Нечестивый (СИ) - Лис Алекс "Муси Мэй" - Страница 2

— Что же ты рыдаешь, как девка? — пробормотал он, — мужчина должен терпеть, иначе какой с него толк.

— Жить хорошо, дядя, — сказал я тихо, — дышать хорошо.

— Эх, как тебя накрыло, — произнес он, удивленно моргнув, — и не пьяный же, обкурился может чего. Пошли, чаю поставлю, успокоишься.

Квартира у мужика оказалась бедноватая, но чистая, почти как казарма. Только необходимые вещи: синяя кастрюля, белый чайник, стол и две табуретки. Мое внимание привлекла фотография женщины на холодильнике. Она смотрела внимательно, но по-доброму, словно наблюдая за озорным ребенком. На стене висела аляповатая грамота за победу в соревнаниях по стрельбе из лука.

— Сестра моя, — сказал мужчина, словив мой взгляд, — уже год, как не стало.

Я смутился, хотел сказать, что соболезную, но слова застряли в горле. Зато щеки залило красным, будто я виноват в чем-то.

— Из сладкого ничего нет, — произнес мужик, — хлеб есть черный и колбаса.

Чай совсем несладкий, да и хлеб зачерствел, но я наворачивал все с необыкновенным аппетитом. Мужик только усмехался и мелкими глотками отхлебывал из кружки.

— Смотрю, успокоился немного, — сказал он, — что случилось-то?

Я отложил недоеденный бутерброд и допил чай. Настенные, дешевые часы показывали половину девятого, мамка точно убьет.

— Умер недавно, — сказал я, — в живот ножом ткнули. Наркоман Сява, он часто здесь тусит. Думал умирать больно, но нет, тепло даже. Потом мальчик был, на ногах башмаки красные, а взгляд сквозь тебя смотрит, сказал, что я должен дорогу открыть.

Слова лились из меня потоком бессвязного бреда, но мужчина только одобрительно кивал головой. Когда я закончил, он встал и достав из брюк пачку сигарет, выбрал одну, обнюхал и положил обратно.

— Бывает, парень, — сказал мужик наконец, — я тебя понимаю. Ты заходи, если что, поговорим.

Домой я пришел к десяти. Мамка стояла надо мной, истерично сжимая губы, пока я снимал ботинки. Потом вцепилась в ухо и поволокла на кухню. Пахло борщом. Готовить она не умела, но верила в пользу жидкого и горячего. Выходила отвратная жижа с кусками овощей и жилами. На нормальное мясо она деньги зажимала.

Мамка хлестала меня домашним шлепком. Я закрывался, чтобы не попала по яйцам.

— Тварь малолетняя, — приговаривала она, — гулять он вздумал. Отец твой гулял и ты туда же, счас я тебе покажу, блядота мелкая.

Закончив порку, она отбросила шлепок и рухнув на стул, зарыдала. Я пошел в свою комнату и не раздеваясь, лег на кровать. Лучше бы сдох, чем так жить.

Обжигающий холод ледяными иголками врезался в босые ступни. Серые колонны протянулись в бледное небо, теряясь в туманной высоте. Я стоял на средине круглой площадки, на обледеневшей плитке. Из одежды — рваная тряпка на бедрах. Зубы застучали от холода, я обхватив себя руками и присел, пытаясь немного согреться.

Я сразу же понял, что не сплю. Слишком реально, слишком холодно, слишком пусто вокруг.

Пальцы ног онемели, но двигаться совсем не хотелось. Толстые, массивные колонны давали ощущение надежности, а стоит выйти и ты останешься наедине с этим местом. Густой туман повсюду, почти ничего не разобрать. Но всмотревшись в молочную пелену, я различил тяжелые массивные силуэты скал.

Если останусь еще на минуту, то замерзну насмерть. Я поднялся и пошел к угадывающемуся между колоннами просвету. Чем ближе я подходил, тем теплее становилось. Снег превратился в мокрую жижу, расползающуюся под ногами Я рванул вперед и неожиданно выпал на маленькую лужайку, заросшую темной и приятно щекочущей ступни травой.

Впереди простиралось нагромождение остроконечных валунов. На камнях умудрились прорасти чахлыми, колючие кусты. Я заметил тусклый блеск в траве. Короткий, с проржавевшим лезвием меч. Подняв его, я попытался взмахнуть, но нетренированные мышцы, покрытые жирком, дернула неприятная боль.

