Меч Королей (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 6

— Оглянись, господин! — встревоженно крикнул Фолькбалд.

К нам приближался вражеский корабль с выбеленным известью крестом на высоком носу. Он не уступал по размерам Спирхафоку и выглядел намного тяжелее, а команда на нем была более многочисленная, чем на обреченном снеккаре, но его капитан приказал посадить на весла только двадцать четыре человека, по дюжине с каждой стороны, желая, чтобы остальные приготовились взять нас на абордаж. Воины в шлемах стояли на носу, и еще больше толпилось на палубе. По меньшей мере семьдесят человек, подумал я, а то и больше. Полетели первые стрелы, по большей части прошли высоко, задев парус, но одна просвистела рядом со мной. Я инстинктивно дотронулся до Вздоха Змея и подозвал Рорика.

— Господин? — откликнулся он.

— Держи мой щит наготове!

Корабль с крестом на носу неспешно приближался, ветер относил нас к нему. Шел он неспешно: против ветра, тяжелый корпус, гребцов явно не хватало, так что весьма маловероятно, что ему удастся потопить нас тем же способом, как мы потопили снеккар, но высокий нос позволит воинам спрыгнуть прямо в широкое брюхо Спирхафока.

И вдруг Банамадр пролетел у нас прямо перед носом. Он летел по ветру, Эгиль навалился на рулевое весло, поворачивая в сторону противника. Кормчий врага увидел приближающегося норвежца, и хотя Банамадр был вдвое меньше, тот, должно быть, испугался, что их протаранят, и велел гребцам по левому борту табанить, чтобы встретить Эгиля носом. Теперь враг находился совсем близко от нас, очень близко! Я толкнул рулевое весло, но корабль не слушался, а это значило, что Спирхафок все-таки потерял ход, и ветер по-прежнему несет его навстречу врагу. Я отпустил весло и взял у Рорика щит.

— Приготовиться! — крикнул я.

Я вытянул Осиное жало, свой сакс, короткий клинок со свистом выскользнул из выложенных шерстью ножен. Между кораблями вздымались неровные волны. Вражеский корабль повернул к Эгилю и теперь должен был врезаться в нас бортом, а его команда, вооруженная и облаченная в кольчуги, приготовилась к прыжку. Несколько лучников подняли луки, и вдруг на корабле с крестом на носу начался хаос — это Банамадр проскользнул у его левого борта, сломав все весла. Весельные вальки с силой вонзились в животы гребцов, корабль, казалось, задрожал, лучники зашатались, а стрелы полетели в разные стороны, Эгиль повернулся, нацелившись носом на корму врага, и отпустил парус, чтобы свободно идти по ветру. Его люди, вооруженные бородатыми секирами на длинных древках, приготовились зацепить вражеский корабль. Нос Банамадра от удара отскочил от вражеской кормы, корабли дернулись, секиры ухнули вниз, стягивая корабли вместе, и первые норвежцы с ревом прыгнули на корму корабля с крестом на носу.

И тут ударили мы, сначала врезавшись в весла по правому борту, которые трещали и ломались, на мгновение задержав нас. Какой-то громила с распахнутым в крике ртом прыгнул на Спирхафок, но в этот момент его собственный корабль дернулся, и грозный рев сменился отчаянным криком, когда воин упал между кораблями. Он размахивал руками, пытаясь схватиться за наш борт, но один из моих воинов стукнул его по рукам, и тот исчез, утянутый вниз кольчугой. Ветер гнал нашу корму навстречу врагу, и я вместе с Фолькбалдом и Беорнотом перепрыгнул на рулевую площадку противника. Кровожадные норвежцы Эгиля уже прикончили кормчего и теперь бились в чреве корабля, а я призывал своих людей за собой. Я спрыгнул с рулевой площадки, и какой-то юнец, совсем еще ребенок, закричал от ужаса. Я пнул его под скамью гребца и рявкнул, чтобы не высовывался.

— Еще один на подходе! — крикнул со Спирхафока Осви, который когда-то был моим слугой и превратился в неутомимого, яростного бойца.

Последний большой корабль противника шел на выручку драккару, на который мы напали. Торольф, брат Эгиля, остался на борту Банамадра всего с тремя воинами, поэтому они оттолкнулись, позволив ветру унести корабль с пути приближающегося врага. Еще несколько человек прыгнули на борт вслед за мной, но у нас было маловато места для боя. Корабль был набит воинами, норвежцы напирали вперед от скамьи к скамье, их стена щитов перегородила корабль поперек. Вражеская команда оказалась в ловушке между свирепыми воинами Эгиля и людьми Финана, которые сумели пробраться на носовую площадку и теперь сверху кололи врага копьями. Нам же предстояло разобраться с третьим кораблем, идущим на веслах прямо на нас. Я снова перебрался на рулевую площадку.

