Солнечное знамя (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 1

Старая дверь, обитая потертым дерматином, мягко захлопнулась, отсекая звуки и запахи подъезда.

— Я дома…

Девушка с короткими рыжими волосами устало прижалась к закрытой двери. Сняла и бросила на полочку под зеркалом огромные очки. Не попала.

Даже отпуск совершенно не радовал Алиону.

Да-да, Алиону, именно такое имя придумал ей добрый папочка, от которого в наследство достались дурацкое имя, огненно-рыжие волосы, конопушки на носу и одна-единственная фотография. Оригинал-папа был приверженцем идеалов хиппи, поэтому любовью заниматься был согласен, а выращивать плоды любви — нет. И вот уже двадцать лет ей приходится при каждой встрече с новым человеком объяснять, что она — Алиона. Алиона Сергеевна. Нет, не Алена. Нет, и сокращенно тоже не Алена. Нет, Аленой ее нельзя называть (это уточнение появилось совсем недавно, после знаменитой песни "Алена даст")…

Самой большой мечтой Алионы в детстве было получить паспорт, в котором будет стоять простое, совершенно ничем не примечательное имя. Света, к примеру. Или Лена. К сожалению, она имела глупость сообщить о своих планах маме и та строго-настрого запретила менять его. Для нее это, видите ли, напоминание о прошедшей любви. Можно подумать, ей мало дочери, как напоминания…

С мамой Алиона не спорила никогда. Та выросла в семье военного, поэтому отношения с дочерью строила по принципу "Командир сказал — подчиненный сделал". И никаких возражений. Доброго дедушку, привившего мамуле это золотое правило, Алиона не видела никогда. Тот погиб еще в начале восьмидесятых в Афганистане, что только укрепило девушку в мысли, что быть военным — просто глупо. Идти куда-то, где тебя, скорее всего, убьют, причем ты даже не узнаешь — за что и кому это было нужно. Алиона горячо благодарила судьбу, что ей повезло не родиться мальчиком. Во-первых, ей пришлось бы носить какое-нибудь совершенно невообразимое имя, вроде Галадриэля (и папу не остановило бы то, что имя — женское), во-вторых, мама, и к гадалке не ходи, запихнула бы ее в армию, при одной мысли о которой у Алионы бегали по спине мурашки.

Она поежилась, отклеилась от двери, сняла пуховик, сбросила туфли — кто только придумал это лакированное уродство?! — уронила сумочку, и двинулась в душ, на ходу сбрасывая прямо на пол извращение офисного дресс-кода.

Черная узкая юбка, черный пиджак и вершина кошмара — белая блузка. Бррр! Нет, сама по себе блузка была еще ничего, но то, что под нее приходилось носить бюстгальтер… Зачем?! Вот зачем ей эта сбруя, если размер груди, при мальчишеской фигуре — настолько нулевой, что даже близок к отрицательному?

Алиона влезла в горячо любимый полосатый свитер-тельняшку — и пусть по длине он как раз до колен, а рукава приходится засучивать — и пошлепала босыми ногами на кухню.

На плите ворчал, закипая, старый алюминиевый чайник, Алиона сидела на табурете, смотрела в окно, на кружившиеся январские снежинки и думала о том, что в жизни ей категорически не повезло. Начиная от папы и заканчивая всем остальным.

Взять хотя бы те же самые очки. Ее близорукость исправлялась простой операцией, но мама была против. "Как?! Моей дочке какой-то коновал будет резать глаза тупым ржавым скальпелем? Ты что, совсем ослепнуть хочешь? Нет! Никаких операций!". В итоге Алионе пришлось собрать все силы в кулак, накопить денег, дождаться, пока мамуля уедет на курорт и тайком пойти к врачам. Теперь зрение отличное, но очки все равно приходится носить, потому что начальник отдела — старый мамин знакомый и может проговориться, что Алиона ходит без очков. Что тогда начнется — не хотелось даже думать.

Мало того, что мама после окончания школы запихнула ее на физмат, где три девчонки крестом и все смотрят на них как на засушенных ботаничек. Так, чтобы не тратиться на учебу для любимой дочки, мама договорилась, что ее переведут на заочное отделение, а пока она поработает в отделе того самого знакомого. В фирме "Парасоль", которой какой-то юморист подобрал эмблему в виде красно-белого восьмиугольника.

