Отступники (СИ) - Дитятин Николай Константинович - Страница 1

Annotation

Что делать, если ты пошел на кражу века, но, вместо богатства, получил тело старого как мир колдуна? Конечно же ввязаться в противостояние двух империй! Захватывающая, полная юмора история, расскажет о герое, который хотел только одного: чтоб все получили то, чего желают

Николай Константинович Дитятин

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Эпилог

Николай Константинович Дитятин

Отступники

«…Вы не поверите, друг мой, но когда этот жадный чурбан полез в овраг за змеиным медом, то свалился прямо в эту сладкую пакость. Барахтался и верещал он, не описать, уморительно, и я велел не вытаскивать его. И пока этот дурак не утонул, я хохотал так, что рысак мой дрожал и пританцовывал». Из письма, чей автор имел странное чувство юмора

Глава 1

Я люблю проблемы

Рем молчал.

Он сидел напротив меня, положив подбородок на столешницу, и молчал. Глаза его были закрыты. Желтоватое лицо обрюзгло. Прямо перед его носом остывал серый, как волосы самого Рема, окорок. Остывал и покрывался тоненькой пленкой жира. Рем, казалось, не дышал.

Мне становилось страшно.

Чтобы придать себе уверенности, я стал с фальшивой непринужденностью озираться по сторонам, наблюдая сегодняшний вечер трактира «Смеющаяся тень». Несмотря на то, что сегодня должна была быть облава со стороны городской стражи, в зале было не протолкнуться. Было даже веселее, чем обычно: завтра обещала прибыть торговая флотилия Империи Сай, что сулило нашему брату все что угодно, начиная от гарантированного профиля на все тот же пьяный вечер в этом трактире, и вплоть до состояния на четыре поколения вперед. Этот священный праздник, впрочем, я на этот раз пропускал, в то время как недалеко от нашего с Ремом столика уже несколько раз срывалось и начиналось заново экстренное собрание профсоюза мелких карманников. Они яростно и азартно делили доставшиеся им портовые районы, в то время как ордеры на купеческие кварталы и гостиницы уже лежали в карманах элиты.

Поэтому в самом центре зала сейчас было весело и беззаботно. Там пустели бутыли и не просыхали кружки, там сочинялись на ходу эпические саги, выращенные из провальных дел, танцевали и пели лучшие демоницы с ангельскими личиками, сыпались клятвы и ставки, проигрывались и выигрывались гигантские суммы. Я видел десятки знакомых лиц, видел лица мне приятные, видел лица мне полезные, замечал рожи, по которым следовало вдарить как следует или хотя бы ободрать в карты… Но и этого я сегодня не мог себе позволить.

Мне нужно было сохранять максимальную чистоту восприятия, чтобы успеть увернуться от кинжала Рема.

— Облава через двадцать минут, господа! — крикнул Каффа в зал. — Двадцать минут! Прошу сохранять бдительность и поглядывать на часы! Стражники в последнее время очень обозлены! Все это помнят?!

В самом плохо освещенном углу, за двумя сдвинутыми столиками зловеще перешептывались ассассины. На пять шагов от них пролегала зона карантина, границы которой не нарушали даже мухи. Ассассины по капельке цедили что-то из крохотных наперстков, и зеленоватыми кинжалами вырезали на столешницах некие планы и идеальные топографические карты с соблюдением высот рельефа. Хозяин трактира, достойнейший и преисполненный терпимости Каффа, материально страдал от этих ассассинских брифингов. Но, как и каждый женившийся недавно человек, хотел жить и здравствовать. У меня было, что ему посоветовать, однако пока он был в недосягаемости за стойкой, осажденной со всех сторон.

Собрание профсоюза за моей спиной вновь развалилось. Мимо пролетел деревянный протез. Вращаясь как метательный нож, он попал в карантин. Что-то шевельнулось в тенях, и деревяшка разлетелась в щепки.

