо, выплескивая все свои эмоции, может, даже ломая мебель!

Я едва не хихикнула, ощущая себя какой-то глупой дурочкой, которой никогда не была, и вот теперь неожиданно стала, утопая в собственных эмоциях, которые свалились словно снежная лавина на мою бедную и рациональную когда-то голову, едва мои глаза увидели этого необыкновенного мужчину.

— …Я знаю, что ты не спишь, можешь не притворяться, — усмехнулся надо мной Лютый, обдав своим ароматным морозным дыханием, словно в его теле жила сама ледяная стужа и мороз.

— Почему ты так пахнешь? — пролепетала я вместо приветствия, раскрывая глаза и глядя снизу на его точеное лицо и белокурые волосы.

— Не нравится? — хмыкнул Лютый, выгибая свою бровь, на что я фыркнула:

— Будто ты не чувствуешь!

— Так заведено природой, — просто пожал своим мощным плечом Бер, вдруг остановившись и ставя меня на ноги, что означало лишь одно — мы прибыли к пункту назначения.

С каким-то чувством восторга и волнением я обернулась, когда мои глаза забегали в поисках дома.

Перед нами была просто немыслимо огромная льдина, которая уходила на много метров вверх, и так далеко по обе стороны, что я не видела, где именно она заканчивалась, начиная содрогаться оттого, что нам придется лезть через нее, чтобы добраться до дома Лютого.

Не знаю, зачем я вытягивала свою шею, словно смогла бы увидеть за ней небольшой деревянный домик, заснеженный и аккуратный. С высокими потолками и огромными дверными проемами, с настоящим камином и белыми шкурами.

— И? — потопталась я на месте, покосившись еще раз вверх и по сторонам, чтобы прикинуть, пойдем ли мы в обход или все-таки полезем вверх на льдину, — Куда дальше?…

— Вперед, — усмехнулся Лютый, огибая меня и зашагав по направлению к льдине, когда я уже было хотела поморщиться, начиная заранее бояться того, что мы можем сорваться с этого ледяного Титаника, и в испуге шарахнулась в сторону, стараясь спрятаться за спину Лютого, потому что откуда-то из ледника вышел Свирепый.

Он. Вышел. Из. Ледника!!

Так. Минуточку. Мия ничего не говорила о том, что Беры умеют ходить сквозь лед и стены!!!

Пока я размышляла — убегать ли мне с визгом, падать в обморок или истерично смеяться, братья переглянулись между собой пристально и как-то по особенному, словно могли разговаривать друг с другом мысленно, когда Свирепый, как всегда учтивый, прекрасный и вежливо-сдержанный, чуть склонил свою белокурую голову вперед, проговорив своим красивым проникновенным голосом:

— Добро пожаловать, Злата.

Первое, что хотелось спросить — куда?

А где миленький домик из дерева и с камином?….

Но я закивала в ответ, пока не в состоянии справиться с собственным голосом, и мыслями, которые бегали по кругу, словно лоси по арене цирка, не в силах выбраться из этого порочного круга, чтобы сообразить, куда им нестись дальше.

Голубые глаза Свирепого никогда не были колкими или злобными, а сейчас в них словно светило это яркое арктическое солнце, когда Бер чуть улыбнулся, показывая ямочку на щеке, мягко добавив:

— Не бойся ничего. Входи.

Куда?!..

Свирепый снова кивнул мне, поворачиваясь, и зашагав снова прямиком в льдину, когда Лютый подтолкнул меня нетерпеливо вперед, и я несмело зашагала по скользкому льду, внезапно увидев большой проход в самую глубь ледника, который был незаметен совершенно, начиная копчиком понимать, что никакого домика с камином мне не светит.

…Как и не светит полное уединение с Лютым, потому что мы вошли в огромных размеров ледяной зал, где прямо на ледяном полу были разложены шкуры, на которых лежали, спали, ели или просто общались несколько десятков белокурых больших мужчин.

В голове настойчиво звучала песенка из моего глубокого детства: «Потолок ледяной, дверь скри-пу-чая….за шершавой стеной тьма ко-пю-чая….как шагнешь. за порог — всюду иней. А из окон парок синий-синий..»

Где тут спряталась Морозко? А дедушка Мороз где?…

Пока смутно веря в происходящее, я огромными глазами рассматривала ледяной дом немыслимых размеров, пока даже не представляя, где он начинался и заканчивался, т. к из этого зала, выходило множество ходов. И судя, по внешним размерам этой ледяной глыбы, здесь была целая ледяная страна!..

…а кровати у них были тоже ледяные?

И он предлагает мне пожить здесь?!

Стоп, Злата! О каком предложении идет речь? Лютый не предлагал, он просто сказал. И точка.

Голова просто шла кругом, и страх стал кусать своими острыми мелкими зубками, когда я отступила к Лютому ближе, прижимаясь спиной к его груди, потому что все эти большие мужчины, стали подниматься со своих мест, подходя ближе, и рассматривая меня с явным интересом, но без наглости и злости, не приближаясь непозволительно близко, и склоняя голову перед Лютым, который даже не обратил на них никакого внимания.

Все большие и мускулистые, белокурые, и, к огромному счастью, облаченные с какие-то светлые одежды, сшитые, словно из кожи, а некоторые даже в светлых свитерах. А еще здесь были мои ученики. Всего трое. Те, кто всегда ходил с косами, опускающимися по позвоночнику до лопаток. Они были выше и мощнее остальных, и вышли вперед, улыбаясь и махая мне руками:

— Привет, Злата!

— Добрый день, — прохрипела я, отступив назад сильнее, и почти впечатываясь в грудь Лютого, глядя лишь на одного из них, того, кто победил в битве за обладание мной и был явно не согласен с тем, что Лютый вмешался, потому что даже сейчас его пронзительные светлые глаза смотрели на меня жадно и злобно не боясь даже того, что Лютый был рядом, и его глаза горели, как символ того, что я принадлежу ему. И только ему.

— Даже не поздороваешься? — прозвучал за мной колкий и надменный голос Лютого, и я бы даже не поняла, к кому именно он обращался, если бы глаза того воина не сверкнули хищно и злобно, когда он ответил в тон Лютому, глядя в его глаза через чур напористо и вызывающе:

— Нет.

Свирепый свел брови, рыкнув что-то отрывисто и явно предупреждающе на их непонятном, мелодичном языке, только на воина это не произвело должного впечатления, когда он лишь хмуро хмыкнул, демонстративно повернувшись спиной и размеренно зашагав снова вглубь огромного ледяного зала, когда Свирепый прорычал ему в спину, сжав свои огромные кулачища:

— Ты переходишь все границы, Морозный!

— Их перешел не я, а твой брат.

Мужчина даже не потрудился обернуться, чтобы встретиться с хмурым и тяжелым взглядом Свирепого, грудь которого начинала тяжело подниматься и падать, словно он изо всех сдерживал в себе ярость:

— Он законный сын твоего короля!

— Изгнанный сын!

Я подпрыгнула от утробного, низкого, раскатистого рычания, которое прошло вибрацией по полу, вырвавшись из тела Свирепого, когда тот дернулся вперед, но Лютый крепко схватил брата за руку, сухо и холодно проговорив: