Нежное прикосновение - Деланси Элизабет - Страница 20
- Предыдущая
- 20/82
- Следующая
— Черт возьми! Анна…
Она толкнула его в грудь.
— Ради всего святого! Да вы не лучше других! — выплюнула она яростным шепотом.
В ее глазах светилась ненависть, но и это его не остановило. Он крепко держал ее, пытаясь подчинить себе.
— Не дерись со мной, ради Бога! Я не хочу тебе зла!
— В самом деле?! Вы — настоящий зверь, если смеете меня так терзать.
— Да успокойся ты, — грубо прошипел Стефен. — Я чертовски хорош в постели…
— Хорош в постели! — Анна перестала сопротивляться. Лицо стало злым. — Да вы же и там только о себе и думаете! Все мужики думают, что девушке доставляет удовольствие, когда с ней обращаются грубо! Вам кажется, что все девушки только и мечтают, чтобы их повалили и засунули!
— Ну-ка, попридержи язычок, — фыркнул Стефен, пораженный грубостью ее слов. — Ты хочешь, чтобы Рори услышал?
— Рори? — Анна бросила на него уничтожающий взгляд. — Вам раньше надо было подумать о нем!
Она оттолкнула его, и Стефен ее отпустил. Она обошла его и отступила на свою сторону каюты.
Стефен потер лицо. «…Повалили и засунули…» Никогда еще он не слыхал от женщин таких слов. Он уставился на полосатую занавеску, отделявшую его от Анны. Господи! Да она же просто чертова сука, а то и похуже!
Он отодвинул занавеску:
— Для женщины у вас грубая манера разговаривать.
Анна уже надела ночную рубашку. Она закрывала ее от шеи до кончиков пальцев на ногах. Собрав всю массу волос, она перебросила их через плечо и разделила на три густые пряди.
— А у вас грубая манера бросаться на девушку.
— Бросаться! Мы женаты! И я думаю, что вы мне хоть чем-то обязаны.
Анна перестала заплетать косу.
— Не беспокойтесь, уважаемый мистер Флин. Все, что я вам должна, я верну, но деньгами. До последнего цента…
— Не возьму я ваших денег! И не рассказывайте мне о хороших примерах. Вы сами не были должным примером, танцуя во всей красе на палубе корабля, полном мужчин.
Стефен заложил руки за пояс брюк и отступил на свою сторону за занавеску. Он чувствовал себя побитым и потерянным, как будто проиграл бой. Даже хуже — он чувствовал себя кастрированным. За всю жизнь ни одна женщина не дала ему от ворот поворот. А эта не только отказала, она еще и оскорбила его. Боже Всемогущий! Да он, должно быть, сошел с ума, раз пытался овладеть ею.
Он сел на софе, весь охваченный разочарованием и унынием. Мужчина мог его избить до кровавой каши. Но женщина? До сих пор никогда он не обменивался грубыми словами с женщиной.
— Стефен!
Он поднял глаза:
— Ну что еще, Господи Боже мой?
Анна стояла перед ним, теребя толстую косу, переброшенную через плечо. В свете лампы ночная рубашка ее блистала белизной, а на волосах вспыхивали рыже-коричневые огоньки. Она выглядела почти виноватой.
— Я знаю, что обязана вам многим, очень многим… Я не хочу, чтобы вы думали, что я неблагодарна.
— Так, и почему же мне думать, что вы неблагодарны? — проговорил Стефен, не делая попыток скрыть насмешку. — Я хочу сказать, что на этом чертовом корабле вы — самая благодарная девушка, принимая во внимание, что я сначала спас вас от петли, а потом освободил от капитанской постели. Так что, несомненно, вы благодарны, отказывая своему мужу в том, что принадлежит ему по праву.
Анна в волнении сжала руки.
— Ах, ради Бога, давайте не будем ссориться…
Вскочив, Стефен ткнул в нее пальцем:
— Вам повезло, что я просто не взял то, что мне от вас нужно. Я мог это сделать, вы знаете… Я знаю, как можно поиграть с женщиной.
— Так вот с чем вы предстанете на Небесный суд!
— Вам еще повезло, что я вас не побил! Анна подбоченилась кулаками:
— Мне везло сегодня вечером на каждом шагу! Ну что, так или нет?
Стефен вытянул руки, чтобы ее схватить и… задушить… А может быть, поцеловать?!
— Помилуй Бог! Вы можете довести мужчину до полного сумасшествия!
— Папа? — Голова Рори просунулась между половинками полога, — глаза зажмурились от света.
