(Не)реальный (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 55

Лизка-то тут явно себя чувствовала как дома, усвистала куда-то в глубину этого музея. Ну, она-то знала, где тут ей можно и зубы почистить, и спать лечь. И Аленка на самом деле понимала желание поскорей свалиться спать, в конце концов — было уже поздновато, а впечатлений за день было… дохрена. Сказочный папа превратил все это в приключение — для Лизки, а Аленку до сих пор потряхивало.

Сама Аленка так и замерла в холле — а это был именно холл, а не прихожая — не зная, что ей тут вообще делать. Руки помыть? Так краны тут наверняка какие-нибудь винтажные, которые жалко заляпывать своими мещанскими потными ладошками.

Макс стоял за плечом. Этакое мрачное изваяние. Ни влево, ни вправо, ни слова сказать, ни мышцой поиграть.

— Вписываешься в интерьерчик, — отрешенно заметила Аленка, оборачиваясь.

И в самом деле, вписывался. А если бы разделся и принял хоть какую-нибудь позу — его вообще можно было бы выдать за современного Юпитера, или Гермеса — на худой конец.

— Я хотел сказать. Сегодня, — негромко произнес Макс, глядя куда-то в сторону. Аленка глянула в ту же сторону. Зацепилась взглядом за фотографию на стене. Парень, девушка в развевающемся голубом платье, обнимаются так, будто тысячу лет друг друга не видели. И все это посреди какой-то пустоши, на фоне холмов. Красиво. Но не очень в тему. Любовь — она, конечно, все побеждает, но любовь не строится на таком количестве недоговорок.

Аленка уселась на банкетку у двери. Серую, замшевую… Было страшно подумать, что это натуральная замша. Блин, и все-таки у Аленки мещанство головного мозга. И… Нет, вряд ли это излечимо.

— Дальше не пойдешь? — Тихо спросил Макс.

— Я пока все больше склоняюсь к версии побега. — Аленка пробежалась взглядом по потолку, по люстрам, похожим на какие-то космические цветы. — Отсюда до двери ближе.

— Ну, ты и размечталась. Кто ж тебе даст сбежать? — Макс уселся рядом, и Аленка от него демонстративно отодвинулась. Макс на это так тяжело вздохнул, что она его на секундочку даже пожалела.

— Если я с тобой останусь — ты решишь, что это из-за денег. — Аленка еще раз оглянулась, и качнула головой. Нет. Перебор. Реально перебор. Для неё и прошлая-то версия Макса была уже по самому краешку, он и в той раскладке был для неё принцем. Программистка и писательница на полставки — в принципе неплохая партия для какого-нибудь приличного менеджера. Могла бы и покруче конечно быть, поамбициознее, стоящая повыше на карьерной лестничке, но сойдет.

А для моднявого фотографа и бизнесмена? Сойдет ли? Ой ли?

— Я всю эту херню и затевал, чтобы понять — заинтересую ли я тебя без денег. Так что нет, милая, я-то точно не решу.

— Знаешь, если ты затевал это все для этого — нужно было снимать хрущовку в Мытищах, никакой няни и водить меня в столовую, блин.

— Ага, и катать на каком-нибудь ведре типа Приоры? — Макс усмехнулся. — Нет, Солнечная, я долго думал — но решил обойтись без переборов. Не так чтобы “с милым рай и в шалаше”, хотя с тобой наверняка и это бы проканало, чудо ты мое, немеркантильное. Так, делал общую картину, что деньги вроде есть, но из трусов не вываливаются. Ну, серьезно. Скажи я тебе, что могу без проблем раскрутить тебя как писателя, скажи же — это бы придало нашим отношениям совсем другой вкус.

— Себя раскручивай, — недовольно буркнула Аленка. А сейчас этого вкуса типа не будет? Как будто сейчас у неё не будет повода чувствовать себя содержанкой. Нет. Все-таки надо бежать. Руки в ноги и… Да ладно. А как бежать-то? И сердце из груди выдрать, вместе с ребрами? И… Как же Лизкино “можно я буду называть тебя мамой”? Ну, блин, же! Совести не хватит. Если Ольховского помучить еще можно, то Лизку…

— Сан, ну у меня и с Соней так было, — тихо произнес Макс. — Я её продвигал как модель. Два года — моя муза. Два года — её рвали на части европейские модные дома, для которых я снимал. А потом девочка решила, что она потянет без меня, и плюнула на Лизку. Честно — желание после этого на заре отношений всем этим слепить глаза…

— Ольховский, а какая разница? — С горечью поинтересовалась Аленка. — Ну, увидела я, что ты можешь сейчас. А не потом. И? Где гарантии, что я не поведусь на твои деньги?

