Лошадь под водой (Кровавый круг) - Дейтон Лен - Страница 44

• Предыдущая
• 44/53
• Следующая

Молодые люди медленно повернули ко мне головы. Один из них снял темные очки.

– Ты стоишь здесь, папаша, как кадр по другому каналу!

– Простите, ребята.

Я закрыл дверь комнаты, где в спертом воздухе ощущался запах дыма от матросского табака. Наконец внизу я нашел Айвора Батчера. В центре толкотни полдюжины парочек танцевали очень медленно, будто опасаясь разрезать свои платья алмазными кольцами. Довольно нетвердо держась на ногах, Айвор Батчер танцевал с низенькой толстой девицей с зелеными глазами в коротком вечернем платье.

– Рад видеть тебя, приятель! – пробормотал он. – Шикарная вечеринка!

– Потрясная! – кивнул я.

Он раздулся от гордости, и я решил, что гипербола исчерпала свои функции как средство общения.

После танца Айвор Батчер хотел поговорить со мной. Он нетвердыми шагами направился к моей машине. Человек в маске гориллы держал за плечи девушку, которая демонстративно делала вид, что ей плохо.

– Знаешь что? – спросил Айвор Батчер, когда сел в машину и беспокойно осмотрелся вокруг.

Я указал на вторую кнопку слева. Он нажал ее, и стеклоочистители заработали. Звук механизма стеклоочистителей искажает магнитофонную запись.

– В чем дело? – спросил я.

– За мной следят.

– Да что ты!

– Совершенно точно. До сегодняшнего дня я сомневался. Потом позвонил тебе.

– Я не знаю, зачем ты звонил мне, что я могу поделать? Все зашло слишком далеко, чтобы можно было вмешиваться.

– Слишком далеко? – спросил Айвор Батчер. – Что зашло слишком далеко?

– Откуда я знаю? – произнес я таким тоном, будто уже и так наговорил слишком много.

– Ты имеешь в виду португальское дело? Испанскую команду и все это?

– А ты что думаешь? Ты влез в довольно серьезную историю. Разве Смит не может тебе помочь?

– Он говорит, что не может. Что же теперь будет?

Я похлопал его по плечу.

– Понимаешь, я могу нажить целую кучу неприятностей даже от того, что общался с тобой.

Айвор Батчер произнес «да» примерно двенадцать раз различным тоном. После паузы, которую я счел достаточной, я заметил:

– Ты дал нам ложную информацию, вот дело и дошло до критической точки. Теперь речь идет о государственной измене.

Айвор Батчер повторил слово «измена» несколько раз, меняя интонацию от утвердительной до вопросительной, снижая голос до самого низкого ключа и поднимая каждый раз выше на октаву.

– Ты хочешь сказать, что меня могут расстрелять?

– Нет, – сказал я. – Это ведь все же Англия. Мы такого не делаем. Нет. Тебя повесят.

– Нет. – Голос Айвора Батчера прозвучал отдаленным эхом, и он, потеряв сознание, тяжело привалился к дверце машины.

Человек в маске гориллы оставил свою приятельницу и спросил, не может ли он чем-либо помочь.

– Моему другу плохо. Это все жара да шум. И выпил лишнего. Пожалуй, хорошо бы стакан воды! – попросил я.

Человеку с головой гориллы долго пришлось проталкиваться к кухне. Тем временем Айвор Батчер тряхнул головой и напряженно задышал.

– Извини, – промямлил он. – Ты думаешь, наверное, что я ужасный осел.

– Да ладно. Представляю, как ты себя чувствуешь. – Я действительно это представлял.

– Ты хороший парень, право, – произнес он. – Может, мне следует выступить с заявлением, как ты думаешь? Смит практически ничего не платил мне за то, что я делал. Я ведь всего лишь мелкая сошка.

Я признал, что с моей точки зрения, сделать такое заявление – разумная мысль. Человек с головой гориллы вернулся с банкой воды.

– В кухне не осталось стаканов, – объяснил он низким голосом и протянул воду Айвору Батчеру, который дрожащим, испуганным голосом промолвил:

– Вот один из них, – и снова потерял сознание.

– А что эта девица, с расплывшейся тушью, все еще на кухне? – спросил я.

– Да, – ответил человек-горилла. – Она говорит, что Элвис Пресли – приземистый. – Голос его опять прозвучал гулко, как эхо.

