Тортоделка (СИ) - Grozd Evgesha - Страница 104

— Гера, это правда? Она напала на твою жену?

— Мне нет смысла лгать, — кивнул жестко.

На глазах женщины показались слезы. Прикрыла рот рукой.

— Я ужасно боюсь за неё, Гера. Она неуправляема. Это всё уже вышло за рамки, но Лёша отмахивается. Ведь попытка суицида… разве не тревожный знак?! Я одна чего-то не понимаю?! В комнату дочери войти страшно, она всё время гонит меня, после того, как предложила сходить вместе к психологу. Кричит, что отказывается быть дочерью такой матери, как я. Это всё давно перешло все грани нормальности.

Мне стало жаль эту женщину. Мать есть мать и она беспокоится о дочери. Я приобнял её, утешая.

— Вы должны попытаться повлиять на супруга. Для Лики — отец всегда был приоритетом. Она прислушается только к нему. Ваша дочь становиться опасна, как для себя, так и для окружающих. Если я смогу чем-то помочь, сообщите мне…

— Нет. Ты для неё, как красная тряпка. Чем дальше вы друг от друга, тем лучше.

— Тоже верно, — кивнул я. — Простите, мне лучше уйти от греха.

Она кивнула и проводила мою машину взглядом.

На работе всё шло своим чередом. Вика помогала коллегам в цехе. Переоделся и подключился к ним. Пообедать сели все вместе в зоне стаффового питания. Мне и Вике хотелось получше узнать наших новых кондитеров. После трапезы супруга ушла разбирать бумаги, а я остался на выпечке и сборке тортов.

Когда уже рабочий день подходил к ужину меня вызвали в зал.

Велико было моё удивление, когда за столиком в углу сидел Ярослав со своей женой.

— Добро пожаловать, — я радостно улыбнулся и пожал мужчине руку. Его даме отвесил поклон.

— Не желаете с супругой присоединиться к нам? — улыбалась Ольга.

— Да, моя жена давно хочет познакомиться с твоей, — рассмеялся Ярик.

— Дайте нам несколько минут, ладно?! Пойду позову её, — пообещал им.

Вика, безусловно, была не против поужинать с четой Калиных. И присоединилась к нам через десять минут.

— Как вы? Чудно выглядите, — Ярослав широко улыбался. — Я же говорил, что загляну ещё в вашу кондитерскую.

— О да, — засмеялась Ольга. — Ярик мне все уши прожужжал о том, какие вкусные у вас десерты. Хотели с детьми приехать, но решили сначала разведать без них. Опасались, что наши бойцы разгромят вам кафе.

— У вас классные ребята, — искренне восхитился я.

— Спасибо, — поблагодарила супруга Ярика.

Ужин прошёл оживленно. Дамы ушли в цех, так как Ольге не терпелось увидеть, как выглядит производственная кухня. Я же с Калиным остался для разговора по-серьёзней. Рассказал следователю о нападении Лики на жену, о том, что рассказала её мать.

— Может стоит взять девушку под присмотр? Лика становиться опасна.

— Герман, я не занимаюсь подобными вещами. На это есть соответствующие инстанции. Сходите, напишите заявление. Снимите побои, запротоколируйте, записи с камер, свидетели. Ты же в курсе, как надо. Мне бы разобрать головоломку с убийством Майорова и Широкова с Шестаковыми.

— Да, прости. Лика для тебя — точно перебор, — виновато кивнул я, соглашаясь.

— Я передал в прокуратуру всё, что мы с тобой нарыли. Ребята, теперь меня ещё больше ненавидят. В связи с новыми уликами, слушанье дела отсроченно ещё на три месяца минимум. Я пока опрашиваю всех родственников, друзей и коллег как Шестаковых, так и Широкова. Так же прошерстил запись с видеорегистратора Майорова. Судя по кадрам и разговорам, он отвёз твою жену с работы домой. Если что-то и было между ними, то только на работе или близ неё, в чём я почти на сто процентов сомневаюсь. У Майорова ночью и всё утро шла тотальная очистка организма от токсина и навряд ли следы полового акта могли сохраниться.

Камень упал с плеч.

Вечер закончился приглашением Калиных к ним в гости на следующие выходные. Жёны довольно живо болтали друг с другом, а супруга Ярослава уже успела сготовить какой-то десерт и довольная своим результатом хвасталась перед мужем. Он что-то шепнул ей на ухо, отчего супруги игриво заторопились домой.

