В дебрях Севера (Приключения волка, медведя и лисицы) - Гранстрем Эдуард Андреевич - Страница 1

Вскоре пришел горностай; он высвободил мертвого старика из капкана, взвалил на салазки и потащил домой.

На пути ему повстречалась белка.

— Бог в помочь, кум! Что ты тащишь?

— А вот послушай, какой странный случай! — отвечал горностай. — Этот старый хрыч расставил на крыше своей хаты сети, а внизу капкан, чтобы ловить нас, бедных зверюшек, когда мы в сумерки рыщем и бродим по лесу в наших теплых шубках. Но никого из нас он не поймал, а сам запутался в своих сетях, да и попался в капкан. Отведай-ка его, да пожоги мне тащить!

Белка откусила кусок и вместе с горностаем потащила старика дальше.

По дороге они встретили зайца.

— Что вы тащите? — спросил он.

Горностай рассказал ему, что случилось, и прибавил:

— Поешь немного, да помоги нам тащить.

Заяц охотно согласился, и они втроем потащили старика. Чрез несколько времени они повстречали лисицу, она также откусила кусочек и потом потащила с ними салазки. Дальше по дороге они встретили волка, а потом медведя, которые тоже отведали старика и помогли тащить его дальше. На пути они делали остановки и закусывали, и скоро старик был съеден, и они потащили пустые салазки.

Но вот, скоро волк снова проголодался и спросил товарищей:

— Что же мы теперь будем есть, когда от старика даже бороды не осталось?

— Съедимте самого меньшого из нас! — предложил медведь.

Все согласились.

Белка и горностай были меньше всех, и потому их должны были сесть раньше других; но белка быстро прыгнула на дерево, а горностай спрятался под скалой, и поймать их не могли.

— Кого же мы теперь съедим? — спросил волк.

— Съедимте косого! — сказал медведь, и все кинулись-было на зайца, но косой помчался к лесу, и скоро след его простыл.

^{Косой помчался к лесу.}

Настала очередь лисицы; лиса была меньше медведя и волка, и они порешили сесть ее. Хоть лисанька и слышала, как договаривались насчет ее товарищи, но хитрая и виду не подала, что трусит.

— Здесь в лесу невесело обедать, — сказала она, — вот наверху, на горке, всякое блюдо вкуснее покажется, да и отдохнуть там приятнее.

С этим вполне согласились и волк и медведь, и стали все подниматься на горку. Лисанька шла будто без всякой кручины, но по дороге, между прочим, спросила волка:

— Ну, а скажи-ка, серый, за кого вы приметесь, когда меня съедите?

Призадумался волк, вспомнив, что он меньше медведя.

— Не лучше ли нам, друзья, не делать друг другу зла? — сказал он наконец. — Давайте жить в мире и согласии, как подобает друзьям и хорошим знакомым!

Предложение это очень понравилось лисаньке, а так как на ее стороне был и волк, то медведю пришлось поневоле согласиться, хотя порядочный обед был бы ему гораздо больше по вкусу.

Медведь не захотел жить с товарищами и устроил себе отдельное хозяйство, а лиса и волк задумали сообща вырубить и выжечь себе лес под пашню.

И вот, пошли они рубить лес, захватив с собою по кадушке масла.

Но рубить лес лисе показалось и трудно, и скучно; поработав немножко, она под каким-то предлогом ушла, а вернувшись, сказала волку:

— Мне надо идти на крестины в деревню: я только что в лесу получила приглашение.

И лиса ушла как будто в деревню, а на самом деле не дальше кадушки волка. Позавтракав досыта, она вернулась на место работы.

— Ну, какое же имя дали ребенку? — спросил волк.

— «Первая прогулка», — ответила лиса и для виду принялась-было за работу. Но не работалось ей, и опять под каким-то предлогом она ушла в лес, а возвратясь, снова сказала товарищу:

— Меня опять пригласили на крестины: хозяйской дочке Бог сына дал.

— Что ты все шляешься! — заметил волк, — откажись лучше от этой пирушки и примись за работу как следует!

— Друг мой, — ответила лиса, — никак нельзя отказаться. Всем, а особенно новым поселенцам следует жить с соседями в мире и добром согласии.

— Ну, ступай, — ответил волк, — только не оставайся там долго; один я не скоро справлюсь с делом.

Лиса ушла, но опять не дальше кадушки волка, и скоро вернулась на лесную порубку.

^{Лисица ушла, но опять не дальше кадушки волка.}

— Ну, как теперь назвали ребенка? — спросил волк.

— «Второй прогулкой», — ответила лисица и взялась за топор, будто и вправду хотела приняться за работу.

Помахав топором подле волка, лиса снова ушла в лес, но скоро вернулась.

— Меня опять пригласили на крестины, — сказала она волку, — теперь невестке Бог тоже сына дал.

— Что это за беспрерывные крестины! — сказал с досадою волк. — Не ходи, голубушка, нельзя же все бегать по пирушкам!

— Меня пригласили в кумы, — ответила лиса, — я должна идти.

— Ну хорошо, ступай! — сказал волк. — Но скажи ты им раз навсегда, что больше не пойдешь ни на какие крестины; пора теперь страдная, и нам надо вместе работать на пашне.

Лисица ушла, но, как и раньше, дошла только до кадушки волка. Доев остатки масла, она вернулась на работу.

— Ну, какое же имя теперь дали ребенку? — спросил волк.

— «Третья прогулка», — ответила лиса и принялась помогать волку.

Волк все время работал прилежно и скоро тоже проголодался. Вот пошел он обедать к тому месту, где оставил свою кадушку с маслом, но к удивлению своему нашел ее пустой. Озлился серый и стал уличать лису в воровстве.

— Это ты, воровка, села мое масло! — говорил он ей.

— С чего ты это взял, любезный друг! — обиделась лиса. — До твоего масла я не дотрагивалась; если не веришь мне, мы сейчас узнаем, кто из нас виноват. Взберемся на ту скалу, ляжем там на солнышке, и у того, кто сел масло, из глотки будет капать жир.

Это предложение понравилось волку: он чувствовал себя правым и видел, что иначе нельзя узнать правду.

Вот поднялись они на скалу и улеглись на самом солнопёке.

^{Волк заснул и лиса побежала к своей кадушке.}

Уставший волк скоро крепко заснул; лиса, лукаво притворившись, что спит, только этого и ждала; она вскочила, сбегала к своей кадушке за кусочком масла и обмазала им то место, на котором лежала морда спящего волка, а потом с криком разбудила его: