Шут из Бергхейма. Книга вторая (СИ) - Погуляй Юрий Александрович - Страница 41

— Серьезным? — выдавил я из себя. — Серьезным не надо. От серьезного морщинки вот тут.

Я постучал пальцем по переносице. Голова пухла, из груди рвалась волна, за которой ничего хорошего не будет.

Света вырвала руку:

— У тебя всю жизнь так? Хиханьки да хаханьки? В реальном мире ты тоже шут?

Пузырь в груди лопнул. Сознание помутилось. Она хочет знать про реальный мир? Как это мило. Им всем, отчего-то, так хочется увидеть реального Егора! Я медленно выпрямился. Посмотрел на Свету. Она порывалась что-то сказать, но боролась с собой. Может, боялась сделать тот самый шаг, после которого пламя начинает пожирать мосты между людьми. Может искала слова побольнее.

В горле екнуло. Наружу рванулась боль.

— В реальном мире? — глухо сказал я. — В реальном мире…

Оно вернулось. Душу вырвало тщательно сберегаемым ядом. Чирей в груди набух, кольнул в районе кадыка и лопнул.

— В реальном мире, Света, я убил свою жену. Из-за девяносто пятого бензина.

Реакции девушки я не видел. На плечи взгромоздилось привычное состояние отчаянья. Горло скрутило. Черт. Сколько раз мы проходили это на сеансах… Психотерапевт стал моей семьей в то непростое время. Я бывал у него два раза в неделю. Я ходил в группы тех, кто потерял близких. Я даже оказался на курсе психодрамы, чтобы перестать ненавидеть себя за сделанное, и там впервые познакомился с людьми у кого в голове действительно жили тараканы. И все эти слова, все эти чужие жизни и взгляды…

«Егор, вы же помните, что виновником аварии вы никак не могли быть? С той же уверенностью, определенностью, вы могли бы обвинить автоконцерн Рено. Если бы не он — вы никогда бы не сели за руль того автомобиля, верно? Это неконструктивный путь, Егор. Но я вас понимаю»

— Скользкая дорога, — добавил я сквозь голос психиатра, смягчая шок Светы. — Дальнобой вылетел на встречку. А я отвлекся на цену бензина… Что ж за цены, сказал я… Девяносто пятый АИ стоит уже тридцать девять рублей! А Оля закричала. Она увидела грузовик раньше меня. И тут гудок. Я руль вывернул.

Светлана молчала.

— Но не туда, Света. Крутанул влево, а не вправо. Подставил ее под удар, зато сам выжил.

«Посмотрите на эту схему, Егор» — вкрадчиво говорил врач. На белом листе бумажки несколько стрелок, линий. Дорога, обочина, траектория. «Вы погибли бы оба. Чтобы вы ни сделали — Ольга не выжила бы».

«Идите в жопу» — отвечаю ему я.

«Идите в жопу» — говорю я на групповой терапии, когда сосед справа пытается убедить, что надо жить дальше. Что время лечит. Его жена умерла от рака, и потому он никак не сможет понять человека, убившего любовь из-за девяносто пятого бензина.

«Идите в жопу» — говорю я на психодраме, сидя в окружении стульев и под прицелами внимательных глаз таких же полоумных чудаков, как и я. Меня тошнит от их жалости.

Если бы было можно удалить из этого гребанного мира цифру 39 — я бы это сделал.

— Сколько вы были вместе? — нарушила молчание Света.

— Семь лет.

Семь лет истинной любви. Той, что случается лишь раз. И эти странные щекочущие ощущения в груди, при взгляде на Светлану, убивали меня. Да, надо двигаться вперед. Жизнь не остановилась. Еще можно быть счастливым. Можно завести семью. Учить сына кататься на велосипеде, сразу двухколесном, без полумер. Устраивать чаепитие с дочкой и ее бандой жутких кукол. Просто жить. Любить. Хотеть.

Умом — понимаю. Сердце… Сердце, заслышав хруст дворников, бросается вправо, к пассажирскому сиденью.

В котором умер смысл жизни.

— Так что да, Светлана Батьковна. Хиханьки да хаханьки! — я поднялся на ноги. — Пара-пара-пам! Пум!

Нарисованный лес, фальшивый огонь, восхитительный аватар. Сплошная ложь. Хотя какая разница, пусть даже Светлана — это жирный мужик лет пятидесяти и все это веселая шутка юмора от администрации проекта. Насрать.

