Укротить ловеласа (СИ) - Сойфер Дарья - Страница 43

— Откуда ты… — начал Платон с несвойственной для себя робостью, но осекся и замолчал. Слишком давно они с Надей знали друг друга, и потому научились обходиться без лишних слов.

— Мой милый… — сочувственно шепнула Надя и протянула руку, чтобы коснуться его небритой щеки. — Как же так…

— И давно ты знаешь? — глухо отозвался Платон, перехватив ее запястье.

— Как только Лиза сказала, что ты решил завязать с музыкой.

— Ясно, — он стиснул зубы, и под щетиной шевельнулись желваки. Надя почти физически ощущала, как горит его разбитое сердце, и ей ужасно хотелось забрать у него хоть часть боли, разделить ее, как когда-то они делили школьные обеды. Если бы только она могла решить все, как обычно! Достать из бездонной сумочки нужную таблетку или пластырь, залечить раны и вернуть Платона в строй…

— И что ты об этом думаешь? — спросил он.

— Прости, Платош… Я бы и рада помочь тебе, но сам понимаешь, тут я ничего не могу поделать.

— Само собой… — он опустил голову и запустил в волосы пятерню.

— Я знаю, тебе сейчас трудно, — она погладила его по спине, борясь с желанием крепко-крепко стиснуть его в объятиях.

— Да что ты можешь знать!.. — отшатнулся Платон.

— Но это еще не конец. И уж точно не стоит из-за этого бросать музыку!

— Правда?! — Платон вскинул подбородок и с неприкрытым сарказмом уставился на нее. — Думаешь, это так просто? А если… Если у меня вдохновения нету? Если все это никому не нужно?

— А разве музыка — это только вдохновение? — Надя склонила голову набок. — По-моему, это труд. Адов упорный ежедневный труд. Без отмазок, «потому что» и долбанных муз с лирами.

— Это только если у тебя нет…

— Таланта? — договорила за него Надя. — Как у меня, например? То есть вкалывать — для убогих, вроде нас с Игорем?

— Ты отлично знаешь, что я не тебя имел в виду! — нахмурился Платон.

— А тебе не приходило в голову, почему Эрлих в свое время выбрал Игоря?

— Игоря все выбирают, верно? И ты тоже… — Платон сжал кулаки. — Он же весь такой обходительный… Подлиза чертов!

— Он умеет работать, — мягко перебила Надя. — Одного таланта мало. Слушай, ты можешь жалеть себя, можешь обвинять в своих проблемах остальных… Но если хочешь знать мое мнение, это путь в никуда.

— Я уже в никуда… В нигде… — Платон сбился. — Короче, ты поняла.

— Если ты любишь, по-настоящему любишь, а не ноешь, потому что тебе не дали очередную игрушку, научись уже, наконец, думать о ком-то кроме себя! — Надя встала с кровати и окинула Платона новым взглядом. Да, вид его был жалок, да, ему разбили сердце, но он упивался своей болью, как когда-то упивался развлечениями. Ему хотелось, чтобы его жалели, и то, что Надя пару минут назад приняла за зрелость, оказалось обычным детским желанием привлечь к себе внимание.

— Я и так постоянно думаю! Все время! — крикнул он. — И что толку?! Как будто это что-то изменит!

— Менять надо не что-то, Платон, а себя! — Надя потеряла терпение. — Надо брать себя за шкирку, вставать, даже если не хочется, работать, делать что-то, черт возьми! Любишь человека — помоги ему быть счастливым, а не превращайся в заросшее щетиной желе с чипсами! Если тебя не могут полюбить в ответ, то пусть хотя бы уважают!

— А ты что, не уважаешь меня? — разозлился Платон и опустил ноги с кровати, но чуть было не поскользнулся на пустом пакете из-под начос.

Надя медленно оглядела комнату: гору мусора, крошки на полу, пыльную мебель и задвинутый в угол чехол виолончели.

— Сам-то как думаешь? — ответила она вопросом на вопрос, подхватила сумочку и, бросив Платону ключ, вышла, даже не обернувшись.

Ей было больно видеть своего друга таким, но помогать ему… Во-первых, она сомневалась, что сможет уговорить Ларионову вернуться к Платону, а во-вторых, какой смысл помогать человеку, который сам не готов пальцем о палец ударить? За него и так вечно делали всю грязную работу. Пришло время для естественного отбора: кто найдет в себе силы барахтаться — выплывет, кто предпочтет скукситься и сложить лапки — пойдет ко дну. В конце концов, Римма Ильинична не вечна, а Надя, как бы она ни любила Платона, не собиралась тянуть его на своем горбу вместо матери. Он — взрослый мужчина, а не мальчик. Решил бросить дело своей жизни и свести на нет плоды многолетних диет и тренировок, значит, так тому и быть.

