Хвостатым здесь не место! - Вострова Екатерина - Страница 1

Я пыталась попасть ключом в замочную скважину, но тот не шел. Разозлившись, не выдержала и громко хлопнула ладонью по двери.

— Да что же это!

Моя новорожденная дочка, которую я прижимала к себе, испугавшись громкого звука, заплакала.

— Тише, маленькая моя, тише, — зашептала я ей, укачивая. — Сейчас мама откроет квартиру, и мы наконец будем дома. Потерпи еще немного.

Дочка затихла, а я с изумлением услышала шаги за дверью. Там кто-то есть! В первое мгновение в душе вспыхнула безумная надежда, что это шаги Ивана, и теперь, когда Алюша родилась, мы заживем счастливой семьей. Но тут же оборвала себя, вспоминая, что муж погиб, пока я была в роддоме, а мы с дочкой остались вдвоем. Кто же тогда в квартире?

Замок зловеще щелкнул в тишине подъезда, и когда дверь открылась, я наконец получила ответ на свой вопрос:

— Инна Эдуардовна, здравствуйте… — передо мной, скрестив руки на груди, стояла свекровь.

Привалившись к проему, она полностью загородила собой весь проход.

— Чего приперлась, Кристина? — вместо ответа на приветствие спросила женщина.

От подобного обращения я буквально потеряла дар речи. В одной руке у меня ребенок в выписном конверте, в другой ключи, а в ногах лежит огромный пакет с вещами из роддома. Я вернулась домой после двух недель в больнице.

— А вы… помочь пришли? — глупо спросила я, не понимая, что происходит.

Ваня с матерью почти не общались, да и видела я ее от силы раза три или четыре за два года своего брака. Последний раз на похоронах, куда отпросилась из больницы на несколько часов, оставив Алечку на попечении медсестер. А ведь там эта женщина и словом со мной не перекинулась. И уж точно я бы запомнила, если бы она упомянула, что хочет погостить у нас дома.

— Помочь? Разве что помочь собраться тебе и твоему приплоду, чтобы ты свалила подальше от моей квартиры, — хмыкнула свекровь, не двигаясь с места.

— Вашей?

— А мой сын тебе не говорил? Квартира была записана на меня и куплена на мои деньги. Или ты, лимита подзаборная, думала, что передком потрясла, и сразу долю получишь? Да ты даже не прописана тут. Так что вещи заберешь, и чтоб я тебя больше не видела, поняла?

— Но… но… — от волнения дыхание перехватило, и я стояла, беззвучно открывая рот, не в силах сказать ни слова.

Неужели это правда? Ваня мне говорил, что квартира ему досталась от отца, почему я никогда не проверяла это? А что до прописки — просто не было надобности, на учет меня поставили в больнице и так — хватило просто заявления в регистратуре. Иван говорил, что ему некогда этим заниматься и что вот родится ребенок, сразу двоих и пропишет…

Свекровь чуть отошла в сторону, и я увидела, что в коридоре за ней стоят собранные сумки. Рядом с ними два больших чемодана — это моя швейная машинка и оверлок. До декрета я работала в швейном ателье по соседству и иногда брала заказы на дом.

— Так, Кристина, я серьезно. Забирай свои баулы и уматывай.

— Мне ведь некуда идти, Инна Эдуардовна…

— Не мои проблемы. Или забираешь вещи, или я их с балкона выкину. И так лежат тут, место занимают, уже столько времени.

— Но ведь Аля и ваша внучка! Как вы можете нас выставлять?! — в груди поднялась волна злости, а на глазах выступили слезы.

Ну куда я сейчас пойду? Денег почти нет. Ребёнка кормить пора, а из родных и близких в этом городе у меня был только Ваня.

— Моя ли? — звонко переспрашивает свекровь, уперев руки в бока. — Это Ванечка дураком был, змею пригрел, а я-то знаю, что ты ему изменяла. Постоянно мужики к тебе бегали! Заказы она брала якобы! Швея хренова. Прошмандовка ты — вот кто! Нагуляла пузо и его сгубила, думала, квартиру получишь? Хрен тебе! Бери вещи и выметайся.

— Что вы такое говорите… — от криков свекрови малышка заворочалась. Я поспешно отвернулась и принялась качать ее на руках. — Побойтесь Бога!

