Рог Роланда и меч Гильома - Яснов Михаил Давидович - Страница 18

— Да принесут наши всесильные боги вам удачу, — сказали они, как того требовал обычай, — и избавят от бед могучего царя и его достойную супругу!

— Все это вздор! — рассердилась Брамимонда. — Все наши боги — трусы и предатели, не пришли они нам на помощь в Ронсевале, не спасли в бою наше войско, не сохранили моего сеньора. Погибнет царь. Погибнет наш осиротевший край… Что же мне делать, одинокой и несчастной? Ах, лучше бы не дожила я до сегодняшнего дня, не видела этого горя и позора!

— Не надо так убиваться, госпожа, — сказал один из послов. — Мы прибыли к вам с вестью от эмира Балигана. Прислал он царю Марсилию свой жезл и перчатку с правой руки. Видим и сами, какая беда случилась с вашим повелителем. Но тем страшнее будет месть нашего эмира. Флот его уже поднялся вверх по Эбро и стоит неподалеку от Сарагосы. Вся река покрыта нашими судами, галерами и барками, ладьями и челноками, а войск на них — не перечесть! Отыщет эмир короля Карла, где бы тот ни был, хоть бы даже в Ахене, возьмет его в плен или предаст смерти!

— Не придется вам ходить так далеко, — ответила Брамимонда. — Карл здесь. Он уже семь лет воюет с нами, нет нам от него ни покоя, ни пощады. Вряд ли вы видели такого доблестного бойца, как император франков. Что ему смерть? Даже она не может с ним совладать! А уж любой смертный царь просто ребенок в сравнении с ним. Нет на свете такого человека, который сумел бы победить этого великого воина!

— Помолчи-ка, жена! — прикрикнул на Брамимонду Марсилий со своего ложа. — Ко мне явились послы, а не к тебе!

Собрался сарацин с последними силами и обратился к африканцам с такими словами:

— Вы видите, господа, — близка моя смерть. Некому завещать мне владения — погиб мой единственный наследник, мой белокурый Журфалей. Если хочет эмир — пусть берет мою страну под свою защиту, пусть прибавит ее к своим землям, но только избавит нас от Карла. Вот ключи от Сарагосы — передайте их эмиру, чтобы уверился он в моей дружбе и преданности.

— Передадим, государь, — с почтением сказали послы.

— Всю мою Испанию разграбил Карл, — продолжал Марсилий. — Теперь стоит он лагерем всего за семь лье отсюда, на берегу Эбро. Пускай же эмир спешит туда со всеми своими полками, даст бой проклятому франку, отомстит за мою смерть и мой позор!

Левой рукою передал Марсилий послам ключи от города, откинулся без сил на подушки и распрощался с африканскими баронами. Те в смятении вернулись к Балигану; принял эмир ключи и спросил посланцев;

— Что вы видели в Сарагосе? И почему не привезли с собой царя?

— Царь умирает, — ответили верные вассалы, — Карл Великий, возвращаясь во Францию, оставил в Ронсевальском ущелье арьергард под началом своего племянника Роланда, а с ним — двенадцать пэров и двадцать тысяч воинов. Царь Марсилий дал им смертный бой, но Дюрандаль, меч Роланда, настиг сарацина и отсек ему правую руку. Убили франки Журфалея, единственного наследника Марсилия, истребили всю его рать, а самого царя обратили в бегство. Теперь Карл вернулся. Почти до самой Сарагосы преследовал он беднягу и раскинул свой лагерь всего в семи лье от города. Царь просит вас, государь, о помощи и готов передать вам в руки всю Испанию.

Балиган поник головой, от скорби чуть не разорвалось его сердце, а послы продолжали:

— Сильный был бой в Ронсевале, и хотя разгромили франки арабов, но и сами ли — шились всего своего арьергарда. Погибли Роланд и Оливье, погибли архиепископ Турпен и храбрый граф Эмери Нарбоннский, погибли все двенадцать пэров и вся двадцатитысячная рать. Нет теперь у Карла самых отважных его воинов. Поспешите, государь! Недалек французский лагерь, легко отрезать путь к отступлению и одержать победу!

Услышав послов, воспрял духом эмир, вскочил с престола и, сверкнув глазами, приказал своим военачальникам:

— Не будем же медлить! Пусть вся наша рать покинет суда! Все на коней! Если старый король не успеет бежать, отомщу я за царя, и за руку Марсилия отдаст Карл свою голову!

