Узел (СИ) - Сергеева Оксана Михайловна - Страница 11

На соседском балконе снова разрывается собака. Мастифф практически бьется в падучей и бросается на окна.

Расстрелять бы… соседей!

Не лай раздражает — жалко псину. Она не виновата, что ее заперли. Опять одна, опять закрыта. Именно по этой причине не имею ни кошки, ни собаки. Животное с ума сойдет от одиночества.

Заслышав без четверти семь телефонный звонок, уверенно накидываю пальто на плечи.

Но звонит не Филипп. Звонит Никита.

До сих пор непривычно, что он снова появился в моей жизни. До сих пор вздрагиваю от его звонка, даже от своих мыслей о нем — вздрагиваю. И каждый раз мне требуется сделать над собой усилие, чтобы голос звучал спокойно.

— Поехали кофе пить, — сразу предлагает он.

— Когда?

— Сейчас.

— Сейчас? Ник, я не могу. А ты где? Ты внизу?

— Еще нет, но скоро буду.

Открываю рот, собираясь возмутиться, но мозг уже успевает сгенерировать кучу вариантов, как развернуть Филиппа.

— Хорошо, — вздыхаю и набираю номер своего любовника. — Ты где? — интересуюсь в первую очередь. Не хочу, чтобы Филя столкнулся с Леднёвым. Не из-за страха быть застуканной, так сказать, на месте преступления или боязни, что придется оправдываться.

— Настя, не теряй меня, я опоздаю. Неотложное дело тут внезапно появилось… — начинает Филипп расстроенным голосом.

— Можешь не торопиться.

— Через час постараюсь…

— Филипп, я же говорю: можешь не торопиться. Решай свои дела спокойно. У меня тоже планы поменялись. Мы не сможем сегодня поужинать.

— Как поменялись?

— Вот так.

— То есть?

— Мне нужно встретиться с одним человеком, я не знаю, когда освобожусь, поэтому не хочу напрягать ни себя, ни тебя. Увидимся завтра.

— Настя, что опять произошло? — злится Филипп, но я не даю ему высказаться до конца.

— Ты так возмущаешься, будто это происходит в первый раз. С тобой тоже такое случалось, и я не разыгрывала обиженную девочку! И так весь день через жопу! Давай не будем усугублять. Или думаешь, я так и задумывала: вот сейчас договорюсь с Филиппом, а потом возьму и пошлю его.

Он молчит, и некоторое время я слышу в трубке только его дыхание. У меня не было цели обидеть, это был контраргумент, дабы прервать возмущения.

Прецедент уже был, так что устраивать сцены и в чем-то обвинять меня бесполезно.

Впрочем, это бесполезно в любом случае.

— Если это по поводу прав, то так сразу и сказала бы.

— Нет, я встретила свою первую любовь и теперь сломя голову несусь к нему на свидание!

— Ладно, перестань, — остывая, одергивает меня Филипп.

— Такой ответ тебя устраивает?

— Ну, прости, прости…

— Ссориться — глупо, и ты это знаешь. Оно того не стоит.

— Конечно, — соглашается он, заканчивая разговор спокойным тоном.

Я стягиваю с себя платье и переодеваюсь в удобную одежду — джинсы, легкий свитер. Достаю куртку и ботинки на плоском ходу.

Мы с Леднёвым сегодня уже разговаривали. Сама в обед ему звонила. Жаловалась, что у меня забрали права и теперь я, как лох, до суда с временным разрешением. Он надо мной поржал, да и я над собой тоже — надо же так вляпаться. Получилось все странно, просто недоразумение какое-то. У нас же любят то разметку новую нарисовать, то знаки понатыкать, которых отродясь до этого не было. Я не просила у Никиты помощи, просто поинтересовалась, какие у меня варианты выйти из ситуации без потерь.

Вру. Сама разберусь, это был лишь повод, чтобы поговорить.

Когда Леднёв опять звонит, я, уже стоя в куртке и засовывая ногу в ботинок, неожиданно для самой себя предлагаю ему подняться.

— Нет, — категорично отказывается Ник.

— Да.

— Нет. Жду тебя в машине.

— Ник, хочешь кофе — поднимайся ко мне, — настаиваю и обрываю разговор, оставляя при себе лихое «или уматывай отсюда».

