Костяной Скульптор. Часть 2 (СИ) - Розин Юрий - Страница 17

-Твое, бля, тело, да? Да нихера подобного! Я здесь, а значит это, черт тебя дери, МОЕ тело, понял, ты, хуесос!? А ну вернул мне все сейчас же, тварина, ты хоть знаешь, сучий сын, с кем связываешься? Я представитель благородного эльфийского народа и если ты, жопа ушастая, попробуешь еще что-то, блять, вякать, то не избежишь их праведного гнева! Ты слышишь, что я говорю, ублюдок!? А ну быстро вернул все как было!

Слушать такое было одно удовольствие. Ругаться Авок был не дурак, хотя получалось у него откровенно хреново. А слова про благородный эльфийский народ чуть не заставили меня расхохотаться и одни боги знают, каких усилий мне стоило сдержать в себе смех. Жюстина, я чувствовал, тоже не воспринимает слова, как выяснилось, эльфа, хоть немного всерьез. Ей, уверен, приходилось выслушивать и не такое от множества магов, работающих и обучающихся в ее зеленой башне. А заход “я представитель благородного эльфийского народа” не далеко ушел от “мой отец занимает такую-то должность”.

Но всего хорошего понемножку. Стоило поставить новичка на место, потому что я чувствовал, что он только “переводит дыхание” перед новым заходом.

-А теперь слушай меня, - не имею ничего против брани, но давить собеседника предпочитаю интонацией и силой голоса, а не матом. Это выглядит куда внушительнее. А матом стоит только подчеркивать акценты, а не разбрасываться как сеятель зерном. И после моих слов Авок явно затих, все-таки уроки Жюстины и постепенно перенимаемый у Подчинения ГОЛОС делали свое дело. – Эльфы были благородным народом тысячу с гаком лет назад, сейчас все что осталось от вашей братии: рабы для траха богачей и кучки одичалых партизан по лесам. Это во-первых. Во-вторых, если ты этого не знаешь, то скорее всего сдох уже не одну сотню лет назад и все, кто мог обрушить на меня пламенный гнев, тоже вероятнее всего померли, все-таки вы не бессмертные. В-третьих, ты сдох, смирись. У тебя нет тела, у тебя нет права голоса, у тебя нет нихера. Я не смогу тебя выкинуть из своей головы, но могу с легкостью лишить тебя всего, оставив висеть внутри моей черепушки и наблюдать за окружающим моими же глазами. Посмотрим, сколько ты выдержишь, господин благородный эльф. Так что лучше тебя меня слушаться, потому что в этом случае будут поблажки, иначе останешься немым. Все уяснил, брехун?

Пару секунд висела тишина, но я прекрасно знал ее итог.

-Уяснил…

-Отлично, - я не дал ему ни слова лишнего вставить, успех следовало закреплять. – Тогда правило первое: я, как ты мог заметить, нахожусь рядом с человеческим лагерем и большинство в нем не знает, что я мертвый. А потому при людях ты молчишь в тряпочку, как бы не хотелось поболтать. Правило второе: наедине с определенными людьми и наедине с самим собой, говорить можно, но ругань запрещаю. Это тебе наказание, к тому же ты делишь мой череп с дамой. Правило третье: да, выкинуть я тебя не могу, но это не значит, что тебе позволено прохлаждаться. Свое проживание придется оплачивать. Что ты вообще умеешь? Кем был при жизни?

-Да много кем был… - то ли я переборщил, то ли этот Авок просто притворяется забиякой, но отвечал он максимально кратко, по существу и главное вежливо.

И, надо сказать, кадр мне попался неплохой. Если Жюстина в бытовом плане была полным профаном, для нее все делали слуги и служанки всех цветов и мастей, то этот эльф, наоборот, был минимум любителем почти во всем. Что бы я не назвал, от готовки до портняжного дела и от стрельбы из лука до скотоводства, и он в этом понимал, причем довольно неплохо. Конечно до уровня мастера в чем бы то ни было Авоку, которого, кстати, на самом деле звали непроизносимым именем Авокудинэль, было далеко. Даже в той же стрельбе, где эльфы до сих пор считались непревзойденными умельцами, мой собственный навык был повыше, хотя дальнобойное оружие было нелюбимо моим телом и мышечной памятью больше всего.