Стефен провел рукой по лицу, пытаясь успокоиться. Он позабыл о сыне.
— Извини, дружище. Давай спи!
Он бросил на Анну взгляд, пробормотав:
— Вот что вы наделали.
— Почему вы ссоритесь? — Голос прозвучал испуганно.
— Всего-навсего — небольшое недоразумение, — успокаивающе ответила Анна. — Сейчас во всем разобрались, слава Богу. Спи.
Рори спрятался за занавеску, Стефен схватил свою куртку. Ему захотелось оказаться дома, в своем углу, в Нью-Йорке. Он бы провел раунд или два, а то бы и шары погонял на бильярде. А на этом проклятом корабле он еще должен поискать приличного человека, с которым можно поговорить.
— Я пойду свежим воздухом подышу…
Анна сложила руки под грудью. Она выглядела чрезвычайно спокойной.
— Я собираюсь ложиться спать прямо сейчас. И вам советую то же самое.
— Я не в том настроении, чтобы спать в одиночестве.
— Конечно, на этом корабле есть дамы, которых позабавит провести ночь с великим Стефеном Флином…
Он схватил ее за плечи и притянул к себе.
От его неожиданной резкости сердце Анны заколотилось. Она вздрогнула, ожидая, что сейчас он ее ударит.
— Хватит, Анна! — Его огромные руки сжимали ее плечи так крепко, что она боялась — он их сломает. От ярости и крушения надежд глаза его сделались землистого цвета.
— Сказано слишком много, чтобы мужчина мог это перенести.
Она сама понимала, что зашла далеко, даже слишком далеко. Мужчины всегда были ее врагами, а слова были ее оружием — злые, бранные… Слова, которых спасший ее Стефен Флин на самом деле не заслуживал.
— Я… Простите меня, — сказала Анна.
Он отпустил ее и пошел к двери.
— Вы не самый худший из мужиков, — сообщила она ему в спину, — если это вас утешит.
Он обернулся и горько засмеялся:
— Из ваших уст, дорогая, это звучит настоящей похвалой.
Стефен спустился по трапу в трюм четвертого класса, где пахло плесенью, ночными горшками и гнилым луком. Было темно, светил только фонарь безопасности на люке и желтый кормовой фонарь. Из туннельной глубины доносились храп, вздохи и монотонный плач эмигрантских детишек.
Из темноты вынырнул человек — потертый и небритый мужчина с беззубой ухмылкой.
— Спаси и помилуй, — сказал он, вглядываясь в Стефена. — Неужто мистер Флин! Какая честь для нас!
— Добрый вечер, Хьюги, — ответил Стефен. — Сегодня ночью ты сторожишь?
— Ага, точно.
— А где молодой Дэйви Райен может находиться? Дежурный махнул в направлении дальнего проблеска света.
— Он там в карты режется с другими парнями. Они дуются всю ночь, эти безголовые. Спать и не собираются.
— Буду тебе благодарен, если попросишь его подняться наверх. Я хочу с ним кое-что обсудить.
Хьюги мотнул головой:
— Как же, мистер Флин. Сочту за честь передать вашу просьбу.
Стефен уже хотел повернуться к трапу, как сторож добавил:
— Мы слыхали, что вы женились на девушке, которая матроса убила… Она хоть куда — на что ни посмотри. А танцевала под мою скрипку, как никто на моей памяти.
На лице Стефена, должно быть, что-то промелькнуло. Сторож посмотрел на него с сочувствием.
— Она слишком уж горда, самолюбива, но вы ее на ум наставите, мистер Флин. Если какой мужчина и сможет это сделать, так это только вы.
Стефен, поднимаясь на палубу, чувствовал новую волну раздражения. Ему бы сейчас лежать в объятиях Анны, довольному, как кот на окороке… А вместо этого полночи уже бродит — мокрый и озябший. Стефен поднял воротник, спасаясь от тумана, и засунул в карманы куртки кулаки. Черт возьми, он должен уложить ее в постель до того, как они прибудут в Нью-Йорк. Он должен это сделать, даже если ему придется кланяться и расшаркиваться, как какому-то дураку-лорду. Если понадобится, он ей будет и руку целовать… Пока не добьется своего.
— Вы меня спрашивали, мистер Флин?
В зеленоватом свете фонаря на баке лицо Дэйви Райена с трудом можно было рассмотреть — рот опух, один глаз заплыл и почернел, а нос странно покривился.
- Предыдущая
- 20/82
- Следующая