Приближающийся корабль, как и тот, на котором мы сражались, нес высоко на носу крест. Темный крест, вымазанный смолой, а за ним теснились вооруженные воины в шлемах. Корабль был тяжелым и медленным. Человек на носу выкрикивал указания кормчему, указывая на север, и большой корабль медленно повернулся. Воины на носу подняли щиты. Они планировали атаковать нас с кормы и напасть на людей Эгиля сзади. Гребцы по правому борту втянули длинные весла в отверстия в борту, подхватили щиты и обнажили мечи. Большой корабль медленно приближался к нам. Я заметил, что щиты не раскрашены, на них нет ни креста, ни каких-либо других символов. Если эти люди посланы Этельхельмом, а я все больше в этом убеждался, то им явно приказали ничем этого не показывать.

— Стена щитов! — крикнул я. — Приготовиться!

На рулевой площадке со мной стояли около десятка человек. Для большего числа уже не хватало места, хотя враги с корабля, чей нос возвышался над нашей кормой, планировали уместиться рядом. Выглядывая через узкую, шириной в палец, щель между моим щитом и Фолькбалда, я видел огромный и тёмный нос всего в нескольких футах от нас. Волна приподняла его и бросила вниз, прямо на нас, раскрошив верхний пояс обшивки. Потом он проскрежетал по корме, я покачнулся от удара, но успел заметить прыгнувшего на меня воина с занесенным топором. Я поднял щит и ощутил дрожь вонзающегося в ивовое дерево топора.

Почти любое сражение на борту корабля – свалка сгрудившихся воинов. В битве даже самая крепкая стена щитов будет разваливаться, потому что воинам нужно место для оружия, а на корабле негде развернуться. Есть только зловонное дыхание пытающегося убить тебя врага, чужие тела и сталь, крики пронзенных клинками жертв, тяжёлый дух крови убитых и смертельная давка на кренящейся палубе.

Вот почему я извлёк из ножен Осиное жало. У него короткий клинок, не длиннее моего предплечья, но в смертельной давке нет места размахивать длинным. Правда, здесь давки не получилось. Вражеский корабль нас ударил, пробил обшивку, но, когда остальные враги приготовились перепрыгнуть к нам, волна подняла и отбросила их корабль. Недалеко, всего на шаг, если по земле, но собравшиеся прыгать пошатнулись, когда корабль отнесло назад. Враг, чей топор застрял у меня в щите, растянулся на палубе, и стоявший справа Фолькбалд ткнул саксом. Клинок пробил кольчугу, сломал рёбра и вошел в лёгкие, упавший завизжал как дитя. Я пнул верещавшего в морду, ткнул Осиным жалом в густую бороду, и по светлым доскам настила растеклась кровь.

— Их все больше! — закричал Беорнот за моей спиной.

Я рванул вбок Осиное жало, вспарывая чье-то горло, а затем поднял щит и пригнулся. Я смотрел, как на нас опять надвигается тёмный нос корабля, он снова врезался в нас, а потом на мой щит обрушилось что-то тяжёлое. Я не видел, что это, но с железного обода щита закапала кровь.

— Получи! — закричал Беорнот.

Он стоял позади меня и, как многие во втором ряду, держал длинное ясеневое копьё, направленное на высокий нос вражеского корабля.

Прыгавшие на нас воины рисковали наткнуться на эти длинные острия. Волна снова разделила корабли, и когда Беорнот выдернул копьё, умирающий соскользнул с моего щита, но ещё шевелился, и я снова ударил Осиным жалом. Теперь палуба стала красной, красной и скользкой. Ещё один враг с перекошенным яростью лицом совершил огромный прыжок, выставив щит вперёд, чтобы сломать наш строй, но Беорнот навалился на меня сзади, щит врага ударился о мой, а его самого отбросило к борту. В беззвучном гневном вопле раззявив беззубый рот, он ткнул саксом, попав за мой щит, но кончик клинка скользнул по моей кольчуге, я ударил щитом в ответ, и вражеский воин разразился проклятиями, ему пришлось отступить. Я опять стукнул щитом, и враг с криком свалился в воду между кораблями.