Да, какая-то часть Нади по-прежнему рвалась назад, в квартиру Платона, чтобы помочь ему хотя бы с уборкой, но на сей раз здравый смысл взял верх, и она вернулась домой. Упасть без сил на кровать, забыться сном без сновидений, а наутро, вооружившись кофе, заняться собственными делами, коих накопилось немало. Таков был план. И Надя следовала ему неукоснительно. Уж кто-кто, а она была мастером спорта по хватанию себя за шкирку и упорной пахоте, какой бы раздрай ни творился в душе.

Едва только рассвело, Надя уже сидела перед ноутбуком и старательно выискивала все ролики с флешмобом из торгового центра. Она уже осознала свою главную ошибку: в тот день на них были нацелены десятки, если не сотни телефонов, и глупо было надеяться, что клип, смонтированный Вадиком, станет единственным. Что ж, опыт — главный капитал концертного агента, а его теперь у Нади было в избытке.

После часа долгих и муторных поисков она нашла двадцать шесть видео в разных соцсетях и около пятидесяти фотографий. Остальные, видимо, снимали просто на память. Одного Надя не могла понять: почему Вадик возился с клипом целую неделю, каждый день кормил ее завтраками и историями про цветокоррекцию, а все остальные преспокойно выложили отснятый материал чуть ли не сразу, и умудрились при этом набрать гораздо больше просмотров? Ответ был прост: людям важнее инфоповод, чем красивые съемки с квадрокоптера.

Надя злилась и на Вадика, и на саму себя, что не додумалась прошерстить Интернет гораздо раньше, но она, в отличие от Платона, не стала долго мусолить собственный провал, а попыталась все исправить.

Для начала она написала каждому блогеру или, по крайней мере, каждому, кто себя таковым считал. Попросила указать ее контакты и поставить хэштег #заславцев_cello. На случай, если ее не воспримут всерьез, отметилась в комментариях под каждым постом, что оказалось непросто: пришлось выдерживать паузы и бесконечно менять формулировки, чтобы система не сочла ее ботом. Времени это сожрало массу, зато результатом Надя осталась довольна.

Ближе к обеду она сумела перейти к концерту в Архангельском. Набрала организаторов, в красках расписала, почему музыканты не готовы играть только за идею и возможность побыть на свежем воздухе. Наобещала красивую программу, зрелищное выступление и сопровождение профессионального фотографа.

— Мы понимаем, что надо идти в ногу со временем, и поэтому задумали серию видеороликов для Интернет-аудитории, — уверенным тоном сообщила она. Напирала, как продавец пылесосов, не давая собеседнице и слова вставить. Дама, судя по тембру, принадлежала к старшему поколению, а потому любое упоминание современных технологий было для нее, как стеклянные бусы для туземца. — У нас разработана стратегия продвижения, будет съемка с квадрокоптера, кроме того, мы активно сотрудничаем с блогерами…

— С блогерами… — завороженно повторила дама из Архангельского.

— Именно. Поэтому наше сотрудничество будет полезно и вам тоже. Пиар, сами понимаете, — Надя каждым словом вгоняла свой гарпун все глубже в крупную рыбу. — Но бесплатно мы это организовать не сможем. Перевозка инструментов, костюмы, съемка, затраты на контекстную рекламу и таргет… Зато представьте, сколько народу узнает о вашем концерте, если мы приведем несколько блогеров! У каждого аудитория по несколько миллионов! В следующем году это можно будет превратить в масштабный фестиваль! Считайте, что вашу рекламу прокрутили по федеральному каналу!..

Уже через полчаса, заваривая порошковое пюре со странной отдушкой, которую производители почему-то гордо назвали беконом, Надя подсчитывала в уме свою прибыль. Да, пока у нее был контракт только с Игорем, но ведь студенты — народ голодный и, вопреки ЕГЭ, неглупый. Пара подписей — и к их стипендии будет солидная прибавка. Надя бы в свои институтские годы за такие деньги не то что на скрипке, на бубнах и балалайках бы играла и еще пританцовывала для пущего эффекта. Да что уж там: ее бы и сейчас пятнадцать процентов агентских сильно бы выручили. С рационом гастарбайтеров ей до язвы оставалось не так уж и долго.