Занималась фирма всем понемногу — правда, биологических исследований не вела и косметикой не интересовалась — а конкретно ее офис был подотделом статистики аналитического отдела.

Алиона заварила чай, сделала себе "бутерброд собачки Сони" (на тоненький ломтик булки — толстый-толстый кусок колбасы), который всегда помогал ей выйти из депрессии, и опять погрузилась в тоскование о потерянной жизни.

В отделе — восемь человек, не считая ее саму… И хоть бы один нормальный! У Алионы складывалось впечатление, что все они тайком сговорились отравить ей жизнь.

Борис, бывший десантник, что уже вызывало у Алионы антипатию. Да еще эта его вечная привычка хлопать ее по попке по утрам! Два года уже работают вместе, мог бы понять, что это ей неприятно.

Вениамин, тот, что сидит рядом с ней, в армии не служил и не собирался, что было поводом для вечных шутливых пикировок с Борисом. Мол, только там из тебя сделают настоящего мужчину. Веник отшучивался, что знает другой, более быстрый и более приятный способ. Нет, он был бы ничего, просто Алиона не любила металлистов, а Веник носил кожаные браслеты с шипами и постоянно — постоянно! — слушал грохочущую музыку. Пусть в наушниках, чтобы другие не слышали, но она-то сидит рядом! Ей — слышно!

Герда, гламурная Барби, белокурая, загорелая, правда, без розового цвета, его она не носила. Алиона даже не завидовала ей, понимая, что никогда не сможет приблизиться к ее красоте. Живучую рыжину Алионы не могли перебить даже самые лучшие красители, а светлая кожа отчаянно сопротивлялась любым попыткам загореть. Автозагар же придавал Алионе неповторимый цвет пережаренного беляша. И самое главное — у Герды была грудь. Настоящего третьего размера. Девушка вздохнула, вспомнив, как на первом курсе опустилась до того, что подложила ваты в бюстгальтер. В результате подруга сказала, что теперь размер ее груди выражается в мнимых величинах. Если бы Герда постоянно не моталась по командировкам… Ее работу приходилось выполнять Алионе. Нет, начальник честно спрашивал, кто свободен, в итоге все отнекивались и работа доставалась ей, бесправной и несчастной.

Диана, или просто Динка. Деревенская девушка. Не в том смысле, что из маленького провинциального городка, нет. Из самой настоящей деревни, где печи топят дровами, зимой ездят на конских санях, а туалет — на улице. Динка закончила свою сельскую школу с золотой медалью, поступила на физмат на следующий год после Алионы, то есть была самой молодой в отделе. Ей второй после Герды хватило наглости попросить у начальства не соблюдать дресс-код и теперь она гордо носила костюмы, платья, юбки, которые вызывали у Алионы стойкую ассоциацию с той самой деревней. Да еще постоянно доставала Алиону вопросами о том, что сейчас модно носить. Ну она-то откуда знает!

Елена Петровна, мать двух девчонок-близняшек. Хотя и не походила на расплывшуюся квашню, напротив, была подтянута и деловита, не совала всем под нос фотографии своих детишек и не рассказывала, кто там у нее как покушал, но Алиона все равно считала, что матерям лучше сидеть дома, а не работать. Возможно, все дело было в том, что близняшки часто болели и тогда, когда отец не мог уйти на больничный, приходилось уходить Елене. И тогда ее работа доставалась… кому? Правильно.

Женя-сисадмин. Кстати, уютный свитер в бело-синюю полоску — его подарок. Сам Женя свитер не носил, он носил черную толстовку с капюшоном. И бороду брил. Единственным запоминающимся в нем был браслет с подвеской в виде символа "Харлей-Девидсон". Вообще Женя был чрезвычайно спокойным человеком, и несколько раз приглашал ее в кафе. Алиона всегда мучительно придумывала причину, чтобы не ходить. Хотя она и училась на физмате — а может быть поэтому — ей не хотелось встречаться с "техническим специалистом" у которого в голове одни компьютеры. Никакой романтики…