Снова завидовал белой завистью и мечтал увидеть на их месте себя и Вику. Посмотрел на жену — кажется она думает о том же.

Когда вышли на улицу к машине, не сдержался и притянул Вику к себе.

— Они выстрадали своё счастье и теперь наслаждаются своей победой. Мы так же победим. Просто обязаны.

Поцеловал и усадил в машину. Когда вернулись домой было уже глубоко затемно, но тишины в доме не наблюдалось. Возле ворот стояла полицейская машина.

— Что происходит? — Вика в панике вцепилась в меня. — Это за мной?

— Не думаю, — сжал успокаивающе её руку. — Яр бы знал.

Поспешили в дом. Войдя, вконец расстерялся — мама с сестрой плачут, а служба ДПС ведёт с ними беседу.

— Мам? — непонимание возросло в разы, а в груди пребольно и тревожно заныло.

— Сыночек, — мать бросилась ко мне на плечи и ещё горше зарыдала. Нет, я не могу так. Эти бабские штучки. Отодвинул от себя и тряхнул, прокричав почти в самое лицо: — Что случилось?

Но ответ изрёк мужчина в форме:

— Машина вашего брата сегодня днём въехала на большой скорости в дерево. Топливный бак взорвался. Сожалеем…

— Марата больше нет с нами, — пискнула мама, завыв уже в голос.

Пошатнулся, не веря в столь жуткую новость. Ладонь Вики коснулась плеча.

Нет, это неправда!

Вика

Известие о гибели Марата подкосило всех членов семьи Бермуд. Больше всего Германа. Братья часто ссорились и порой не на шутку. Много обид и недосказанностей — всё то, что стирает смерть, оставляя живым только чувство всепоглощающей вины.

Я очень не любила своего деверя, но смерти ему никогда не желала, несмотря на его столь низкий поступок по отношению ко мне и родному брату.

Похороны давили эмоционально и психологически, но оставить мужа без своей моральной поддержки не имела права, хоть он и побуждал меня не ходить.

Тело его брата почти полностью обгорело, опознание шло по вещам, следовательно, и гроб был закрытым.

Тихий плач женщин семейства на церемонии погребения, скорбные лица мужчин. У Марата оказывается было немало друзей и коллег. К своему шоку, выцепила глазом в толпе рыжую мерзавку — Лику. Вся в чёрном, бледная, красные от слёз глаза не прячет под стеклом очков. Тебя его гибель так же не оставила равнодушной. Интересно, почему?

Герман тоже её заметил и, к моему удивлению, полностью проигнорировал. Я держалась за его стальную ладонь и четко следовала из церкви за ним.

— На кладбище тебе ехать не стоит, — настойчиво попросил муж. — Быть там беременной — плохая примета. Поезжай пока в столовую, проверь всё ли там в порядке.

— Уверен? Вдруг…

— Мне в любом случае тяжело, — перебил Гера. — Но я правда не хочу, чтобы ты с ребёнком под сердцем крутилась возле могил, — мягко поцеловал в край губ. — Езжайте с Таней. Мне так спокойней.

— Хорошо, — кивнула и, погладив мужа по щеке, покорно выполнила его просьбу.

Следующие дни после похорон были словно мёртвые. Даже дети Элины тихонько играли в своей комнате, пока мать пребывала в трауре. Свекровь вконец расклеилась и не выходила к нам, как бы мы все не пытались её реанимировать. Потерять сначала мужа, а потом сына — удар сильнее некуда.

Герман походил на свою тень, но всё же что-то пытался делать. Лишь ночью, приходя к нему в комнату, бывало заставала совершенно разбитым, отчаянно сжимающим подушку в руках. Просто молча обнимала его, и голова мужа ложилась на колени.

Спустя месяц после похорон, Герман сообщил, что пока вынужден оставить кондитерскую, так как делами фирмы после смерти брата заниматься больше некому. Муж обещал своему отцу когда-то, что дело семьи продолжит жить и он не даст ему погибнуть, поэтому считал своим долгом сейчас переключиться на семейный бизнес. Я всецело его поддержала. Поэтому на следующие три месяца осталась почти одна. Герман пропадал в отцовской компании, пытаясь вникнуть в свои новые обязанности, и возвращался лишь глубоким вечером абсолютно без сил.