Леднёв такой — запросто может развернуться и уехать. Но мне не хочется, чтобы он уезжал. Получился своего рода ультиматум, не имею понятия, сработает или нет. Все без умысла. Просто на черта куда-то ехать, если кофе можно попить у меня.

Две минуты. Бесконечные. Резиновые. Потом, наконец, звонок в дверь…

— Ты мне свидание сорвал, — получает Ник вместо радостного приветствия.

— Правда? И как мне теперь жить? Меня же совесть до смерти замучает.

— Обожаю твою манеру острить с каменной рожей, просто обожаю. В этом тебе нет равных, никто так не умеет. — Оставляю его раздеться, освоиться и убегаю на кухню. Шкаф я оставила открытым, надеюсь, сам сообразит убрать туда свою куртку.

Не целую, не обнимаю. Нет, мы больше этого не делаем. Не прикасаемся друг к другу. И близко не подходим, бережем личное пространство. Все чинно и благородно, без каких-либо намеков на интим.

— Черный или с молоком? — спрашиваю, не сразу замечая, что у Никиты в руке.

Зато сразу замечаю, как ладно темно-зеленая футболка обтягивает бугристые мышцы на его плечах.

А у него в руке мое водительское, мать его, удостоверение!

— Как? Как ты это устроил, скажи? — Зачарованно смотрю на свои права, зажатые между указательным и средним пальцем в его руке. Мы же просто поговорили, но мои слова не были криком помощи, да и Леднёв ни словом не обмолвился, что собирается что-то сделать.

— Надеюсь, теперь ты простишь, что я сорвал твое свидание, — с полуулыбкой произносит он и отводит руку чуть в сторону, когда я протягиваю свою, чтобы забрать документ. — И больше не балуйся.

Не знаю, отчего сильнее радуюсь — что решилась проблема или что эту проблему решил именно Леднёв.

— Хорошо, больше не буду, — смеюсь и обнимаю его.

Обхватываю плечи, прижимаюсь в неконтролируемом порыве и понимаю, почему Ник не хотел заходить ко мне. Это самое бессмысленное, самое глупое, что можно сделать.

На людях между нами все нейтрально — никаких синусоид в поведении. Любое проявление чувств размыто присутствием посторонних, а сейчас, наедине друг с другом, малейшее движение бросается в глаза.

Видимо, Леднёв понял раньше меня, что невозмутимая беседа между нами — ложь. Вся наша дружба — лишь маска. Есть в наших отношениях кое-что незавершенное и нерешенное.

Но он об этом не спросит. А я не отвечу.

Одновременно разомкнув руки, мы расходимся в разные концы комнаты, смущенные неловкой ситуацией, близкие друг другу и чужие. Молчание, сгустившееся в комнате, давит на нас. Что-то нужно сказать, чтобы развеять его, что-то нужно сделать…

— Не переживай, это не стоило мне никаких усилий, — находится первым Леднёв.

— Усилий нет, а денег?

— Тоже нет.

— Я смотрю, у тебя неплохие связи.

— Есть немного, — снова отвечает он с полуулыбкой.

— Пойдем, — зову его к столу, — расскажешь, как понабрался.

Ник не торопится присесть на удобный диванчик, а рассматривает висящие над ним картины в стиле поп-арт.

— Ох уж это современное искусство, — иронично вздыхает, — Филя намалевал?

— Угу, — смеюсь я, разглядывая Ника, пока он разглядывает мазню Филиппа.

Как и раньше, все в его чертах дышит силой и энергией. В серо-зеленых глазах вдумчивая сосредоточенность и ясно выраженная твердость. Но есть и что-то другое. Что-то основательное, жесткое и необъяснимое возрастом.

— Я их купила у него.

— Серьезно? — удивляется он.

— На выставке. Мы тогда еще не встречались, он был женат.

— Климова, ты его у жены увела, что ли? — переводит на меня веселый взгляд.

— Блин, не знаю.

Никогда об этом не задумывалась. Помнить не помню, когда именно он развелся и почему. На кой хрен мне это знать.

— Да ну, — ухмыляется Ник и усаживается пить кофе. — С каких это пор ты стала увлекаться живописью?

— Ни с каких. Я дизайном своей квартиры увлекаюсь, а не живописью.

— Но Филя-то думает, что живописью, — смеется он.

— Филя-то да, — смеюсь и я. — А ты почему не женат до сих пор? В твоем возрасте любой нормальный мужик уже обязан иметь жену. Хотя бы бывшую.

— А ты почему не замужем?