Я сразу узнал этот протез: он принадлежал Старейшине карманников Полуногому Гасу. Замену правой ноги, он использовал как скипетр зыбкой власти. Я обернулся и посмотрел на полыхающие руины собрания. Там было жарко. Полуногий карал. И не просто карал, а со слезами священной ярости. Прыгая на одной ноге. Ворье ползало вокруг крепкого старца на коленях и умоляло пощадить их. У меня на этот счет были громаднейшие сомнения, но к эпицентру драки уже спешила прелестная Пеппи.

Покачивая своими знаменитыми бедрами.

Трижды эту девушку крали лихие заезжие головорезы и солдаты удачи. Трижды все мы, посетители «Смеющейся тени», сплачивали свои силы, находили ее, наказывали похитителя, и возвращали невесту нашему трогательному Каффе.

Пеппи мгновенно успокоила Полуногого, и усадила его обратно на тронную бочку. Полуногий жаловался ей как родной матери, и показывал пальцем в сторону ассассинов. Пеппи улыбнулась и ушла в подвал. Вернулась она с настоящим, мастерски выточенным из кости протезом. Полуногий долго придирался к нему, обнюхивал и оглядывал. Постучал по стене, чтобы проверить акустические свойства и примерил к культе. Протез был хорош, и Полуногий, со вздохом, протянул Пеппи десять профилей. Девушка забрала только пять, и пожелала всем хорошего вечера и целых зубов. Карманники смущенно заржали. Далее их собрание невозможно уже было отличить от политической процедуры Кабинета тэнов.

Я поскреб запущенный подбородок и взялся за кружку, стараясь не смотреть на Рема. Окорок уже не дымился. Черные глаза сухолюда были открыты, но он ничего не видел. На окорок села муха и осторожно принялась его исследовать. Рем не пошевелился. У меня не выдержали нервы.

— Рем, — позвал я неуверенно.

Серый сноп жестких волос неподвижно высился над столешницей.

— Я отдал свой ордер на гостиницу «Гнездо Величия» Геку, — сказал я с наигранным спокойствием, ожидая вызвать незамедлительную реакцию.

Рем закрыл глаза.

У мухи намечался отличный ужин.

С фальшивой же непринужденностью, я принялся глотать пиво, отчетливо стуча зубами о металл кружки.

— Пятнадцать минут, господа!

— Да-да!

— Каффа, хватит орать!

Рем был одним из тех самых «змеевых понаехавших сухолюдов!», которые вечно докучают доброму люду и занимают рабочие места коренных Гиганцев. А так же торгуют наркотиками и портят женщин.

Он был символом темных представлений Авторитета об этом маленьком народе, обитающем на небольшом скоплении капиллярных островов называемым Менада. Широко известно, что на этом архипелаге земля по каким-то неясным причинам испарялась жуткими травящими газами. Пионеров Авторитета эти края приняли лихорадками и отеками легких. Экспансия не задалась. Первооткрыватели лишь завязали несколько контактов с местным населением, которое с изумлением наблюдало за тем, как блевали на их родные берега могучие рыцари Автора. С тех пор низкорослые люди, названные менадинцами, составили предвзятое мнение о долговязых пришельцах.

У самих островитян с большой землей сложилось куда лучше. Климат материка открыл у менадинцев природные таланты, в которых отдельные люди видели воплощение шулерства. Менадинец здесь соображал гораздо быстрее, здоровье росло, отчего раны заживали на коротышках как на сырой глине. Они не были чувствительны к большинству ядов, острот и сарказмов. Не боялись расовых анекдотов и Пенной чумы, которая могла выкосить за неделю город и три деревни. Но пуще всего необъяснима была их способность переваривать и усваивать все, что хоть отдаленно напоминало пищу. На материке менадинцы могли выжить где угодно, лишь бы там обитало хоть что-нибудь кроме камней. Впрочем, лично я не стал бы спорить на то, что среди голых скал менадинец не сварит себе похлебку из собственных ногтей и пары свежих гранитных булыжничков.