Похищение из сераля (СИ) - Васильев Николай Федорович - Страница 22

— С вами, Макс и Саша, я ничего не боюсь, – истово сказала княжна.

Обвязав Агату, потом себя, Макс притянул деву дополнительным поясом к своему туловищу, вздыбил параплан и взмыл в воздух. Сначала он держался на тех же высотах, давая Агате привыкнуть к воздушной стихии и унять ее страх высоты (дева почти непрерывно кричала и улюлюкала, но, судя по сияющим взглядам во время поворотов к Максу, от восторга), а потом подлетел ближе к лесу, поймал восходящий поток и пошел вверх, вверх….

— Тебе не страшно? – крикнул он в ухо девушке.

— И да и нет! – крикнула она в ответ. – Но я привыкну!

Тогда он потянул стропы и стал кругами спускаться к Саше. Неожиданно взявшийся боковой низовой ветер понес их в сторону от точки старта, так что приземление произошло метрах в 500 и то в результате встречи со стогом. Макс и Агата соскользнули по стогу на землю и их накрыл параплан. Вдруг Агата, извернувшись, обняла Макса и впилась поцелуем в губы. Он готовно ей ответил и оторвались они друг от друга лишь через минуту.

— Мне давно хотелось это сделать, – шепнула Агата. – У тебя такой дерзкий вырез губ и они к тому же не закрыты дурацкими усами….

Издалека до них донесся гул мотора.

— Это Саша спешит к нам на помощь, – хохотнул Городецкий. – Давайте, княжна, быстрее выбираться из-под параплана.

— Я более для тебя не княжна, – вновь шепнула девушка. – Просто Агата, твоя Агата.

Потом княжна полетала на мотопараплане, с Сашей (который приземлился без сюрпризов, штатно), ну а потом началась рутина: обучение поднятию и удержанию параплана, гашение его, управление им, совсем низенькие полеты на высотах 1–2 метра с подстраховкой и т. д. Лишь под вечер Агата вновь полетала с Максом и он дал ей ощутить в своих руках управляющие стропы (опять же с подстраховкой). Там же на высоте девушка практически легла спиной на торс желанного мужчины и сладко млела, ощущая подъем его и своих чувств. В отель они возвратились жутко голодными и поужинали в буффете – без изысков, но обильно.

— Завтра еще полетаем? – спросила Агата Макса при прощании.

— Завтра, вероятно, состоится гонка, – веско сказал Коловрат. – Пока погода ей благоприятствует.

— Это тоже замечательно! – сказала княжна и добавила деловито: – Ставки делать будем?

— Не стоит, – тоже веско сказал Максим. – В прошлый раз нас чудом не убили. Здесь ставки будут, наверняка, больше и люди, их контролирующие, посерьезнее. На свете есть другие способы добывания денег – обратимся к ним.

— Например? – не удержалась от вопроса Агата.

— Например, завтра турбоавтомобиль Саши обязательно победит в гонке на время, и он получит за это отличную премию. Послезавтра возле нас соберутся молодые обитатели Земмеринга и будут совать нам тысячи крон за возможность полетать на параплане.

— Пару дней такому заработку посвятить можно, – задумчиво сказал Саша. – Но потом нам придется возвратиться в Вену, а потом и в Чехию – много ли тут заработаешь? К тому же в Земмеринг опять вернутся дожди и будет не до полетов.

— Идут они в тартарары со своими кронами! – возмутилась и Агата. – Этих двух дней мне одной на полеты будет мало….

В связи с наступлением темноты девушку было решено проводить до дома. Пошли, конечно, оба кавалера. Возле виллы Траутмансдорфа Агата чуть притормозила возле Городецкого, и он ощутил в своей руке записку. На обратной дороге Саша угрюмовато сказал:

— Да, мой автомобиль против твоего параплана не выстоит. Все идет к тому, что княжна выберет своим амантом тебя, Макс.

— Почему сразу амантом? – вяло возмутился уже избранный. – Разве у вас аристократки вступают в добрачные связи?

— Раньше, говорят, такого не было, но сейчас девушки стали собой распоряжаться более свободно: ведь живем-то мы уже в новом, более прогрессивном веке. Одни танцы современные к такому разврату тянут….

— Агата совершенно далека от разврата! – вспылил Городецкий.

— Зато к любви очень тянется, – возразил Саша. – А результат-то получится один….

