Грезы андроида (ЛП) - Скальци Джон - Страница 35

Он даже не мог ответить на обвинения – ребята президента Уэбстера попросили (читай: приказали) избегать неотрепетированных выступлений после того анекдота о пакистанце, индусе, свинье и корове, который он рассказал как-то на камеру, едва заступив на свой нынешний пост. Общественная реакция на этот анекдот до сих пор казалась ему преувеличенной: он всего лишь хотел указать на влияние культурных различий на торговлю. Уж конечно его слова не стоили целой недели беспорядков. После отлучения Сорама от ток-шоу пресс-секретарь министерства Джо Макгиннис не вылезал из телевизора, чертов паразит! Сорам подозревал, что по крайней мере половина вашингтонских репортеров считали Макгинниса министром торговли. Он положил себе уволить Макгинниса сразу после того, как уляжется шум.

Погрузившись в бездны непопулярности, Сорам без устали высматривал шанс на реабилитацию. Проблема была в том, что он понятия не имел, что могло этим шансом стать.

Семейное проклятие Сорамов! Отпрыск семьи, чьи предки изобрели влажную салфетку в индивидуальной упаковке (на это потребовалось целых два предка, и горькие результаты этого сотрудничества по сей день вносили разлад в ряды их потомков), Теодор Логан Престон Сорам VI был чрезвычайно богат, обаятелен на Старый Филадельфийский манер и совершенно бездарен в каком угодно смысле, за вычетом роли кассового аппарата для благотворителей и политиков. Большую часть последних тридцати лет он провел на филадельфийском «Крестном пути», по которому чередой брели подающие надежды сенаторы и кандидаты в президенты, алкающие взносов и неофициальной поддержки от городской элиты. В конце концов ему захотелось посмотреть, как обстоят дела с другой стороны стола.

Поэтому он заключил сделку с Уэбстером: Сорам обеспечивает Уэбстеру Филадельфию, а Уэбстер Сораму – пост в администрации. Сорам выбрал Министерство торговли, рассудив, что оно подойдет ему лучше всего, раз уж он (ладно, его брокер) так ловко управляется со своим интернациональным и межпланетным инвестиционным портфелем; даже Сораму было ясно, что просить Министерство финансов – это перебор. Команда Уэбстера понимала, что путь во власть проходит над краем пропасти: без Филадельфии не видать Уэбстеру Пенсильвании, этого ключевого штата.

Было принято решение: Министерство торговли снизу доверху кишит карьерными бюрократами. Даже после изгнания антинидских элементов в нем оставалось достаточно компетентных специалистов, чтобы компенсировать влияние Сорама. Об этом последнем доводе Сорам не знал, хотя чем дольше он руководил министерством, тем сильнее ему казалось, что к нему прислушиваются куда меньше, чем следовало бы.

Но опять же, ему было не очень понятно, как это исправить. Основная проблема фундаментально бесполезного индивидуума – это неумение стать полезным. Но сейчас даже Сораму было ясно, что пришел момент, когда полезным стать необходимо – и быстро.

Вот почему, когда конфиденциальное зашифрованное сообщение как бы от Бена Джавны из МИДа упало в почтовый ящик Сорама, сияя светом воскрешения, он воспринял его именно так, как и должен был: как дар небес. Отличайся мышление Сорама изощренностью, подобающей занимаемому им посту, или обладай он хотя бы здоровой паранойей карьерного политика, он, возможно, позаботился бы отследить (или, говоря точнее, поручил заняться этим своим техническим специалистам) маршрут прохождения письма, чтобы разоблачить его как искусно изготовленную фальшивку, отправленную не из МИДа, а с анонимного транзитного ящика в Норвегии. В Норвегию оно попало с другого транзитного ящика в Катаре, на который его отправил Арчи Макклеллан, составивший его по результатом телефонной беседы с Фиппсом.

Письмо было коротким:

Господину министру Сораму.

Господин министр Хеффер просил сообщить вам следующую информацию относительно ситуации с Ниду.

(далее вкратце объяснялось, кто такая Робин Бейкер и насколько она важна для Ниду)

После консультаций с президентом и шефом его администрации было решено, что именно вам следует передать эти сведения послу Ниду, с тем чтобы сгладить недавние трения. Меня просили подчеркнуть, что время является ключевым фактором и было бы крайне желательно связаться с послом безо всяких отлагательств.

