Не тот факультет (СИ) - Агапова Ника - Страница 25

— Я вспыльчив, птенчик мой, а иногда и злопамятен. Ты сильно расстроил меня.

Щелкнул замочек.

— Пороть мыслящего, когда он абстрагировался от происходящего, непродуктивно, наказание гораздо эффективнее, когда виновный проявляет свои истинные эмоции.

Как тебе мои "силки"? Впечатляют?

Миран облизнул пересохшие губы, и вздрогнув всем телом, прошептал:

— Это Оковы Страха?

— Очевидно же. Раздевайся.

Оковы Страха… кране редкий и безумно дорогой артефакт, подавляющий волю носителя, способный, если его усилить специальными клеммами, сломить самого отважного мыслящего….

Миран молча снял рубашку.

— Штаны можешь оставить, не будем баловать нашу маленькую любительницу мужских прелестей.

В руках у профессора появился коротенький стек с раздвоенной "хлопушкой" на конце.

— На колени, душа моя. Опусти ладони на ковер. Вот так. Теперь смотри мне в глаза.

Коротко, без замаха, Финор нанес первый удар. На левой щеке мажордома загорелась ярко-розовая полоса, формой напоминающая змеиный язык.

— Не смей отводить взгляд.

Второй "язычок" украсил правую щеку.

— Да. Я хочу видеть, как ты реагируешь на наказание. Убери руки за спину.

Я отвернулась, не в силах смотреть, лишь слышала, как все громче и громче становились мерные, неторопливые хлопки.

— Теперь спина. Наклонись. Лицо в пол.

Послышался странный щелчек, затем удар и сдавленный крик.

— Забыл предупредить, что сменил орудие. Слишком больно?

— Подождите, дайте чуть собраться, прошу..

— Хорошо. Готов?

В ответ на короткое "да" радался уже знакомый звук.

— Меня расстраивает, когда мои приказы игнорируются, Миран. Я отношусь к тебе с симпатией, всегда уважал сильных, независимых мыслящих, но, боюсь ты стал принимать мягкость за слабость. Это очень печально, на самом деле. И серьезно осложнит год твоей сердечной зависимости. Приготовься.

Снова раздался щелчок

— Дело в том, что я не намерен меняться. Я такой, каков есть. Мягкий. Я люблю науку и творчество. Люблю красивые вещи, вкусную еду и интересные книги.

Во мне крайне мало того, что фениксы называют "мужественностью" и что они вменяют в обязанность своим альфам. Готов?

— Да. Хозяин?

— Ммм?

— Сколько еще ударов мне положено?

— Вообще я десять планировал. Ты получил пока только три. А что?

— Легче, когда знаешь, чего ждать.

— Ясно. Тогда — четвертый.

Экзекуция продолжалась под спокойный голос Финора, который считал, предупреждая о предстоящем ударе.

Только после десятого щелчка я осмелилась открыть глаза.

Миран уже поднял лицо от пола. Щеки красные, губы искусаны в кровь, янтарного цвета глаза подернуты пеленой боли.

— Встать можешь?

— Да.

Мажордом поднялся и Финор снял с него Оковы.

— После завтрака зайди к целителю. Терпеть лишние мучения ни к чему.

— Спасибо….хозяин.

— И, кстати если тебя так уж корежит от высокого этикет, можешь называть меня господин Финор. Или генерал.

— Благодарю вас, генерал.

— Мне не нравится причинять боль, птенчик. Постарайся больше не ставить меня в безвыходное положение.

Ободренная немым согласием вожака я помогла Мирану одеться, и втроем мы покинули комнаты.

В трапезной царило напряженное молчание. Сестры-кузины и молодая вдова состязались друг с другом в искусстве испепеляющих взглядов. Лия сидела потупившись, глотая слезы.

— Прошу прощения за задержку, каны. — Финор занял место во главе стола.

Итак. Я бы хотел услышать, что не поделили между собой мои драгоценные сестренки.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, братик — невинно улыбнулась старшая из сестер. — мы с Рамми нежно любим кузину Лию!

— Это ваша мачеха все хочет нас поссорить, Лию настраивает враждовать, и даже мажордому на нас клевещет! — взгляд Нигги блестел праведным негодованием. Лишь на мгновение из под пушистых ресниц сверкнуло скрытое торжество — когда молодая Финор мазанула взглядом по пунцовым от порки скулам огнестража.

