Полководцы Великой Отечественной (Книга для учащихся старших классов) - Кучеров Анатолий Яковлевич - Страница 20

Рокоссовский, еще не ознакомившись с текстом телефонограммы, понял: война! Через считанные минуты генерал находился уже в помещении штаба. Нужно было немедленно вскрыть секретный пакет. А сделать это можно только по распоряжению Председателя Совета Народных Комиссаров СССР или народного комиссара обороны СССР. Телефонограмма же была подписана заместителем начальника оперативного отдела штаба армии.

«Как же поступить в этом случае?» — возник вопрос у комкора. Решил посоветоваться с Луцком (штаб армии), Киевом (штаб округа), Москвой. Но связи не было: все линии оказались поврежденными.

Вот тут-то и проявилось умение генерал-майора К. К. Рокоссовского мыслить высшими категориями. Не страшась ответственности, он вскрыл пакет. Изучив его содержание, спокойно, как всегда отдавал распоряжения на учениях и в обыденной обстановке, приказал:

— Объявить боевую тревогу. Командиров дивизий вызвать ко мне.

Через несколько часов соединения корпуса уже были в движении. Шли на запад, к границе. Не имея связи со штабами армии и округа, не зная, что происходит справа и слева, комкор Рокоссовский действовал так, как подсказывал его командирский опыт. Когда появилась связь, получил приказ нанести совместно с другими соединениями контрудар в направлении на Дубно. Личный состав корпуса сражался мужественно, героически. Под натиском превосходящих сил врага приходилось держать подвижную оборону, вести упорные бои за каждый населенный пункт, высоту, переправу.

В тех лесистых, болотистых местах гитлеровцы продвигались только по большим дорогам. Знал это Рокоссовский! Поставив орудия, часть танков в кюветах, на возвышенностях у шоссе, а некоторые — прямо на дороге, приказал пехоте окопаться, остальным танкистам тщательно замаскироваться на лесных опушках и в оврагах. Расчет оказался правильным. Не ожидая засады, противник в открытую двигался по шоссе. Артиллеристы подпустили фашистов на дистанцию прямого выстрела и открыли по ним огонь. На дороге образовалась чудовищная каша — обломки мотоциклов и бронемашин, тела убитых.

В ходе боев под Новоград-Волынским К. К. Рокоссовский был отозван в Москву. Здесь Константина Константиновича ознакомили с обстановкой, сложившейся на Западном фронте: шли ожесточенные бои в районе Смоленска, под Ярцевом выброшен крупный воздушный десант противника.

Чтобы прикрыть это направление и не допустить продвижения немецко-фашистских войск в сторону Вязьмы, наше командование решило создать сильную подвижную группу. Командовать ею и было поручено К. К. Рокоссовскому.

Но обещанные дивизии еще не подошли, и, используя предоставленное ему Ставкой право подчинять себе все, что встретит по дороге от Москвы до Ярцева, Рокоссовский объединяет разрозненные части, буквально на ходу формирует штаб и не только организует стойкую оборону, а и наступает. Отвоевывает у противника Ярцево.

У каждого, кто сталкивался с ним в те дни, сразу же складывалось твердое убеждение: спокойствие и уверенность командира армейской группы опираются на трезвый расчет и сознание своих сил. Подобное поведение Рокоссовского перед лицом очевидной и несомненной опасности немедленно передавалось подчиненным. Вот один из таких примеров.

В первые дни сражений под Ярцевом наблюдательный пункт Рокоссовского находился близко к линии фронта. Вместе с генералом И. П. Камерой Константин Константинович отправился к расположению пехоты. В это время из-за высоты появились солдаты противника и за ними танки. Советские пехотинцы, а затем и гаубичная батарея открыли огонь по врагу. Бой складывался в нашу пользу. Но вдруг над полем появились «юнкерсы». Они стали пикировать на окопы наших солдат. И советские бойцы не выдержали и побежали… Генералы стояли и наблюдали за боем. Послышались голоса:

— Стой! Куда бежишь? Назад!

— Генералы стоят… Назад!

Вид спокойно стоящих генералов производил сильное впечатление. Паника прекратилась.

Никогда не переставал Рокоссовский заниматься вопросами боевой подготовки войск. Будучи противником шаблона, он, не задумываясь, нарушал его, если это помогало делу. Так, он пришел к выводу, что ячеечная система размещения, при которой каждый солдат сидит в своем окопе, мешает правильно строить оборону. И в сентябре 1941 года, будучи уже командующим 16-й армией, он отменяет предусмотренную уставом ячеечную систему и заставляет рыть траншеи. «Я, старый солдат, — писал Рокоссовский, — участвовавший во многих боях, …и то, сознаюсь откровенно, чувствовал себя в этом гнезде очень плохо. Меня все время не покидало желание выбежать и заглянуть, сидят ли мои товарищи в своих гнездах или уже покинули их, а я остался один. Уж если ощущение тревоги не покидало меня, то каким же оно было у человека, который, может быть, впервые в бою!..»

В те дни армия Рокоссовского стала грозной силой для врага. Она перехватила основную магистраль Смоленск — Вязьма и стойко сражалась с фашистами. О ее боевых делах заговорила Москва: 16-я нередко упоминалась в сводках Совинформбюро.

— Это хорошо, — делился командарм своими мыслями с членом Военного совета армии А. А. Лобачевым, — что о нас много пишут и говорят. Но об этом должен знать каждый боец, ведь признание народа прибавляет силы, зовет на новые подвиги.

…Уже два дня длился бой с врагом, пытающимся прорвать нашу оборону на Ярцевском направлении. В нужный момент на решающем участке командующий 16-й армией ввел в бой «катюши». Первые же залпы батареи накрыли наступающую немецкую пехоту с танками.

— Вот это эффект! — приговаривал Константин Константинович, стоя на бруствере окопа и наблюдая, как бегут враги.

— Да они и на соседнем участке побежали! — воскликнул кто-то из стоящих рядом с командармом штабных командиров, протягивая ему бинокль.

14 октября, когда битва под Москвой уже разрасталась, Рокоссовский принял Волоколамский участок обороны, а через два дня враг нанес по частям 16-й армии удар огромной силы. Пришелся он по левому флангу, по позициям 316-й стрелковой дивизии генерала И. В. Панфилова.

Бойцы Рокоссовского, верные воинскому долгу, оказывали упорное сопротивление врагу и били его беспощадно. В «Правде» в те дни сообщалось о подвиге танкового экипажа младшего политрука Бармина. Он участвовал в трех танковых атаках, зажег и вывел из строя немало вражеских машин.

Героический экипаж дал клятву: удержать свой участок, хотя бы это ему стоило жизни. Гитлеровцы бросили против Бармина 40 танков. Под метким огнем 5 фашистских машин запылали, остальные в замешательстве остановились и повернули обратно.

В середине ноября враг после оперативной паузы вновь перешел в наступление по всему Западному фронту от Калинина до Тулы. Фашистам казалось, что теперь-то уже никакая сила не остановит их. Но такая сила нашлась. В ходе этих боев 16 ноября 1941 года у разъезда Дубосеково совершили свой всемирно известный подвиг панфиловцы.

Их было 28, и возглавлял группу политрук Василий Клочков. С утра вражеская авиация обрушила на позицию наших воинов бомбовый удар. Затем в атаку двинулись фашистские автоматчики. Панфиловцы отбили их атаку. Тогда противник бросил в бой 20 танков и новую группу автоматчиков.

— Не так уж страшно, — сказал Клочков, — меньше чем по танку на человека.

Гранатами и бутылками с горючей смесью, огнем противотанковых ружей наши бойцы подбили 14 танков. Остальные повернули назад. Но вскоре противник возобновил атаку. В этот раз 30 бронированных машин ринулись на окопы панфиловцев. И тогда политрук произнес:

— Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва!

Тяжело раненный он со связкой гранат бросился под вражеский танк и мужеством своим, силой своей ненависти к врагу заставил остановиться стальную громадину.

Четыре часа длилась ожесточенная неравная схватка. 18 танков, сотни солдат потерял противник на этом рубеже. Советские воины, показав легендарную стойкость, преградили врагу путь к Москве. Немалые потери понесли и панфиловцы: почти все они пали здесь смертью храбрых. Все 28 участников боя были удостоены звания Героя Советского Союза.