Не дочитав последнего предложения, Сорам уже орал секретарю связаться с посольством Ниду.

Часом позже Сорама сидел в святая святых – личных аппартаментах Нарфа-вин-Гетага, посла Ниду в ОНЗ, наслаждался сарф-чаем (вкус которого навевал большинству землян мысли о коровьей моче, и которым ниды упорно поили всех визитеров, никто из которых не решался отказаться от угощения) и болтал с послом о парусных судах – их яхты швартовались в одном и том же яхт-клубе. Нарф-вин-Гетаг, разумеется, был чрезвычайно обрадован сведениями о мисс Бейкер, и заверил Сорама, что торговые переговоры возобновятся сразу же после доставки девушки на церемонию коронации. Сорам пригласил Нарфа-вин-Гетага погостить с недельку на его яхте. Нарф-вин-Гетаг предложил Сораму еще одну чашку сарф-чая.

Возвращаясь в министерство, Сорам подумал, что уместно было созвать на завтра пресс-конференцию, чтобы объявить о возобновлении переговоров с Ниду в результате его неустанных усилий. Поэтому он позвонил в офис Джима Хеффера. Хеффер еще не вернулся из своего азиатского турне – вечно он в разъездах, ну что ты будешь делать – так что говорить пришлось с Беном Джавной.

– Учитывая вашу помощь в деле с Ниду, я подумал, не захотите ли вы прислать кого-нибудь от МИДА на завтрашнюю пресс-конференцию? – спросил Сорам.

– Господин министр, боюсь, я понятия не имею, о чем вы говорите, – сказал Джавна.

– Я собираюсь объявить, что Ниду возвращаются за стол переговоров, – сказал Сорам. – Я только что разговаривал с послом. Ваша записка сыграла ключевую роль в успешности этого разговора. Я подумал, что вы захотите кого-нибудь прислать. Я планирую назначить конференцию на девять пятнадцать; она гарантированно попадет в дневные выпуски новостей. Ну же, Бен! Будет весело!

– Господин министр, – ответил Джавна необычайно ровным тоном. – За последнюю неделю я не отправил вам ни одного сообщения. Я совершенно определенно не посылал вам никакой информации по Ниду; и совершенно исключено, чтобы я просил вам передать эту информацию им.

– Ох, – сказал Сорам.

– Могу я спросить, что было в этом сообщении, господин министр?

– Там говорилось, что вы нашли девушку, которую они искали, – сказал Сорам.

– А что вы сообщили послу? – спросил Джавна.

– Ну, я сказал ему, что мы будем счастливы передать девушку им. Она же у вас, верно? Уж конечно она не откажется помочь.

– Нет и нет, господин министр, – сказал Джавна. – Насколько мне известно, у нас нет никакой девушки, следовательно, она не сможет согласиться нам помочь. Вы только что гарантировали невозможное нации, у которой уже есть все основания для враждебного отношения к нам.

– Ох, – опять сказал Сорам. Внезапно ему стало зябко. – О боже.

– Позволите ли сделать одно предложение, господин министр? – спросил Бен Джавна.

– Да, разумеется, – сказал Сорам.

– На вашем месте я бы отложил пресс-конференцию. Я бы отправил мне сообщение, которое, по вашему мнению, прислал вам я. Я бы не стал говорить никому об этом сообщении и о вашем визите к Ниду. И наконец, господин министр, я предложил бы вам не строить никаких долговременных планов относительно вашей текущей должности до дальнейших уведомлений от меня, министра Хеффера или президента Уэбстера. При всем уважении к вашему положению, сэр, вы колоссально облажались. При крупном везении вам придется всего лишь подать в отставку.

– А если мне не повезет? – спросил Сорам.

– Если вам не повезет, мы все будем использовать сигареты в качестве валюты на тюремном дворе, – сказал Джавна. – Разумеется, это при том условии, что завоевав Землю, ниды сохранят нам жизнь.

* * * * *

Джавна разорвал связь и тотчас же набрал Хеффера; ответил Адам Зейн, администратор. Хеффер как раз восхвалял уходящего в отставку главу Лос-Анджелесского офиса и прервать его могло разве что полномасштабное нападение на планету. Джавна мельком прикинул, можно ли считать идиотизм и некомпетентность Сорама явной и непосредственной опасностью для Земли, и передал Хейферу просьбу позвонить ему сразу, как только он закончит разглагольствовать.