Узел (СИ) - Сергеева Оксана Михайловна - Страница 46

— Это она в тебя, — смеюсь я, вспоминая студенческие годы, наши с Тоськой прогулы утренних лекций. Не часто, но бывало. — Осваивается, Макс. Если б только легко встать с утра было нашей единственной проблемой. Тут ни дня без сюрпризов.

— Ему трудно.

— Да, я ужасно за него переживаю. Так не хочется, чтобы его обижали.

Я стараюсь, чтобы детям с нами было хорошо и уютно, и, чего лукавить, ощущаю некоторую гордость за себя и Ника. Мы делаем доброе дело — создаем детям все условия для счастливой жизни. Я забочусь о правильном питании и хорошем сне, о развитии и досуге. Но во всем этом смешении дел и эмоций мне все же жутко чего-то не хватает.

«Ни дня без сюрпризов», — сказала я подруге, и это правда. Каждый день, забирая Макса из школы, мечтаю, чтобы обошлось без замечаний. Но пока это остается лишь мечтой. Сегодня снова учудил. Обложил кого-то матом. Классная руководительница решила не разбираться, а направила нас к психологу. Меня это, честно говоря, жутко разозлило.

— Я не пойду, — упирается Макс перед дверью.

— Надо, — коротко отвечаю и вталкиваю его в кабинет.

— Да-да, я вас жду, — вскидывает глаза женщина, возраст которой с первого взгляда не определишь. Голова обсыпана мелкими темными кудряшками, глаза за линзами очков не смотрят, а целятся.

Почему-то она мне не нравится. Никаких оснований для этого нет, только мое внутренне ощущение. Видится в ее облике какая-то расхлябанность, несобранность, а я этого не люблю.

— Вот мы и пришли, — выжимая из себя улыбку, усаживаюсь на стул.

В действительности не собираюсь вести каких-то разоблачительных бесед, хочу только отметиться и уйти. Пусть себе галочку поставит, что мы к ней приходили и о произошедшем инциденте беседовали.

— И что нам с тобой делать? Разве папа с мамой учат тебя такие слова говорить? — доброжелательно улыбается тетенька, которая зовется школьным психологом.

Я вижу, как напрягся Максим, и прямо тут, прямо сейчас готова ее убить. Растерзать на месте.

Папа с мамой!

Мы разговаривали с детьми на эту тему. У нас в обиходе пока нет этих понятий. И Максим, и Ариша называют нас по именам — так мы решили. Так всем легче. И нам, и им. Нет у нас никаких вымученных «папа», «мама», потому что надо. Максим тогда спросил: «А че у меня теперь твоя фамилия будет?». «Когда захочешь стать моим сыном, тогда я тебя усыновлю, и у нас будет общая фамилия», — ответил ему Никита. «Слава богу, а то я боялся, что и имя поменять захотите. Костиком еще каким-нибудь назовете», — ввернул Макс.

— …Не читает, не пишет… надо же работать с мальчиком.

— Вот и работайте. Учите! — кончается у меня терпение, надоело слушать, как нас распинают. — Дома он и читает, и пишет, и рисует. Я вам привела подготовленного ребенка. Не знаю, почему он на уроках плохо занимается. Видимо, дело не в недостатке знаний.

Я знаю, на что способен этот мальчишка, мы все лето к школе готовились. Он отлично соображает и вполне может справиться со школьной программой первого класса. Отсутствие активности на уроках лично я связываю с тревожностью. Даже мне это понятно, а я ни разу не психолог. Максу труднее адаптироваться, чем другим детям. Столько изменений за последнее время! Мы с Никитой это сразу понимали, представляли, с чем он столкнется. Кстати, Макса мы отдали в обычную школу. Хорошую, но обычную, в которой не надо платить бешеные деньги за месяц обучения. Леднёв сказал, пусть растет как нормальный пацан. С этим я согласна, сама училась и в обычной, и в элитной. И там, и там отморозков полно, только в элитной отморозки богатые.

— Что скажешь? — обращает она взгляд на Максима. — Мне кажется, у тебя есть что сказать.

— Пятьдесят первая статья Конституции позволяет не свидетельствовать против себя, — четко выдает мой мальчуган.