Оказавшись у себя, Максим вынул записку и прочел: – "Буду ждать тебя на веранде возле моей комнаты. Хоть всю ночь, милый Макс".

— Надо идти и поскорее, а то замерзнет, – стал обдумывать ночное свидание Макс. – Отчего ж так тяжело на сердце? Будто всех предаю: друга, Божену с Элизабет и даже саму Агату. Эх, любовь, божественное чувство! И ведь нельзя сказать, что я ее не люблю. Я ее обожаю, ею восхищаюсь! Может так действует осознание, что женой моей она быть не может? Что я всего лишь калиф на час? Тот самый первый, которого все девы помнят, но которого непременно меняют на второго, третьего – до основного, единственно нужного….

Спустя час (пришлось ждать, когда заснет Саша) он спустился из окна по веревке и, освещая перед собой дорогу лучом небольшого ратьера (сам сделал как-то в Млада-Болеславе из жестяной банки и кусочка свечи), пошел к известной вилле. Когда он был от нее метрах в пятидесяти, то увидел темный силуэт, возле которого появился вдруг огонек свечи и снова исчез. "Молодец! – оценил он сообразительность Агаты и в ответ осветил ратьером свое лицо. Огонек маякнул вновь, а Максим, прицепив ратьер к поясу на спине, нашел каменный столб в ограде виллы, ловко поднялся по нему и так же спустился внутрь сада. После этого он подошел к углу веранды и, цепляясь за каменную кладку цокольного этажа, добрался до баллюстрады веранды и в два счета оказался на ней. Еще через мгновенье его обхватили холодные руки Агаты и дрожащее тело прильнуло со стоном к его торсу.

— Боже мой! – зашептал он. – Ты в самом деле проторчала все это время на холодной террасе? Сумасшедшая девочка! Дай я тебя обогрею, обниму, разотру!

— Поцелуй меня, – шепнула она в ответ. – Твои губы лучше меня разогреют….

Утром в день гонки первым поднялся на ноги Коловрат. Макс слышал топот его тяжелых ног, но поднимать голову от подушки страшно не хотелось. Двух часов сна его организму было явно недостаточно. В начале свидания он надеялся ограничиться жаркими поцелуями, но то ли они были слишком жаркими, то ли Агата заранее настроилась на полную "само-отдачу" – в общем, вскоре они оказались в ее девичьей постели и мяли, свивали, рвали и роняли ее простыни и подушки с неослабевающим энтузиазмом до начала слабенькой зари. Тут Городецкий опомнился, резко встал, оделся и, покрыв поцелуями исхудавшее лицо своей милой, скользнул на веранду, в сад, за ограду и припустил к "Бельведеру", где его ждал еще подъем по веревке в свою комнату.

Чуть придя в себя, он припомнил, что пытался использовать прихваченный с собой презерватив, но Агата со смешком его отвергла, молвив, что "сегодня ей можно". А потом добавила, что об этом ей сказала любимая тетя, то есть Мари Траутмансдорф, от которой у нее нет секретов. Та же тетя одобрила ее выбор, признавшись, что сама бы не отказалась от такого любовника как Максим Городецкий. В общем, семейная идиллия по-австрийски, мать их ети….

Еще через полчаса он все же встал, умылся, оделся, устыдился своих мыслей по поводу дам Ауэршперг и спустился в буффет, где Коловрат уже приканчивал обильный завтрак.

— Что, греховодник, проспался наконец? – приветствовал его Саша.

— О чем ты говоришь? – прикинулся валенком попаданец. – Я просто устал вчера, видимо.

— И я бы устал на твоем месте, – хмыкнул Саша. – Такую кобылку за час не умотаешь. Ей всю ночь подавай….

— Иди ты в баню со своими подозрениями, – стал злиться Городецкий.

— Ты веревку с окна поднял, а отвязать забыл, – пояснил Коловрат. – И не рычи на меня. Я на тебя не в обиде и даже чуточку горд: мой друг покорил имперскую контессу! Надеюсь, ты был у нее первым?

— Дай ты мне поесть, негодяй, – ласково сказал Максим. – Сам наелся до отвала, а надо мной изгаляешься.

— Ладно, питайся. И подтягивайся к авто, скоро надо ехать в Брайтенштайн. Или ты предпочтешь ждать меня здесь?