Нежное прикосновение - Деланси Элизабет - Страница 17
- Предыдущая
- 17/82
- Следующая
Анна обрадовалась, что мягкие, обитые плюшем кушетки и кресла не заняты. Дамы отдыхали после обеда в своих каютах, — как сказал Стефен перед тем, как уйти. Так что у нее есть шанс расположиться поудобнее, прежде чем они появятся здесь.
После некоторого колебания Анна села на кушетку, обитую голубым плюшем, у кормового окна. Здесь дамы заметят ее не сразу. А на черном лакированном чайном столике будут эффектнее выглядеть ее законченные работы.
Анна открыла рабочую сумку, вынула белые цвета, солнца и снежинки кроше и разложила все на столе. Когда она составляла композицию, то чувствовала себя удивительно собранной. Ужасы, с которыми она могла встретиться, не шли ни в какое сравнение с ароматом этой комнаты, полной умиротворения и покоя. На худой конец, дамы просто проигнорируют ее. Убаюканная монотонным шумом винта, Анна вынула запасной крючок — Спинер сломал ее любимый — и стала работать над медальоном.
Она закончила медальон и два солнца и уже начала вывязывать розовый бутон, когда открылась дверь и впорхнуло полдюжины дам. Анна наблюдала краем глаза, как комната расцвела яркими шелками, нарумяненными щеками и наполнилась смеющимися голосами.
— Я согласна, она привлекательна, миссис Смит-Хэмптон, но как-то очень обыкновенна.
Другой голос произнес с выразительной усмешкой:
— Если уж говорить об обыкновенном, должна то же самое сказать и о нем!
— Ну почему же, мисс Кэмберуел, — произнес третий голос. — Я подозреваю, что вы ревнуете. Только позавчера вы были без ума от него. И не смейте этого отрицать!
— Я вовсе не была от него без ума! — воскликнула мисс Кэмберуел. — Просто мне очень нравился его сынишка.
— Я слыхала, что у ирландцев непомерные аппетиты, — прервал всех властный голос. — У ирландца вроде него Бог знает какие потребности!
Все воскликнули хором:
— Миссис Чарльз, в самом деле?!
— По какой же еще причине он взял в свою каюту такую женщину? Он женился на ней только по этой причине, и мы должны с этим согласиться.
Анна сжалась на кушетке, лицо ее горело. Необыкновенный, ароматный будуар внезапно показался отвратительным и зловонным. Анну заполнил стыд. Господи! Ну зачем она послушалась Стефена? Она не может навязывать свое общество дамам, которые ее презирают. Анна огляделась, ища пути к отступлению, но вдруг услышала:
— Ах, она здесь!
Наступила мертвая тишина.
Анна не сводила глаз с кружевного цветка в похолодевших пальцах, не отваживаясь поднять голову. Она чувствовала себя обманутой, униженной и оскорбленной, похожей на карлика Нос из сказки. Шли минуты в молчании, в страдании, еще больше усиливая ее смущение. Она вспомнила слова Стефена за обедом.
Анна знала, что он прав. Дамы не имеют права принижать ее! Ну почему у них нет ни жалости, ни сердца! Девушка выпрямилась, подняла глаза и смело взглянула на хихикающую группку женщин.
Дамы суетились, усаживая друг друга, — шуршали и шелестели дорогие ткани. Одна-единственная женщина встретила пристальный взгляд Анны. Она была худой, заурядной внешности, одетая в платье живого зеленого цвета. Ее лицо без румян было белым как мрамор. На плечи ниспадали пушистые вьющиеся волосы.
Анна почувствовала какое-то удовлетворение, когда на бледных щеках дамы вспыхнул румянец, и она отвернулась.
Анна неистово продолжала делать кроше, ее охватило негодование. Да как они смеют ее судить, эти женщины в достатке, которым не о чем беспокоиться, кроме как о подборе лент для платья? Что им известно об ужасе и голоде, о том, как трудно делать выбор? Она боролась за свою честь! И она все делает, чтобы следовать дорогой добродетели, в то время как они часами сидят в приятном уюте и считают ее хуже грязи.
Анна закончила еще три розовых соцветия, тиски гнева стали ослабевать. Когда стюард поставил перед ней поднос с чаем, она отложила работу. Анна пила чай и невольно подслушивала. Из того, что она услышала, выходило, что на следующей неделе дамы организуют концерт. Они обсуждали исполнителей и музыкальные отрывки, платья, которые будут надеты. Если возникало какое-то разногласие, все решало мнение миссис Чарльз, эксперта по аппетиту Стефена. Бледная женщина, к которой обращались как к миссис Смит-Хэмптон, не сказала практически ни слова.
Допив чай, Анна принялась за кружевной воротник, начатый еще в Дублине. Она украшала уголки воротника маленькими фестонами, когда, подняв голову, снова встретилась взглядом с миссис Смит-Хэмптон. На этот раз женщина улыбнулась ей. Анна, приготовившаяся к враждебности, в ответ только посмотрела пристально.
Ближе к вечеру сгустившиеся облака загасили солнечный свет на вышитых стенах, и пришедший стюард зажег газовые лампы. Движение корабля сделалось более резким. Леди в целях безопасности поспешили покинуть будуар и скрыться в своих каютах. Анна начала собирать свое имущество, когда неожиданно корма поднялась над водой так высоко, что гребной винт загремел в воздухе. Ужасный звук заставил Анну заткнуть уши. В это время корабль тяжело ухнул вниз, и она едва не упала на пол.
Стюард, ухватившись за ручку на стене, поспешно сказал:
— Капитан заглушил машины и поставил паруса. Это из-за качки на море… Пугаться причины нет.
— Я и не боюсь! Благодарю вас, — ответила Анна. Она собрала свою работу и уложила в рабочую сумку. «После всего, что я перенесла, — подумала она, — разве может меня напугать бушующее море?»
Она направилась к двери, ведущей в кают-компанию. Войдя в еще неосвещенный обеденный салон, она вдруг услышала женский голос:
— Миссис Флин?
«Миссис Флин?! Боже мой, — подумала Анна, — это же я — миссис Флин!» Она внимательно вгляделась в полумрак.
Голос принадлежал миссис Смит-Хэмптон. Она сидела на одном из обеденных стульев. Руки в перчатках лежали на обтянутых зеленым шелком коленях.
— Простите, что я так прямо к вам обращаюсь, — продолжала миссис Смит-Хэмптон, — но я видела ваши кружева… А мне нужно починить… Моя девушка никогда не могла сделать это как следует…
— Починить? — переспросила Анна едва слышно. Пышное облако кудрей и бледное лицо делало похожей миссис Смит-Хэмптон на некое привидение в полумраке, но что касается улыбки… Она была человеческой.
— Присядьте, миссис Флин. Это море озверело — не дает ни стоять, ни ходить.
Анна подвинула стул и села, вцепившись в рабочую сумку.
— Сколько вы берете за починку куска кружев? Для меня это вообще не имеет значения, но мой муж настаивает на подсчете.
Анна быстро прикинула, но она не представляла, сколько платят леди в Нью-Йорке.
— Я… я не знаю точно, мадам… Это зависит от образца.
Миссис Смит-Хэмптон дотронулась до лба и рассмеялась:
— Ой, как глупо! Ну, конечно, вы сначала должны взглянуть на кружева. Я могу принести их завтра в будуар.
Она открыла ридикюль и стала в нем рыться.
— В магазинах Нью-Йорка берут четыре доллара даже за самый маленький кусочек.
— Неужели! — воскликнула Анна удивленно. — Четыре доллара — очень большая плата за такую незначительную работу…
— Поразительно, правда? Мой муж это называет грабежом. Позвольте дать вам мою визитную карточку.
Миссис Смит-Хэмптон вынула из маленькой золотой коробочки карточку и протянула Анне. Взяв карточку, девушка провела пальцами по выдавленному шрифту.
— Я должна идти, — сказала, вставая, миссис Смит-Хэмптон. — Думаю, муж уже ищет меня… Мы сможем встретиться с вами завтра утром в дамском салоне?
Анна смогла только кивнуть в знак согласия.
— До свидания, миссис Флин! Увидимся с вами завтра.
Анна взглянула на визитную карточку. В неверном свете она прочла:
Миссис Горейс Смит-Хэмптон.
Восточная 21-я улица, № 9.
Греймерси-парк.
Нью-Йорк.
Греймерси-парк… Анна представила столетние деревья и элегантные особняки… «Может быть, Греймерси-парк — место, где живут богатые леди, наподобие миссис Смит-Хэмптон, которые предпочтут иметь дело с кружевницами вроде нее, а не с дорогими магазинами в Нью-Йорке». Эта мысль заставила ее задрожать от предвкушения.
- Предыдущая
- 17/82
- Следующая