Железный старик и Екатерина (СИ) - Шапко Владимир Макарович - Страница 41

     Видя, что мальчишка в неуверенности пошёл, Екатерина Ивановна подстегнула:

     – Бегом!

     Рома испуганно побежал.

     Пока мальчишка бегал, выхлестала из двух бутылок газировку, набрала речной воды и приложила к бедру старика.

     – Зачем, Катя? – удерживал бутылки старик.

     – Держите! Уменьшат отёк.

     Примчался Ромка. С клеенчатой толстой аптечкой. Тут же растёрла всё бедро меновазином. И начала мягко бинтовать. Разгорячённый Рома, удерживал сбивающееся дыхание, смотрел, учился.

     Сосед Свищёв застыл со шлангом в руках будто с недержанием мочи – тощего Дмитриева в плавках вели с перебинтованной ногой. Поддерживали под локти жена и толстенький сын. Или внук? Или правнук? Вот это да-а. Как после боя ведут. Отвоевался.

     В раскрытом мохнатом ротике застревал ветерок.

     Дмитриев подмигнул. Из сопровождения:

     – Все помидоры зальёшь. Сосед!

     Свищёв опомнился. Дал фонтаном вверх. Начал укрощать его, перекрывать вентилем. Да не так! Шланг начал беситься.

     Рома остановился, не по-детски серьёзно смотрел. Соседский старик плясал во всем своём сверкающем неподдающемся поливе. Закрывался руками… Один с берёзы падает, другой не может закрутить простой кран.

     В доме, чтобы отвлечь больного от тяжёлых мыслей, сразу начал расставлять фигуры.

     – Ты с ума сошёл? – наклонилась бабушка. Тихо приказала: – Убери сейчас же.

     Дмитриев ничего не слышал. Дмитриев сидел с перебинтованным бедром, как с перебинтованным прикладом от винтовки, уткнутой в пол. Обдумывал свою неудачу на реке. Пришёл к выводу, что, упав с берёзы, просто облажался. Как сейчас говорит молодёжь. По полной.

     В обед ели окрошку. Первую этим летом. Приготовленную Екатериной Ивановной. Огурец в ней был покупной, привезённый с собой. Как и квас. И колбаса. И яйца. И сметана. Но редиска, укроп и лук – свои. С огорода. Картошка тоже своя. Из погреба.

     Старик и мальчишка наворачивали. За обе щеки. Однако не забывали и про свои планы. Договорились пойти на реку завтра. Ближе к вечеру? Нет, прямо с утра, Сергей Петрович.

     На другой день, тоже придя к реке искупаться, Екатерина Ивановна от смеха поползла в кусты – старик учил Ромку плавать на берегу. Под его команды Рома ходил в громадных ластах и маске с жёлтым хоботом наверх. Учился ходить. Высоко задирал ноги. «Раз-два, Рома! Смелей!»

     Мальчишка запутался в ластах и растянулся на песке. Старик поднимал его, успокаивал, мол, терпение, Рома. И опять командовал: «Раз-два! Раз-два!»

     Екатерина Ивановна дрыгала ногами, не могла удержать струйки в паху. «Когда же он успел купить это всё? – с испугом успевала только думать. – Эти ласты и маску?»

     Она не знала, что старик хотел прикупить ко всему и ружьё. Со стрелой. Для подводной охоты. Но не потянул. Финансово.

     Поэтому пока так, без ружья. Только с ластами и маской с хоботом:

     – Раз-два! Раз-два!

<p>

<a name="TOC_id20247734" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; background-color: rgb(233, 233, 233);"></a></p>

<a name="TOC_id20247735"></a>2

     Первые дни на огороде работала одна. Едва проснувшись и даже не поев, два стоика в плавках отправлялись на речку. Конечно, со своими ластами и хоботами. Ладно, что хватало ума не надевать их сразу. Едва выйдя за калитку. И чапать в них дальше. До самой реки.

     Екатерина Ивановна думала, что так и маршируют по берегу на потеху мальчишкам и девчонкам посёлка, но дня через три её пригласили на берег, чтобы показать успехи Ромы.

     Мальчишка, казалось, вяз в воде, вытаскивая и перенося руки как тяжёлые негнущиеся колбасы. Но плыл. Плыл! Под прыжки и вопли ребятишек-болельщиков. Сергей Петрович гордо стоял рядом с Городсковой, как бы говоря: вот, терпение и труд всё перетрут. Затем сам с этакой профессиональной ленцой лез на берёзу, вставал на самом её верху над всем земным простором и «ласточкой», с распахнутыми руками, летел в реку. Вся мелкотня, как по команде, карабкалась за ним, тоже прыгала, сигала солдатиком и даже кувыркалась.

     Благоразумный Рома не лез ни на какие берёзы – Рома показывал всем охоту на рыб: жёлтый хобот перископом подводной лодки двигался, рассекал воды. Что делал под водой охотник – неизвестно, но все шли и следили. Рома с большим шумом выкидывался из воды, точно ухватив тайменя. В маске с хоботом – страшный. Потом в тех же ластах и сбитой маске, тяжело покачиваясь, профессионально выходил на берег. Разрешал желающим примерять ласты и даже походить по берегу в них и с хоботом. Но в воду не пускал – опасно, нужна тренировка. Сам сидел на песке, опираясь на руки. Ленился.

     Однако вскакивал и начинал бегать возле берёзы, увидев, (просмотрев!), что бабушка уже стоит на ней. Готовит себя к прыжку. В чёрном купальнике, как большая ракушка.

     – Слезай немедленно! – кричал мальчишка среди тоже немало изумлённых малолетних зрителей. – Слезай! Расшибёшься!

     Не так красиво, конечно, как Дмитриев, бабушка сигала вниз. В воду летела тяжёлая бомба, перебирающая белыми ногами. Брызги на всю реку! Но потом ловко, красиво плыла. Рома опускался на песок. Такие переживания! И Дмитриев ничего не видит – раскинул руки и движется себе вниз по реке. С плывущей, как дыня, головой.

     Так же, как плаванье, Рома полюбил поливать огород. В плавках и бейсболке он стоял на одном меридиане со стариком Свищёвым в застиранной тельняшке. И в точности, как и тот, удерживал шланг.