В мгновение ока покинули африканские бойцы галеры и барки, оседлали коней и мулов, а эмир, отдав дружины под начало храброго рыцаря Жемальфена и проводив их в поход, сам с четырьмя языческими герцогами поскакал в Сарагосу.

По ступеням дворцовой лестницы сбежала ему навстречу царица Брамимонда.

— Погиб мой повелитель! — заплакала она, упав на колени перед Балиганом. Тот помог ей подняться с земли, и в большой скорби прошли они в покои, где на своем ложе умирал Марсилий.

Увидев эмира, царь приказал слугам приподнять его и, сжав левой рукой перчатку, протянул ее гостю:

— Государь мой! Вручаю вам все мои владения, все мои земли и столицу. Погибла моя рать, и сам я погиб!

— Мне вас жаль, — ответил Эмир, — но я не могу медлить: не станет меня ждать проклятый Карл и уйдет восвояси. Я принимаю вашу перчатку и отомщу за вас франкам!

Догнал Балиган свои полки, встал во главе них и крикнул так громко, что услышали его все африканские воины:

— За мной! Не дадим уйти ни одному французу!

Взошло яркое солнце. Сияет над всей Испанией, отражается в быстрых волнах шумной реки Эбро. Кипят водовороты, гремят перекаты, заглушают перестук копыт легких арабских скакунов.

А Карл Великий с утра пораньше снял тяжелые доспехи и умылся холодной речной водой. Поснимало его войско оружие и налегке поскакало назад, к Ронсевалю, взглянуть на тех, кто пали в неравном бою.

Снова дрогнуло сердце императора, едва увидел он убитых своих бойцов.

— Сдержите коней, сеньоры, — промолвил он рыцарям, — я сам поеду впереди, хочу отыскать милого племянника. Однажды в Ахене на празднике Рождества, когда похвалялись рыцари отвагой да храбростью, я слышал, как сказал граф Роланд, что если погибнет он в чужом краю, то будет лежать впереди всех своих воинов — спиною к родине и лицом к врагам, чтобы даже в смерти оставаться победителем…

Отстала свита от короля, и поехал он искать Роланда на высоком холме, что прикрывал Ронсевальскую долину с испанской стороны. Поднялся император на холм, а там красен цвет у травы — алеет земля от франкской крови. Под двумя соснами, рядом с гранитными глыбами, исполосованными следами от меча, нашел Карл племянника. Прижал он к груди холодное тело рыцаря и сказал, обливаясь слезами:

— Не будет у меня больше таких бойцов, как вы, Роланд! Кто теперь отстоит мою честь? Кто будет побеждать моих врагов? Нет среди моей родни таких бойцов!

Еще никогда не видели франки своего повелителя в подобной печали. Встали они поодаль, чтобы не мешать Карлу тужить по племяннику.

— Да впустит тебя Господь наш в рай! — шептал Карл. — Когда я вернусь домой, спросит меня народ: «Где твой племянник, король?» Я отвечу: «Кончил он свою жизнь в Испании». И тогда скажут стар и мал, скажут друг и добрый сосед: «О Франция, как ты осиротела!»

Верный старый Немон Баварский поднял государя с земли и промолвил ему с грустью:

— Постарайтесь умерить вашу скорбь, государь. Прикажите нашим воинам, чтобы отыскали они тела всех убитых франков и похоронили их с почестями.

— Трубите в рог, барон! — ответил Карл, и голос его окреп. — Мы похороним наших воинов с великой честью, какая подобает героям! Но милого моего Роланда, и храброго Оливье, и дерзкого Эмери Нарбоннского, и отважного архиепископа Турпена не хороните со всеми. Разрежьте каждому грудь, достаньте их сердца, оберните их шелком. А тела заверните в оленью кожу — мы отвезем их домой в мраморных гробах и похороним у церковной стены!

Наклонился он к Роланду и хотел вынуть из рук рыцаря славный Дюрандаль. Но нет, не отдает мертвец свое оружие, не выпускает из окаменевших пальцев.

— Отдайте, Роланд, ваш меч, чтобы не достался он нехристям! — попросил король.

Не разжимаются пальцы, лежит меч, как прикованный.

— Отдайте, Роланд, ваш меч! — вновь попросил король. — Я отвезу его домой, спрячу в потаенном месте, чтоб не достался он никому на свете!