Укротить ловеласа (СИ) - Сойфер Дарья - Страница 41

— Ну… — Надя усмехнулась. — Значит, ты просто плохой пиарщик.

— Нет! Это значит, что ты накручивала пользователей! А когда получила от Платона все, что нужно, и поняла, что больше выжать нечего, бросила его, как мусор!

— Ну все, с меня хватит, — ледяным тоном отчеканила Надя. — Уходи. Я не собираюсь выслушивать этот бред.

— А знаешь, что самое забавное? — выпалила Лиза, подавшись вперед и выставив острый нос, как кинжал. — Он-то считал тебя другом. Убивается по тебе… Сам на себя не похож! А тебе — плевать! Что ж, я ему передам.

— На здоровье. Прямо вот хоть сейчас звони, только из квартиры моей выйди!

Лиза еще какое-то время гневно таращилась на Надю, раздувая ноздри, а потом хмыкнула и гордо затопала в прихожую. Надя даже зажмурилась: теперь ей точно предстояла долгая и обстоятельная беседа с Людмилой Сергеевной.

У самой двери Лиза обернулась и смерила Надю презрительным взглядом.

— Ты так за него держалась, что я думала, между вами что-то есть, — и Лиза перекинула ремешок сумочки через плечо. — Может, и Платон тоже так думал. Но теперь-то я вижу, что в тебе вообще нет ничего человеческого.

Надя чуть не задохнулась от возмущения. Эта сопливая девица, которая пыталась ее шантажировать, будет тут еще разглагольствовать о человеческих качествах! Надя не любила влезать в споры, старалась избегать лишних скандалов, и сейчас ей было бы куда проще выставить Лизу вон и запереть дверь на все замки, чем отвечать что-то, но слова бессовестной девчонки задели Надю слишком сильно.

— Во мне?! — Надя оперлась на стену рядом с Лизиным плечом, и незваная гостья оказалась буквально вжата в холодную железную дверь. — Ты хотела заполучить гения? Распишись! Тебе не приходило в голову, что не все творческие люди такие дисциплинированные, как Игорь? Что у Платона может быть творческий кризис, что он, может, завел себе очередную девицу или влюбился… Ты не пробовала для начала с ним поговорить, прежде чем вваливаться в мой дом и устраивать детские истерики?!

— Это не… — пискнула Лиза, но Надя уже закусила удила.

— Я никогда, слышишь, никогда не занималась накрутками! Вкладывалась в рекламу — да, работала над контентом — да. Но если ты думаешь, что вести соцсети — это просто размещать милые ролики и собирать урожай, то ты, девочка, глубоко заблуждаешься. Я не собираюсь тебе помогать, просто задумайся над тем, что Ларионова может не нравиться аудитории Платона, и она была не самым удачным моим ходом…

— Но с Ларионовой все кончено, — робко подала голос Лиза. Теперь, когда Надя сбила с нее всю спесь, она напоминала больше котенка, которому прищемили хвост.

— Все… Кончено? — машинально повторила Надя и медленно опустила руку.

— Да, Платон сказал, что Ольга тянет одеяло на себя, а ее возмутили комментарии… — затараторила Лиза, явно испытав облегчение от того, что Надя не стала ее убивать.

— Не надо… Не хочу… — замотала головой Надя, чувствуя, что личная жизнь Платона снова затягивает ее, как трясина. — Это их дело. Но… — Лиза выглядела так жалко и напуганно внезапной отповедью, что Надя почувствовала некое подобие жалости. — Вот тебе и ответ, — сдалась она, проклиная свое великодушие. Вот зачем, зачем ей помогать конкурентам? Радовалась бы, что Платон сошел с дистанции, и на дороге Игоря зажегся зеленый свет… Но нет ведь. Черт, может, и правда пора задуматься о детях? Чтобы не расточать материнский инстинкт на кого попало?

— Ответ? — окончательно растерялась Надя.

— Платон расстается с Ларионовой, а потом уходит в депрессию и отказывается от концертов. Сложи уже два и два.

— Но… — на хорошеньком личике Лизы проступило озарение. — Да ладно… Думаешь?!

— Если ты посмеешь сказать «спасибо», я тебя точно укокошу, — процедила Надя, злясь больше на себя, чем на наглую пигалицу.

К счастью, на сей раз Лизе хватило ума замолчать, и она ужиком проскользнула на лестничную клетку, а Надя, наконец, повернула все замки, да еще и цепочку для верности повесила.