— Сан, ну это же ты, — Макс пожал плечами, будто это все объясняло.

— Откуда ты знаешь, что я тебя не обманула? Может, я вообще сразу знала, что ты богатенький буратина, и решила тебя окрутить?

— Ален, я знаю, что ты можешь выдумать интригу на пустом месте, поверь, я помню, что ты пишешь охренительные книги. Можешь не напоминать лишний раз.

— И все-таки, что если так? — Аленка проигнорировала прогиб в сторону писательства. Никакой лести она сейчас затмить себе рассудок позволять не собиралась. Нет уж, впервые за месяц она выжрет Ольховскому мозг чайной ложечкой, потому что затрахал. И проблема заключалась вообще не в количестве секса.

— Если все так — значит, у тебя получилось. — Макс лишь тяжело вздохнул. — Сан, у тебя это отлично получилось, я уже триста раз пожалел, что затеял весь этот спектакль, и надо было сразу.… Но менять коней было поздно. Не хотел спугнуть тебя и Лизку и… Хотел, чтобы ты вернулась. Сознался бы тогда, после больницы — и… Блин, я же и так тогда накосячил, а сознайся я еще и в том, что сначала тебе врал… Ты бы не приехала.

Ну, вообще — могла, да. Потому что уже сейчас было страшно.

— Сан, выйдешь за меня? — ох-х, да что ж ты делаешь, Ольховский, зачем такой-то эмоциональный терроризм, и так-то хочется забиться в угол…

Но как печально сказал, с какой тоской и безнадежностью… Зачет по актерскому мастерству. И Станиславский бы поверил.

— Ольховский, побойся бога.

— Я атеист, мне не страшно. Так выйдешь?

— На, смотри. — Аленка задрала кроссовку повыше. — Похоже на хрустальную туфлю? Я тебе что, золушка, товарищ миллионер? Иди нафиг.

— Ты у меня чудо, — усмехнулся Макс, ловя Аленкину ногу за щиколотку и заставляя девушку развернуться к себе лицом и вытянуть ноги к нему на колени. — Мое самое дивное чудо. Я таких как ты в своей жизни не встречал. А туфлю хрустальную… Ну, хочешь — подарю.

— Мимо, — хладнокровно буркнула Аленка, хотя…

— Сан, я же вижу, что ты прикидываешься. — Макс потянул Аленку к себе. — И вижу, что хреново у тебя получается выносить мозг. Ну, сдавайся. Выходи за меня! Ну почему нет?

Почему? Потому что это не чертова сказка. Потому что это все тысячу раз как за рамками разумного и реалистичного.

Почему девушка может отказаться выйти замуж за любимого мужчину?

Вроде никаких препон, не так ли? Ну, окей, давайте с уточнениями.

Почему провинциальная девушка, кхм, нищебродка может отказаться выйти замуж за любимого мужчину, который внезапно оказывается миллионером?

Потому что!

— Так не бывает.

— Знаешь, я тоже думал, что таких как ты не бывает. — Пальцы Макса зарывались в Аленкины волосы, и сам он самым наглым образом прижимался лбом к её лбу. — Но вот она — ты. Моя сказочная нереальная солнечная женщина, которая любит меня, а не мои деньги, которая любит мою дочь, причем очень взаимно, и прости, ты так и не ответила, ты же выйдешь за меня?

— Нет.

— Выйдешь. — Он охренел и уже даже не спрашивал.

— Нет.

Этого несносного придурка хотелось лягнуть. Можно ли лягать миллионеров? А любимых миллионеров? Ой, да запросто. Только осторожно. Нет, он наверняка со всех сторон застрахованный, и все же… Любимый же. Жалко.

— Выходи за меня, непокорная женщина, я же не отстану, — шепнул Макс. Ох, как он это все обставлял. Ну, ведь понимал, что все в Аленке обмирает сейчас.

— Да вот ещё, — буркнула Аленка. — Может, мне еще с тобой прям щас и переспать?

— Это нужно, да, — вздохнул Макс. — Хотя, скажем честно, этот урод мне все настроение изгадил.

Да уж. Сколько было напряжения между Аленкой и Максом только этим утром… И все скурвилось благодаря Кислицыну с его асексуальной аурой.

Хотя сейчас — искрение потихоньку возвращалось, и воздух между Аленкой и Максом уже негромко гудел, шумел, пытался испариться. Аленка чуть подалась назад, потому что еще чуть чуть — и она бы сама к Максу потянулась за поцелуем.