— В то, что матушка вносит в гнездовье раздоры, я не сомневаюсь. Мне другое интересно. Лия?

— Да, господин вожак?

— Почему ты плачешь?

— Простите.

— С каких пор извинения стали приниматься за ответ?

— Я потеряла сережку, господин вожак, потому и плачу.

— А я потерял разум, потому и верю.

— Видишь, душа моя — обратился Финор кан Рута к Мирану — не нужна Лии моя помощь. — и, поморщившись, добавил:

— Врет как дышит.

— Позвольте мне спросить, генерал.

— Ну, спроси.

— Госпожа Финор кан Лия, за что гувернантка наказала вас вчера?

— За грязь в комнате…

— Леди Финор кан Нигги, в комнате леди Финор кан Лии было действительно грязно?

— Ужасно грязно, господин мажордом.

— Может быть просто госпожа подбирала гардероб и не успела прибрать одежду?

— Да там такая вонь стояла, что глаза щипало!

— Вы долго там были?

— Совсем не долго. Она нас выгнала — ткнула в меня Нигги острым пальчиком.

— Риит кэр Мия?

Профессор, до этого момента сидевший, откинувшись на спинку стула, подался вперед.

— Да! Она схватила кочергу и набросилась на нас!

— Кочергу? — Внезапно вожак разразился хохотом — ой, не могу!

Утирая выступившие от смеха слезы, профессор поднялся, подошел ко мне, обняв, поцеловал в макушку.

— Это как надо было довести мою Мию, чтобы она за оружие взялась?

Присутствующие птицы оторопело взирали на нас. Да и я сама была, честно говоря, обескуражена происходящим.

— Ты продолжай допрос, Миран. Нечего меня взглядом распинать.

Вздрогнув, огнестраж продолжил:

— Значит, ваше нахождение в комнате было Финор кан Лии неприятно? Тогда зачем вы пришли к ней?

— Мы почувствовали вонь…

— И побежали жаловаться гувернантке?

— Почему бы и нет? — не выдержала Рамми. — моль совсем страх потеряла!

— Кто-кто? Вожак выпустил меня из объятий, неторопливо, словно красуясь, обошел стол и, нависнув над оробевшей кузиной, протянул:

— Кто там у тебя что потерял?

— Я имела ввиду что Лия перестала убира…

Голос кузины Финор становился все тише и к концу фразы вовсе стал не слышен.

Негромко хмыкнув вожак вновь вернулся ко мне и, положив ладони на обнаженные плечи прошептал в самое ухо:

— А горошенки твои розовенькие с такого ракурса очень даже хорошо смотрятся… ммм…

Кажется, я покраснела до кончиков ногтей…

— Лия, крошка, ты по прежнему будешь уверять, что ничего не происходит? И что твоя компаньонка без приказа набросилась на урожденных Финор?

Ведь если это так, то, согласись, мне следует наказать ее со всей жестокостью.

— Она выполняла мое распоряжение, господин вожак. Не наказывайте ее… умоляю!

— А врать- то не хорошо — поцокал языком профессор. — А плохо врать — еще хуже..

Но, так и быть, я прощу нашу маленькую воительницу, если ты, наконец, перестанешь трястись и, как подобает дочери своего отца, расскажешь, что происходит в гнездовье за моей спиной.

И Лия, глотая слезы, начала рассказывать. Вожак не перебивал. Пальцы, лежащие на моих плечах слегка подрагивали, а в отдельных местах рассказа сдавливали кожу, причиняя боль. Но я не смела стряхнуть его руки.

— Занятно, занятно…. протянул Финор, когда подруга закончила. Одного не могу понять, почему ты все это время молчала?

— В гнездовье небыло ни кого, кто бы поддержал меня. Только хуже бы сделала….

— Ты могла бы обратиться напрямую ко мне.

— Я не смела, господин вожак, знала что кузины дороги вам. Я бы и сейчас не сказала бы ничего, если бы не страх за Мию…

— Миран!

— Да, господин Финор?

— Отведи самочек к их отцу, скажи, что я очень расстроен поведением его дочерей. Очень.

— А вы, матушка, приведите свою дочь в порядок. Император желает с ней обедать.

— Не наедине, надеюсь?

— Даже если бы и так? Вы полагаете, я могу ему перечить?