Заноза Его Величества-2 (СИ) - Лабрус Елена - Страница 50

— А что мы будем делать?

— Скажем Эрмине как сильно мы её любим. И как сильно она всем нам нужна.

Ровно к десяти часам мы с Машкой первые поднимаемся по лестнице к храму, где в огромных вазонах уже стоят белые розы. А знакомый мне старенький священник прочищает горло, чтобы произнести, наверно, самую важную в его жизни речь.

И, надо сказать, справляется он со своей задачей отлично.

Так проникновенно вплетает в свою легенду о маленькой рыжей девочке историю о том, что мы, люди, отвернулись от неё. И что в наших руках её жизнь, сила и будущее страны, что я даже не сразу понимаю, что нам с Машкой отведена в этом решающая роль.

— Ваша Милость, — протягивает мне священник цветок.

— Ваше Высочество, — склоняясь в поклоне вручает Барт белую розу Мариэль.

И сотни людей, что стоят в храме слышат, как Машка кладёт перед тканой иконой розу и усаживает игрушку, которую принесла с собой сама — зайца, с завязанной у него на лапе белой лентой.

— Спасибо, Эрми! Мы любим тебя! — повторяет она вслед за мной.

— Спасибо, Эрмина! — следом за нами кладёт цветок Барт.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — идут и идут в храм люди, которым на входе вручают белые розы, чтобы они положили их на алтарь. И дают белые ленты, что они завязывают на оставшуюся здесь со вчерашнего вечера арку.

Сами же они приносят дары: еду, поделки, игрушки — кто чем богат. И сами без просьб и подсказок, выходя, отвешивают нам с Машкой поклоны:

— Благослови вас боги, Ваша Милость! Да пребудет с вами благодать, Ваше Высочество!

— Кто опубликовал в газете эту статью о том, что мы помолвлены? — шепчу я Барту, отвешивая поклоны и пряча за спиной свежую газету, что я подняла с пола.

— В этой стране ничего и никогда не делается без ведома Его Величества, — многозначительно улыбается он.

— Вот сволочь, — комментирую я беззлобно.

А я-то с дуру решила, что он будет скрывать. А он во всеуслышание заявил, что в стране сейчас трудное время, исключительно поэтому по настоянию избранницы короля обручились мы скромно и дата свадьбы пока не назначена. Так же расписал, что к невесте короля теперь принято обращение Ваша Милость, а когда она станет его законной супругой — Ваше Величество. И какой-то талантливый писака так в двух словах умудрился передать всю важность и необходимость этого решения — обручиться, что благодарность за мою заботу о народе и преданность королю буквально витает в воздухе.

— Дайте боги вам согласия! Пусть благословенен будет ваш союз! — кланяются мне. — Долгих лет вам и сил нашей богине!

— Во славу богини! Во имя богов! — отвечаем мы с Машкой по очереди.

— Почему им раздают белые ленты? — когда поток народа, который в курсе кто я такая немного спал, обращаюсь я к священнику, что всё это время стоит рядом с нами.

— Лента Истины, — поясняет он, — очень важный символ веры в этой стране. — По легенде, когда Эрминаль родилась, именно мать первой повязала ей на руку эту ленту в знак того, что она истинная богиня и предназначена нести добро, чистоту и свет этому миру. А после смерти богини-матери в её вещах нашли целый клубок этой магической ленты. И с той поры каждому выпускнику духовной семинарии, получающему сан священника, дают отрез в знак возложенных полномочий.

— Так выходит у каждого священника своя белая лента? — удивляюсь я.

— Именно так, Ваша Милость, — кланяется он и снова принимается вручать цветы. — А после его смерти её вручают его преемнику.

И мы кланяемся и тоже вручаем. Колемся острыми шипами и вновь раздаём цветы. А когда первые корзины заканчиваются, люди Барта привозят новые. И новые, и новые, и новые…

И я уже чувствую себя автоматом по раздаче цветов, когда вдруг из глубины храма раздаётся вопль:

— Богиня!

А потом следующий, и следующие, целый хор голосов:

— Рыжая девушка! Эрминаль! Смотрите, это Эрминаль!

И честно говоря, я чего-то именно такого и ждала, какого-то знака. Но что она вернётся на гобелены, где когда-то стала не нужна — не ожидала.

