Мозг стоимостью в миллиард долларов - Дейтон Лен - Страница 10

• Предыдущая
• 10/65
• Следующая

— А у меня были все основания оставаться дома, — проворчал я, — но ведь никто не захотел меня выслушать.

Когда мы пересекали Тауэр-бридж, я увидел полицейский катер, который, буравя серую зыбь, шел вниз по реке. Мы миновали лондонский Тауэр, по улице с односторонним движением обогнули Монетный двор, после чего свернули на Томас-Мор-стрит; окаймленная двадцатифутовыми стенами, она бесконечно поворачивала и извивалась. Мы все не могли добраться до конца улицы, и казалось, что стены становятся все выше и выше, как в последних кадрах «Кабинета доктора Калигари». Вдоль Уоппинга тянулись пирсы и краны, грязные и молчаливые. В свете фар поблескивали зеленые глаза бродячих кошек и мокрые камни мостовой. «Вулзли» встряхнуло на узких мостках у въезда в доки, и он проехал под низкими закопченными навесными переходами. Сразу же за изгородью внезапно открылось обширное пространство темной воды и пассажирский лайнер, в желтых сверкающих иллюминаторах которого были видны снующие официанты в белых смокингах, — словно на воду спустили отель «Хилтон», который вот-вот отбуксируют в море. Мы высадили Бернарда возле участка в Уоппинге, где его уже ждали двое полицейских в плащах и болотных сапогах.

Чико стоял у паба. «Проспект Уитби» представлял собой первостатейный аттракцион для туристов, и летом они кишели здесь, как портовые крысы. Но сейчас стояла зима, окна и витрины запотели, а холод заставил плотно закрывать дверь заведения. Мы вывалились из машины как кейстоунские копы. Чико был возбужден, и влажные пряди волос падали ему на мокрый розовый лоб. — Здравствуйте, сэр.

Он по очереди поздоровался с каждым из нас, провел нашу троицу в паб и, словно шестиклассник, удостоенный посещения старших, кинулся к стойке покупать нам выпивку. Чико испытывал такой восторг, что называл бармена сэром.

«Проспект» был забит искусно сделанными безделушками и каминными принадлежностями, на которых посетители — и это главное — оставляли свои визитные карточки, театральные билеты, программки... Бумажки, нанизанные на рога, украшали все стены — так что порой ты чувствовал себя тут, как жук в корзине для мусора. Я прошел мимо стойки прямо на балкон, с которого открывался вид на лондонскую заводь Темзы ниже моста. Вода отливала тяжелым маслянистым цветом. Набережная была тиха и пустынна. Я слышал, как Доулиш удерживал Чико от желания незамедлительно спуститься в погреб за его любимым сортом шерри. Чтобы покончить с его мучительными стараниями доставить нам удовольствие, Гарриман заказал: «Четыре больших горького», и бармен, как и все мы, наконец испытал облегчение. Все вслед за мной вышли на балкон. Когда мы сгрудились в тесный круг друидов и в стаканах ритуально заклубилась пена, Чико сообщил:

— Он перебрался на тот берег.

Я ничего не сказал; Гарриман тоже промолчал; наконец подал голос Доулиш:

— Расскажите, как вы это выяснили.

— Как гласит инструкция, я проследовал... — начал Чико.

— Просто объясните, — прервал его Доулиш.

— Я видел, как он зашел внутрь, проследовал за ним до этого балкона, но к тому времени он спустился по железной лестничке вниз, где его ждала лодка с веслами, и стал грести к тому берегу. Я позвонил в контору и предложил, чтобы они подняли речную полицию. Мой информатор сказал, что он направлялся к большому серому судну у пристани Лавендер. Я выяснил, что корабль польский.

Доулиш и Гарриман посмотрели на меня, но у меня не было никакого желания делать из себя идиота, так что я в свою очередь уставился на Чико, удивившись, почему он носит галстук с лисьими мордами.

Теперь Доулиш и Гарриман рассматривали покачивающееся на воде польское судно; Доулиш заявил, что они оставляют Чико на меня, и в машине отправились наносить визит руководству полиции Лондонского порта.

Чико извлек огромный кожаный портсигар.

— Вы не против, если я позволю себе закурить? — осведомился он.

— Только если вы не будете рассказывать о восхитительном нежном кларете, который открыли для себя прошлым вечером.