Протерев влажной тряпкой полы, чтобы от Лизы и следа не осталось, Надя нацепила свои противошумные махровые носки и направилась к компьютеру, чтобы заняться работой. Однако время шло, а Надя все пялилась на разбросанные по экрану иконки, не в силах сосредоточиться.

Встреча с Лизой выбила ее из колеи. И вовсе не потому, что Надю хоть сколько-нибудь напугали наивные юношеские угрозы. В конце концов, она была уверена в своей непричастности к накруткам и знала, что Игорь не поверит в подобную чушь. Нет, Надя не могла перестать думать о Платоне.

Она не помнила, когда ему было настолько плохо. Он казался ей клубком вечного позитива, парнем, который идет по жизни, смеясь. Он, бывало, злился, капризничал, валял дурака, но уж если кто и был для нее полной противоположностью слова «депрессия», то это именно он. Удивительно, даже в детстве, будучи изгоем и объектом постоянной травли сверстников, Платон не отчаивался. Уходил в мечты, фантазировал о светлом будущем и не переставал улыбаться. Половине его планов не суждено было сбыться, но ведь он отчасти добился своего! Накачался, похудел, стал почти звездой, и уж теперь-то ни у кого бы не повернулся язык пошутить на тему его внешности. Так почему вдруг именно сейчас, на пике возможностей, его вдруг накрыло? Не мог же он, в конце концов, нырнуть с головой в уныние из-за ухода Нади?

Смирившись с полным отсутствием рабочего запала, Надя налила себе кофе и, обхватив кружку руками, распахнула окно и присела на подоконник. Весенний ветер разметал по столу салфетки, принеся с собой запахи цветущих каштанов и табачного дыма: внизу у подъезда курили над раскрытым капотом мужики.

На город мягко оседала синеватая тьма, зажигались окна соседних домов, чернели причудливыми силуэтами антенны на крышах. Будь Надя немного младше, к ней непременно прилетел бы веселый пузатый человечек с пропеллером. Возможно, даже кудрявый, в очках и с длинным смычком от виолончели.

Тяжко было признаваться себе, но Надя скучала по Платону. Воевать с ним было проще, когда он атаковал первым. Возможно, Надя даже получала странное азартное удовольствие от всей этой игры. Но сейчас, узнав о том, что Платон готов покончить с музыкой, стало как-то не до борьбы.

Когда Лиза только упомянула о проблемах Платона, Надя на долю секунды решила, что все дело в ней и в том, что она ушла к Игорю. Впрочем, все быстро встало на свои места: одно дело — ссора с другом, другое — разрыв с Ларионовой. Тянет одеяло на себя, значит? Видно, Платон и с Лизой обсуждал такие интимные вещи, быстро нашел замену старой доброй подруге.

Платон влюбился. Кто бы знал, что и с ним это однажды случится? Уж скорее Надя бы поверила, что от любви к нему передерется насмерть целая стайка его покинутых одноночных девушек. Но чтобы он?.. Что ж, Ольга Ларионова заметно выделялась из толпы его обычных прелестниц. Надя сразу почувствовала, что оперная дива не такая, как остальные. Правда, и предположить не могла, что любовь к ней будет для Платона столь разрушительной.

Надя и рада была бы остаться в стороне и продолжить работу с Игорем, как ни в чем не бывало. Но бросить Платона в такой глубокой яме, она не могла. Не как бывший агент, как друг. И Надя поняла, что ей придется первой нарушить собственные же требования и увидеть Платона. Поехать к нему, чем бы это не обернулось для них обоих.

Сколько раз Надя поднималась по этой лестнице, нажимала на эту кнопку звонка и входила в эту дверь? Пожалуй, за годы работы с Платоном Надя успела запомнить каждую надпись и каждый подтек краски в его подъезде. Но отчего-то сейчас было так странно видеть все это вновь, словно Надя перенеслась назад в прошлое. С каждым шагом на нее накатывало мощнейшее дежавю, а в груди все сжималось. Хотелось то ли вздохнуть поглубже, впитывая букет знакомых запахов, то ли сбежать, не оглядываясь. Но жалость — главный женский мотиватор, а потому Надя затолкала желание смыться и двинулась вперед. Могла бы воспользоваться лифтом, но будто бы подсознательно тянула время.