«Егор? Ты меня слышишь?» — встревоженно сказала Оля. Ее голос таял в ночи. Рев грузовика тоже затихал. Язык обугленным канатом запал в горле, глаза будто провалились внутрь головы, а виски опухли.

— Прости, — сдавлено произнесла Света.

— Спокойной ночи, дражайшая вы моя.

Взгляд Светы резал между лопаток всю дорогу до спального места. У расстеленного на земле плаща лежало походное одеяло. Я лег, закрылся им.

— Сочувствую, — прошептал справа Женя. — Я не знал…

— Ой, и ты иди в жопу, — ответил я ему. Жеваный ты крот, кто еще слушал?

Утро разбудило ярким солнцем. Теплый ветер задувал с моря, привнеся с собой аромат корабеловской гнили. Новый день. Новый фарм. Новые здания в Бастионе. Новые маршруты.

Какая же блевотА…

Вчера, до «общения» со Светой я перекинул одну Некку Райволга в отряд новенького героя и отправил его к новым серым шахтам на востоке. Сам бард с основными силами двинулся к появившимся на карте рудникам на юге. Утром, меня обрадовала весть, что горбатый колдун успешно захватил то, что ему было велено, не потерял ни единой твари, сам получил сразу два уровня и ждет новых распоряжений. Райволг тоже взял под контроль еще одну точку моего мертвого королевства. Отправив прислужников на новые свершения, я изучил свои владения.

Карта Мясодельни расширилась. Восточная часть взгромоздилась на горы. Северная приблизилась к Бурнолесью. Еще одно расширение и в том городке на деревьях появятся новые жители. Представители местного «лего» от Зодчей.

За пределами игры в Бастион — мир был более статичен. Все утро прошло под знаком «ничего не произошло». Женя старался мне на глаза не попадаться. Я избегал Свету. Света пряталась от Олега. Олег держался в стороне ото всех.

Мы были командой мечты. Группой профессионалов. Отрядом взрослых, адекватных людей. Именно к такому размышлению я пришел, когда система обрадовала:

У вас новое сообщение. Чтобы прочитать сообщение откройте панель «Социальное»

Я пробормотал «Характеристики» и полез читать послание. То, что от меня хотел этот властный мудак — я сделал. Да, получилось по-дурацки. Сорвался. Не понятно зачем. Теперь так и вовсе хотелось вымыть память с мылом. Меня прогнули, и толкового из этого ничего не вышло. Зато гордость, самоуважение и покой прощаются с вами.

Однако! Стоит ли говорить, что где-то в глубине души я чувствовал облегчение? Да, требование оказалось на уровне детского сада. Но с другой стороны, будь оно чем-нибудь вроде «выпотроши Игната» или «жестоко изнасилуй Головастика» — ситуация стала бы не столь томной.

Особенно с учетом положения, в котором всем мы оказались из-за моей тяги к геополитическим чудесам Бастиона.

Сообщение от админа гласило:

«Это было не совсем то, чего я хотел. Ты должен был поцеловать ее как мужчина, а не как пубертатный подросток. Но бонус после задания мне пришелся по душе. Жди. Исполню»

— Мудак, — процедил я. Повел плечами, покачал головой, разминая шею, которую не надо разминать в игре, но ведь, мать ее, привычка! Что ж мне так стыдно-то? Будто застукали писающим на новенький забор только что выкрашенный однорукой девочкой-отличницей, рано потерявшей родителей, но нашедшей спасение в малярном искусстве.

— Кто? — дернулся Юра-Кренделек. Поседевший вор отчего-то часто оказывался неподалеку от меня. Или же просто держался подальше от Миши и Олега? Что там у них случилось за… За сколько, кстати?

Я нахмурился, считая дни. Буркнул:

— Будто у нас мудаков много.

— Так, е-мае, у каждого они свои, — расплылся в улыбке Юра. — У кого-то же и ты мудак.

Я, не глядя, сунул в него средний палец. Потряс кистью, для большей экспрессии, насаждая свой посыл, и пояснил:

— Мне сучность написала.

Веселье стекло с лица вора. Взгляд изменился. Юра торопливо кивнул, дернул за поводья, намереваясь закончить наше общение. Экий нежный человечек.

— Вы с ним с тех пор не общаетесь? — спросил я.

— Нет, — коротко ответил вор. Украдкой стряхнул с локтя невидимое пламя. Понукнул коня, чтобы разорвать расстояние между нами.