Психолог удивленно приоткрывает рот, а я, хоть и слегка ошарашена, но стараюсь ничем этого не выдать.

— Господи, и в кого ты такой умный.

Макс сначала молчит, а потом выдает гордо и звонко:

— А у меня папа прокурор!

Кажется, у тети психолога нервно дергается щека. Я мысленно расплываюсь в улыбке.

— Да-да, — счастливо подтверждает сын прокурора.

— Это же не допрос, мы просто беседуем. Нам нужно выяснить причины твоего поведения.

— А я не хочу с вами беседовать. Пойдем домой, а? — смотрит на меня умоляюще.

— Пойдем.

Что тут поделать? Опять наш пацан совершенно прав. Если психолог не вызывает желания поговорить, то разговаривать не нужно. Это даже может быть опасно. Он же тебе в голову лезет. И в душу.

Макс соскакивает со стула раньше, чем я сама поднимаюсь с места, и вылетает в коридор.

— Ну и зря вы так. Понятно же, что ребенок ведет себя неадекватно.

— Вы сказали неадекватно? — уже почти захлопнув за собой дверь, я возвращаюсь.

— Я не то хотела сказать…

— Вы назвали моего сына неадекватным.

— Я совсем не это имела в виду, — лицо ее покрывается красными пятнами.

— На основании чего, хотелось бы знать? Детских каракуль и нескольких стычек в классе? Вот никогда так не делала, а теперь сделаю.

— Как? — испуганно выдыхает она.

— Так, чтобы вы в этой школе больше не работали, — отвечаю с холодной решимостью.

В этот момент я сама себе немножко противна. Не люблю кичиться своими связями, и меня страшно бесят люди, вынуждающие прибегать к таким методам. Почему обязательно нужно доводить ситуацию до такой точки кипения? Почему б не делать свое дело без оглядки на чье-то социальное положение или объем кошелька? Бесит. Страшно бесит.

Не знаю, выполню ли свое обещание, но не сказать подобного я не могла. Максимка наш, конечно, не подарок, но и обижать его никому не позволено. Понятно, что дома он получит по полной, хотя тут еще надо разобраться. Подумаешь, заматерился ребенок. Это плохо, но он же не котенка придушил, в конце концов.

Выйдя на улицу, ищу глазами Макса, но нигде не вижу. Оказывается, он уже трется на парковке около машины. В первый раз, когда такое произошло, меня охватила настоящая паника. Думала, сбежал наш парнишка.

— Максим, я же просила так не делать. Если вышел без меня, стоишь на крыльце и ждешь, — выговариваю со всей строгостью.

Макс молча стягивает ранец со спины и забирается в машину.

— Когда-нибудь наступит такой день, чтобы я пришла, а мне никто на тебя не пожаловался? А? Будет так, чтобы я пришла, а мне сказали, что, вот, мол, ваш Максимка такой молодец сегодня. И читал, и писал, и отвечал, и поведение отличное! И не надо мне про пятьдесят первую статью, со мной не прокатит.

— Да этот!.. Он сам вечно ко мне лезет! — выкрикнул Максим и от злости сжал кулаки.

— Кто?

— Гоша! Вот я его и послал!

— Понимаешь, какая штука. Может, Гоша и виноват, но заметили только тебя. Тебя поругали, тебя отправили к психологу. Хотя его и не заметят, рядом с тобой все меркнут, — вздыхаю я.

— Чего?

— Ничего. Говорю, сейчас Аришу заберем из садика — и домой.

— Рано ж еще.

— Ну и ладно. Плюс-минус час.

Разговор на тему мата решаю отложить до дома. Я еще не придумала, как это обсудить. Просто запретить произносить плохие слова не сработает. Только скажи — начнет материться как сапожник.

Дома смелость Максима тает, как мартовский снежок за окном. Сынок мой всячески пытается избежать нежеланного разговора, хоть и понимает, что это невозможно. Он вообще многое понимает, но пока мысли с делом у него расходятся.

— Максим, иди сюда!

— Я руки мою!

— Ты уже их четыре раза помыл!

Придя на кухню, он садится на стул и опускает глаза, всем видом выказывая легкую обиду.

— Нам все-таки нужно поговорить. Я должна знать, что произошло.

— Тебе же все сказали.