Правда, первой в зал врывается охрана, чтобы избежать возможные беспорядки, а потом уже, прикрывая собой, Барт разрешает пройти и нам с Машкой. Даже для меня, что раньше видела Эрми на гобеленах только девочкой — это так волнующе: видеть её взрослой, юной, стройной, гибкой, рыжеволосой. А ещё — смотреть на обомлевших, по-настоящему уверовавших людей.

Особенно на Барта, ошарашенно застывшего у полотна.

— Так она действительно есть на этом гобелене? — оглядывается он.

— Да, генерал, да, — хлопаю я его по плечу, глядя на рыжую девушку, поверившую в то, что она нужна этим людям настолько, что решила явить себя миру.

Но только дождавшись, когда Шако впустит нас с Машкой в палату, я смогла себе это сказать: «Всё же мы сделали это!»

— Эрми! — со всей непосредственностью ребёнка забирается к ней на колени Мариэль.

— Отлично выглядишь, ведьма! — сажусь я на стул, который так и стоит тут с утра.

И честно, глядя на эту женщину лет пятидесяти, с блестящими, искрящимися золотыми искрами волосами, сама не верю, что у меня получилось.

— Богини не умирают, Эрминаль! Особенно если в них верят и по-настоящему помнят, и любят. Ты нужна нам.

— А ты упрямая, Дар! — качает она головой, щекоча Машку.

— Не люблю быть должной, — улыбаюсь я, глядя на то, как она ожила, окрепла, помолодела. — Теперь мы в расчёте.

— С лихвой, — улыбается Эрмина.

— Чувствую, однажды вы меня убедите, что она существует, эта магия, — качает головой Шако.

Но что-то мне подсказывает, он уже знает: в этом мире магия точно есть.

Главное — в неё верить.

Известие о том, что в городе устроили какой-то «шабаш» или «флэш-моб» в поддержку Эрминаль застало меня аккурат за обедом с Шарлотой де Бри. И я вынужден был отлучиться, чтобы прочитать это сообщение от Барта, обматерить его мысленно за все эти иномирные словечки, которые он перенимает у Дашки, и поспешно настрочить ответ.

«Да, Барт, это отличная идея. И жаль, что она пришла в голову не тебе и не мне. Надеюсь, у Роберта и Дамиана всё получится».

«Боги, ну что за женщина! — искренне восхищаюсь я своей невестой, запечатывая письмо. И улыбаюсь. Невеста! — Вот только бы ещё поменьше «сердечек» да разных «рожиц» рисовала в государственных документах».

Но ей всё можно. Она воистину Дар, как её уже успели прозвать в народе. Воистину дарованная мне богами. Как я мог не догадаться сделать нашу слабость нашей силой? Сейчас, когда она сказала, что надо отправить с Дамианом больных ветрянкой солдат и устроить так, чтобы они оказались в расположении имперских войск, это кажется мне таким очевидным. Конечно, Дамиан это не организует, а вот Роберт — да. Впрочем, организовать — это как раз моя забота. Главное, что она это подсказала. И тянуть нельзя, чтобы как раз ко времени переговоров армия императора стала недееспособной, и эта ситуация напугала его до смерти. И это так просто, что гениально. Нет, я не люблю её, я её боготворю!

— Шарли, — едва сдерживаю я довольную улыбку, занимая место за столом кают-компании.

— Получил хорошие новости, Серый Пёс? Ах, прости мои старые привычки, Георг, — поднимает она бокал с вином, откровенно кокетничая.

Да, в ту пору, когда мы только познакомились, меня действительно ещё звали Серым Псом, вот только не она.

За эти годы она стала лощёнее. Увереннее в себе. Твёрже. Особенно сейчас, когда её муж болен и прикован к постели, а она взяла на себя обязанности главы государства. И все её способности раскрылись, засияли огранкой опыта и доверия мужа. Впрочем, она его доверие заслужила. И пусть никогда не любила, но никогда и не предавала.

Теренсу было под пятьдесят, а мне двадцать три, когда наш небольшой отряд был нанят, чтобы доставить ему с мятежного юга Дуоса юную невесту, Её Высочество Шарлоту Яворскую и тем положить конец противостоянию маленькой, но гордой страны и спокойного, как кит, континента, которому эти яворцы мелко пакостили: портили груз, обстреливали корабли, якобы незаконно вторгающиеся в их воды. Но, получив богатый выкуп за невесту и поддержку, наконец, успокоились, а вернее переключились на соседей.