— Это ты бойся! — она демонстративно повернулась и, подцепив одну из сумок, выставила ее на лестничную клетку.

— А Ванины вещи? А посуда? — я лихорадочно принялась соображать. — На кухне почти все я покупала. Диван в гостиной.

— Считай это в счет проживания в моей квартире за два года. Не устраивает — подай на меня в суд.

И перекидав одну за одной сумки и чемоданы, она захлопнула дверь прямо перед моим носом.

Аля снова заплакала.

— Тише, тише, солнышко. А-аа-а! — успокаивая ребенка, я словно говорила это самой себе.

Хотелось разреветься. Усесться на собранные пожитки и упиваться жалостью к себе, но разве я могла себе это позволить? У меня на руках моя дочь, которой нет и месяца, и хотя бы ради нее я обязана быть сильной и что-нибудь придумать.

Ключи все еще были у меня в руке. Теперь-то мне было понятно, почему у меня не получалось открыть ими дверь — свекровь наверняка сменила замки, чтобы я не попала внутрь. Но сейчас все мое внимание было приковано к большому ключу от навесного амбарного замка.

Внезапно дверь снова открылась, я встрепенулась, поспешно утирая одной рукой глаза. Не хватало, чтобы эта стерва видела, что я плакала!

— Еще что сказать хотела, — надменно бросила она. — Я видела в документах свидетельство на дом и участок. Оформлено на тебя, но я знаю, что это все на Ванины деньги куплено. Имей в виду, я потребую долю с Ваниного наследства. Все, что в браке куплено — пополам, на кого бы ни оформлено, я консультировалась.

И она вновь захлопнула дверь.

Где-то с месяц назад, когда я уже была на больничном, мы с Ваней осуществили свою давнюю мечту — купили участок на окраине нашего города. На участке стояла ветхая лачуга под снос, тысяча девятьсот шестого года постройки, но когда мы ее осматривали, я отметила, что та подключена к электричеству, и там даже имелась обветшалая русская печка с большой лежанкой.

Сам участок стоял на отшибе, но зато ниже по улице было построено несколько богатых домов с высокими заборами. Мы с Ваней мечтали, что когда-нибудь тоже сможем построить такой. Вот накопим денег!..

Построить дом на зарплату швеи у меня не выйдет, но ведь можно продать участок.

Мысли об этом немного приободрили.

В кармане лежал телефон и пара сотен наличных, да еще на карточке было тысяч десять — все, что осталось от больничного. Декретные начнут платить только через два месяца, и до этого момента еще надо дожить. Деньгами у нас в семье заведовал муж, с его же зарплаты шли накопления, в то время как на свою я покупала продукты, бытовую химию и мелочи для дома.

Подумав, вызвала такси. За то, чтобы воспользоваться детским креслом, приходится доплатить еще пятьдесят рублей к сумме заказа, но выбора нет.

Кроме того, идти мне некуда, да и если подать объявление на продажу — участок надо будет показывать будущим владельцам.

Через пять минут машина уже была у подъезда. Пришлось просить водителя помочь затащить вещи в машину, но в итоге все легко уместилось, и мы выехали.

Стояло лето — середина июля, тепло. Когда мы проезжали мимо городского парка, я увидела множество довольных мамочек, гуляющих с колясками, и от этого защемило сердце.

У меня самой не было ни коляски, ни кроватки, ни достаточного количества детских вещей. Ваня говорил, что покупать все это заранее — плохая примета, и я, дура, его слушала. Хорошо еще, что для Али не нужны смеси, так как своего молока пока хватает.

Машина остановилась не у того дома, который нужен, а напротив. У массивного трехэтажного особняка. Высокий забор был обвит зеленым плющом и полностью скрывал то, что находилось внутри. Я решила не поправлять водителя и позволила ему поставить мои пожитки на обочину.

— А ворота не откроют? — с сомнением спросил он.

— Никого дома нет, сейчас подъедут и помогут мне. Вы не переживайте, — безбожно соврала я, стараясь удержать улыбку.

Показывать тот дом, куда мне действительно надо, не было никакого желания — не хватало еще, чтобы таксист настучал в службу опеки и у меня забрали мою малышку.