Однако в походе, а путешествие по полигону можно было с легкостью назвать именно так, такой разносторонний умелец был как нельзя кстати. Потому как даже если сражался я на уровне лучших мастеров этого мира, перед необходимостью развести костер из подручных средств или заштопать дыру в палатке моя волшебная память стабильно стушевывалась.

Ну что же, умертвие в услужение я не получил, но это вопрос времени, раз Веск уже договорился с Сорой. А вот новый квартирант – приобретение куда более важное и ценное. Да он оказался хамом и зазнайкой, но при этом очень полезным хамом и зазнайкой, а это стоило многих неудобств.

.

Система полигонов, как уже говорилось, могла приспособиться почти ко всему. Да, она не была разумной и не принимала решения сама по себе, но реакции на происходящее внутри показывала самые логичные и человечные. Настолько, что иногда все-таки закрадывались сомнения: а вдруг это гигантское заклинание за прошедшие тысячелетия все-таки обрело самосознание? Если бы это все-таки было так, то сейчас состояние подземелья некроманта можно было бы охарактеризовать словом “зла”.

И причиной этой злости был демилич Та’Нгул Лиорат, а если точнее, то устроенная им незапланированная волна на четвертом этаже, а если еще точнее, то последствия этой волны. К сожалению мертвого мага, он никаким образом не мог предвидеть того, как все обернется, иначе при первой же мысли о подобном сам бы отвесил себе пару полновесных оплеух, как минимум.

Вот только в будущее заглядывать демилич, несмотря на все свои таланты, не умел. И потому сейчас ему приходилось на себе испытывать то, что непосвященный мог бы принять за гнев системы полигона. Однако система не имела человеческих эмоций и, следовательно, была предельно рациональной. А потому Лиорату не грозило уничтожение, все-таки потеря такого ценного экземпляра не была полезна полигону. Вот только то, что система была лишена чувств не отменяло того, что создавали ее люди. Да, эти люди были настолько сильны, что современному человечеству и не снилось, однако люди, сколь бы сильны и стары они не были, остаются людьми. Так что в системе было очень многое от ее создателей.

А потому, вместо того, чтобы, к примеру, отправить демилича обратно и запретить подниматься на верхние этажи, что было бы логично, система поступила иначе.

.

-Госпожа Сора, - Кьют приоткрыл полог штаб-палатки, где за столом с изображенной схемой спирали склонилась глава лагеря с перемотанной рукой в лубке и обернутой бинтами головой. – Еще один новенький.

-Неужели? – Женщина удивленно подняла правую бровь, левая скрывалась под повязками. – Сейчас? Сразу после волны?

-Так точно.

-Сказал как зовут?

-Да, хотя имя… сложное. – Бородач полез в карман брюк и выудил оттуда смятую бумажку. – Та Нгу-л Ли-о-рат, - прочитал он по слогам, с трудом разбирая собственный торопливый почерк.

Как оказалось, это мне так “повезло” с тем умертвием, в котором, как я понимаю, сидела душа Авока. Нормальная нежить куда слабее и точно куда тупее, так что больше настолько захватывающего боя мне провести на этом этаже не удастся. Вряд ли подобные уникумы встречаются на каждом шагу.

Источником данной информации, как и всегда, был Веск. Кстати, охотник, в отличие от той же кареглазой, воспринял новость о том, что в моей черепушке теперь три личности, совершенно спокойно, едва ли не спокойнее чем я сам. Скорее всего просто потому, что уже принял как данность: меня и происходящее со мной нельзя рассматривать с точки зрения адекватного человека. А значит любая хрень будет в порядке вещей.

Девочка отреагировала куда более бурно. Всю следующую ночь ни она, ни Веск не спали. И если кареглазая была невероятно занята, расспрашивая оказавшегося неплохим рассказчиком Авока об эльфах и всем, что с ними связано, то охотник был вынужден бодрствовать чисто за компанию, а потому уже через час начал откровенно клевать носом.

Я, со своей стороны, слушал настолько невнимательно, насколько вообще это возможно, с учетом того, что говорил мой же рот. То, что так восхищало кареглазую – возможность, так сказать, из первых рук узнать о жизни и быте эльфийского народа периода их расцвета, когда люди еще не проявляли особой ксенофобии, а большинство угроз извне континента было устранено, меня волновало крайне мало. Люди, конечно, бывают интересными, но информация о том, как праздновали летнее солнцестояние две с гаком тысячи лет назад в каком-то лесу в жопе мира? Вот уж чего мне точно не надо.