Мир вокруг меня внезапно поплыл. Я выронил клинок, вонзивший в опасной близости от ступни. Сердце зачастило, будто я два часа кряду выплясывал канкан. Я опустился а траву, сжался в комочек и застонал. Чувство полного одиночество и жалости к себе полностью охватили меня. Я зарыдал и протяжно завыл, пытаясь выплеснуть всю тревогу.

Впереди раздался негромкий лязг. Я поднял глаза и увидел медленно бредущую между камней высокую фигуру. Туман скрадывал силуэт, но идущий издалека казался гигантом. Каким-то животным чутьем я понимал, что силуэт не походил на человеческий, но смутная надежда заставила меня подать голос.

— Эй, помогите, — закричал изо всех сил, — я здесь.

Фигура на мгновение замерла и неуверенным шагом направилась ко мне. Я поднялся и побежал навстречу.

Приблизившись, я отчетливо понял, что столкнулся с тварью из темных фантазий, а не обитателем реального мира. У живых существ на костях есть пульсирующая плоть и кожа. На мордах глаза, а не темные провалы отполированного ветром черепа. Скелет. Я часто встречал подобных существ в фэнтезийных играх, обычно они слабы и хрупки, но сейчас, я был готов обделаться от страха.

Скелет ускорился, загремев высушенными костями, видимо, он только заметил меня. Закутанный в черные лохмотья, открывавшие лишь череп и ступни. На плече черное древко огромного топора, с проржавевшим до рыжины полотном.

Я попытался развернуться, но тело застыло, не в силах дернуться. Скелет поднял топор и тяжело замахнувшись, нанес круговой удар. Лезвие прошлось в паре сантиметров от лица, обдав меня потоком воздуха.

Я заорал изо всех сил и словно во сне, невероятно медленно развернулся, но что-то тяжелое ударило в левое плечо, бросая вперед. Чуть позже долетел сочный, влажный хруст. Я слышал похожий звук, когда дядя разделывал свиные ребра.

Боль подоспела последней, выбивая искрах в глазах. Дыхание перехватило. По ногам потекла теплая струя мочи.

Второй удар пришелся в ногу, перерубая колено. Третий я увидел, словно моя перепуганная душа заранее покинула погибающее тело. Скелет перехватил топор и обухом раскроил мне голову.

Я распахнул глаза. Меня снова окружали безмолвные столбы, устремившиеся в небо. Жутко холодно. Вырвало едкой слизью прямо на каменную плитку. Горечь желудочного сока обожгла горло и я закашлялся. Лихорадочно ощупал плечо и колено, но под пальцами непрестанно оказывалась ровная кожа, никаких следов увечий.

Кажется, стало еще холоднее. Я прошелся вперед, жидкая ледяная каша теперь превратился в неровный мутный лед.

Туман загустел, заклубился молочными вихрями, закрывая обзор. Я прошел сквозь него и вновь оказался на лужайке. Скелет методично всаживал топор в бледное, пухлое тело, распростершееся на земле. Не повезло бедняге, наверняка такой же несчастный, как и я.

Меня окутало полное безразличие, защитные механизмы заработали на полную, отстраняя меня от кровавой сцены. Я попятился назад, но уткнулся спиной в прохладную шероховатость камня. Никаких колонн больше не было, позади простирался серый ряд валунов.

В воздухе раздался негромкий щелчок и тело само нетвердо шагнуло вперед, пренебрегая опасностью. Тот мальчик говорил, что я должен открыть дорогу. Меня озарило — нужно идти вперед. При этом появилось ощущение, будто склизкое щупальце покопалось в моих мозгах.

Тело двинулось дальше, наплевав на инстинкт самосохранения Я подошел поближе к скелету, безучастно всаживающему топор в распростертую белую тушу.

Вблизи тело казалось знакомым. Короткие ноги, курчавые волосы, шрам на левой кисти, прямо как у меня.

Скелет повел головой, словно прислушиваясь, и опустил топор. Я открыл рот и попытался закричать, но издал лишь тонкий цыплячий писк. Там же лежит мое тело, теперь ни с чем не спутать. Я рухнул на землю и закричал по-настоящему, разрывая голосовые связки.

Скелет залихватски прокрутил топор в руке и мощным ударом отсек мне голову.

Холодно. Я лег на плитку и расслабился. Туда я точно не вернусь, не хочу, не могу больше умирать. Тепло быстро уходило из тела, но вскоре я почувствовал, что согрелся, как в полудреме. Приятный жар расходился по рукам и ногам, я широко зевнул, даже не почувствовав, как лопнули замершие губы и уснул.