— Не буду, сэр, — согласился Чико.

Небо рдело багровым цветом, как вытащенный на берег корпус корабля, крытый суриком; оно простиралось над необъятным лесом кранов. От набережной Лавендер шел густой запах мазута, по которому лоцманы, как они говорят, ориентируются в тумане.

— Вы не верите мне? — спросил Чико.

— Дело не во мне, — отозвался я. — Старик явился, дабы продемонстрировать, как делать нашу работу, так пусть он ею и занимается.

Мы пили пиво, наблюдая, как мимо нас медленно струится вода. Из-за поворота вывернулся полицейский катер и направился в сторону Ротерхита. Я увидел, как на корме Бернард, Доулиш и Гарриман беседуют с полицейским, подчеркнуто стараясь не обращать внимания на польское судно.

— Что вы об этом думаете? — спросил Чико.

— Давайте разберемся во всем медленно и основательно, — начал я. — Итак, вы проследовали за этим человеком досюда. Как вы добирались?

— Каждый из нас в своем такси.

— И вы заметили его у входа в паб?

— Да.

— Как далеко вы находились от него?

— Я попросил своего водителя дать той машине возможность повернуть, после чего расплатился и попросил шофера подождать. Я был на месте через минуту после него.

— Целую минуту?

— Да, самое малое, — согласился Чико.

— И вы проследовали за ним через весь паб до самого балкона?

— Ну, в пабе я его не видел, так что, скорее всего, он миновал его и вышел прямо на балкон.

— И к какому же выводу вы пришли?

— Я сомневался, пока не поговорил с очевидцем, который стоял на балконе.

— И он рассказал?..

— Он рассказал, что человек спустился по лесенке вниз и отплыл.

— Изложите мне его рассказ дословно.

— Это он и сказал.

— Что вы его спрашивали? — устало осведомился я.

— Я спросил его, спускался ли тут человек, и он ответил: «Да, вот он, пересекает реку. Вон там».

— Но вы сами его не видели?

— Нет, я не смог его рассмотреть.

— Отправляйтесь и разыщите того шутника, который его видел.

— Есть, сэр, — козырнул Чико.

Он вернулся с пузатым мужиком в коричневой джинсовой куртке и такого же цвета плоской шапке. На розовом мясистом лице выделялись крупный нос и толстые губы. У него был хриплый громкий голос, свойственный людям, которые привыкли владеть вниманием небольшой компании. Я прикинул, что он, должно быть, букмекер или его подручный, а учитывая джинсовую куртку, к которой не пристает лошадиная шерсть, — скорее всего, на скачках. Свидетель протянул массивную лапу и с преувеличенным дружелюбием потряс мне руку.

— Повторите для меня то, что вы рассказывали ему, — попросил я.

— О том парне, что спустился по лесенке и стал грести в сторону моря? — У него был громкий «пивной» голос, и он радовался любой возможности пустить его в ход. — Я бы сказал, что он оказался тут откуда ни возьмись...

— Меня ждет горячий ужин, — остановил я его, — так что давайте не будем терять времени. Значит, этот человек спустился вниз, в самую грязь. Как глубоко он в ней увяз?

Носатый на несколько секунд задумался.

— Да, прямо под лестницей лодка не стояла.

— Так он испачкал обувь?

— Совершенно верно, — прогудел он. — Дай джентльмену доллар, Берт. Ха-ха.

— Значит, преодолев двадцать футов по грязи до берега, он сел в весельную лодку. Не затруднит ли вас описать это несколько подробнее?

Он ухмыльнулся, обнажив неприглядную щербинку между зубами.

— Видите ли, эсквайр...

— Вот что. Откалывать тут шуточки с маленьким лордом Фаунтлероем — это одно, а давать ложные показания офицеру полиции — уголовное преступление, наказуемое... — Я сделал паузу.

— Вы хотите сказать?.. — Он ткнул толстым пальцем в сторону Чико. — И вы тоже?

Я кивнул. По всей видимости, у него имелась лицензия, с которой он не хотел бы расстаться. Я обрадовался тому, что он заткнулся, поскольку и сам не знал, как карается это прегрешение.

— Да я просто разыграл его. Ведь никто не пострадал, эсквайр. — Он повернулся к Чико: — Да и вы, эсквайр. Просто пошутил. Ну, пошутил я.

• Предыдущая
• 10/65
• Следующая