– Почему бы тебе не пойти и не переубедить ее? – предложил я. – Не надо больше продолжать слежку.

– Очень хорошо, сэр, – вытянулся он.

– И, Колокольчик. Сними эту маску. Твой голос звучит из-за нее, как эхо.

Если, выходя из сложной ситуации, вы бросили значительную часть своего личного имущества, вам могут остро понадобиться некоторые оставленные вами предметы, такие, как, например, флоуриметр, срок действия которого рассчитан на восемь месяцев. Не посылайте за этими вещами, потому что именно так мы обнаружили да Кунью.

Я попросил у Элис скоросшиватель и написал на обложке «OSTRA». В этот скоросшиватель я поместил все заверенные экземпляры корреспонденции Айвора Батчера. Я добавил шесть листов писчей бумаги, содержащих его признание, закрыл папку и запер в верхний ящик своего стола. Пока на этой папке не имелось никакого номера. Это был мой личный специальный вклад в дело национальной безопасности. Я взглянул на карту. Железнодорожный вагон Форда с лабораторным оборудованием да Куньи должен был пересечь границу Испании возле Бадахоса.

Этим вечером Доулиш пригласил меня к себе выпить. Он был так занят, организуя административные дела, связанные с советом Страттона, что виделись мы очень мало. Я знал, что О'Брайен продолжал создавать нам трудности. Будучи холостяком, О'Брайен двадцать четыре часа в сутки проводил на лестнице, которая вела в бар на нижнем этаже Клуба путешественников. То, что он не доедал из пищи, компенсировалось влиянием, которое ему удавалось набрать за это время. О'Брайен пытался сделать так, чтоб люди из министерства иностранных дел были представлены во всех подкомитетах исполнительной власти. Доулиш сообщил, что на собрании, которое я пропущу, он позволит себе назначить меня председателем подкомитета подготовки кадров. Я сказал ему, что буду, возможно, отсутствовать в течение нескольких дней. Доулиш ответил, что он предусмотрел такой вариант. Громко высморкавшись, он слегка улыбнулся из-за своего большого носового платка.

– Я сумею убедить собрание, а ты делегируешь мне свой голос. Все будет в порядке.

– Большое спасибо, сэр, – сказал я и выпил за его успех.

Доулиш вышел из-за стола и стоял у газового огня, который шипел и вспыхивал, как всегда после пяти часов вечера.

– Вы советовались с научным советником правительства по поводу молекулярной теории таяния льда? – спросил я.

Доулиш театрально вздохнул.

– Неужели ты никогда не сдашься? – воскликнул он. – Невозможно восстановить молекулы путем превращения льда в воду. – Мы глядели друг на друга около минуты. – Ладно, мой мальчик, я спрошу его, – сдался он, закрыл глаза, выпил свой кларет и обессиленно прислонился к стене.

– Сегодня звонил Кейтли (Кейтли – связной офицер из Скотланд-Ярда). Этого Батчера нельзя задержать для допроса, если только не выдвинуть против него обвинений, – заметил он.

– Я выясню все в ближайшие дни, – пообещал я. – Он не станет жаловаться. Он хочет, чтобы его арестовали.

– Я испытываю некоторый нажим по поводу «Алфореки», – сообщил Доулиш.

– Послушайте, – взмолился я, – я не просил вас держать дверь открытой, но не захлопывайте ее теперь, когда мною пройдена половина пути.

Доулиш извлек еще один платок с ловкостью фокусника на чайном приеме.

– Поосторожнее, смотри не прищеми мне пальцы. Ты хороший мальчик, я знаю, что у тебя тысяча причин не бросать этого дела, но не забывай, что человек, падая с Эмпайр-Стейт-Билдинг, кричал тому, кто был на первом этаже: «Пока все хорошо!» – Доулиш весело улыбнулся.

– Спасибо вам за эти слова, сэр. Это – одобрение.

Доулиш подошел к столику с напитками. Он говорил, не оборачиваясь, через плечо:

– Есть некоторые вещи, по которым я знаю, что должен действовать. Пока я рад, что могу этого не делать. Но если ты окажешься не прав, я разорву тебя на куски, и каждый, кто попытается защитить тебя, будет разорван вместе с тобой.

• Предыдущая
• 44/53
• Следующая