Меч Королей (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 45

— Отребье! — на весь зал рявкнул Вармунд. — Мелкий датский ублюдок думал попользоваться моей женщиной. Приказал мне поторопиться! Кто-то ещё спешит ею попользоваться?

Он подождал, но никто не издал ни звука. Вармунд был ужасен — мускулистая голая грудь, презрительная ухмылка и тяжёлый меч вынуждали присутствующих быть покорными. Теперь уже Бенедетта сама судорожно сжала под столом мою руку.

Вармунд прошел несколько последних ступенек. Он снова сделал паузу, глядя на мальчишку, который его оскорбил. Затем врезал ему ногой. Пинал и пинал. Парень завизжал, а потом умолк, только массивный сапог Вармунда снова и снова врезался в тело.

— Восточные англы — слабаки! — проревел Вармунд.

Он снова оглядел таверну, явно надеясь, что кто-то бросит ему вызов, но по-прежнему никто не говорил и не шевелился. Он заглянул в наш угол, но увидел двоих людей в капюшонах и священника. Свет от свечи был слабым, комната затемнена, и он проигнорировал нас.

— Проклятые датские слабаки!

Он пытался спровоцировать драку, но, когда никто не отреагировал, взял кувшин с элем с ближайшего стола, осушил его и исчез в ночи.

Бенедетта тихо плакала.

— Ненавижу его, — прошептала она, — ненавижу.

Я сжимал ее руку под столом. Мужчины помогли упавшему юнцу, и разговор возобновился, но теперь не так живо. Йорунд, который встал, когда парня сбросили с лестницы, пошел посмотреть, сильно ли он пострадал, и через мгновение вернулся.

— Бедный парень. Сломанные ребра, отбитые яйца, потерял половину зубов, и ему повезет, если сохранит глаз. — Он сел и выпил немного эля. — Ненавижу этого человека, — с горечью добавил он.

— А кто это? — спросил я.

— Ублюдка зовут Вармунд. Пес лорда Этельхельма.

— И похоже, он не любит данов, — тихо добавил я.

— Данов! — Усмехнулся Йорунд. — Да он вообще никого не любит! Ни данов, ни саксов.

— А ты? — спросил отец Ода. — Ты сражался против саксов, а теперь сражаешься вместе с ними?

Йорунд хохотнул.

— Саксы и даны! Нас поженили силой, отче. Большинство моих парней саксы, но примерно треть — даны, и мне все время приходится следить, чтобы тупые ублюдки не вышибли друг другу мозги. Но такова молодежь, что поделаешь.

— Ты командуешь людьми? — удивился я.

— А как же.

— Дан приказывает саксам? — объяснил я своё удивление.

— Мир меняется, да? — кажется, Йорунда это забавляло. — Кенволд мог забрать мою землю, но не стал, и он знает, что я самый опытный из его воинов. — Он повернулся и оглядел комнату. — Большинству тех ребят не хватает опыта. Они сроду не видали настоящей битвы. Они думают, это как кабацкая драка, только с копьями, помоги им Господь. И все равно я надеюсь отвести их всех домой, и поскорее!

Я решил, что Йорунд хороший человек, но капризная сука-судьба может устроить так, что однажды я буду драться с ним в стене щитов.

— Надеюсь, ты уведешь их домой очень скоро и соберешь урожай, — сказал я.

— Молюсь об этом, — сказал Йорунд. — И о том, чтобы больше никогда в жизни не увидеть стену щитов. Но если будет настоящая война, она не продлится долго.

— Да? — спросил я.

— Мы и западные саксы против мерсийцев. Двое против одного, понимаешь?

— А может, нортумбрийцы станут биться на стороне мерсийцев? — подначил я.

— Они не пойдут на юг, — насмешливо ответил Йорунд.

— Но ты же сказал, ходят слухи, что Утред Беббанбургский уже здесь.

— Будь он здесь, то привел бы своих свирепых северян. Кроме того, на севере чума. — Йорунд перекрестился. — Говорят, Йорвик превратился в город трупов.

— Йорвик! — воскликнул я, не в силах скрыть тревогу в голосе.

— Так говорят.

Меня пробрала дрожь. Рука потянулась к молоту, но снова нашла лишь деревянный крест Гербрухта. Отец Ода заметил мой жест.

— Молю Господа, чтобы это оказалось очередным пустым слухом, — слишком поспешно сказал священник. — Значит, ты вскоре уходишь из города? — спросил он Йорунда, очевидно, пытаясь увести разговор подальше от чумы.

— Бог его знает, отче, — сказал Йорунд. — Господь мне не сообщает. Мы останемся здесь либо не останемся. Может, мерсиец устроит заварушку, а может и нет. Не станет, если есть хоть капля ума. — Он разлил по кубкам остатки эля. — Но я пришел не утомлять тебя разговорами о войне, отче, а попросить, не дашь ли ты мне благословения?

— С удовольствием, сын мой.

— Надеюсь, ты поправишься, хозяйка, — сказал Йорунд Бенедетте.

Она не поняла разговора на датском, но благодарно улыбнулась в ответ. Йорунд крикнул, чтобы все замолчали.

Отец Ода благословил всех, призывая своего бога даровать мир и пощадить жизни всех присутствовавших в таверне. Йорунд поблагодарил его, и мы ушли.

— Значит, они обыскивают каждый уходящий корабль, — наконец произнес отец Ода после того, как мы некоторое время молча шли вдоль берега.

— Но у них нет людей во дворе Гуннальда, — возразил я. — Как только получим новый корабль, уйдем на рассвете, надеясь на отлив и изо всех сил работая веслами.

Я постарался, чтобы это прозвучало легко, но сам снова потянулся к молоту и нашел на его месте крест.

Мы прошли еще несколько шагов, потом отец Ода усмехнулся.

— Что? — спросил я.

— Свирепые северяне, — иронично сказал он.

Такая у нас репутация? Если так, это меня порадовало. Но свирепые северяне, точнее, горстка северян, оказались в ловушке, и свирепость ничем не поможет, если мы не сбежим. Нам нужен корабль.

И на следующее утро он пришел.

Ближе к полудню Иммар стоял часовым на западном причале. Точнее, сидел на летнем солнышке с кувшином кислого эля и двумя мальчишками из сиротской шайки Алдвина, с благоговением внимавшими байкам, что он им рассказывал. Иммар — молодой мерсиец, которого я в прошлом году спас от виселицы, хотя ему и пришлось посмотреть, как его отец пляшет по моему приказу на веревке. Несмотря на это он принес мне клятву и теперь носил кольчугу и меч. Он удивительно быстро выучился владеть мечом и в двух набегах за скотом показал себя яростным воином, но в стене щитов еще не бывал. Тем не менее, мальчишек захватили его рассказы, как и Алайну, случайно подошедшую к ним и теперь слушавшую с таким же интересом.

— Хорошая девчушка, — сказал Финан.

— Хорошая, — согласился я.

Мы с Финаном сидели на скамье, наблюдая за Иммаром, и лениво обсуждали шансы на то, что устойчивый легкий юго-восточный ветерок, дувший всю ночь и утро, сменится западным ветром.

— Думаешь, ее мать жива? — спросил Финан.

— С большей вероятностью, чем отец.

— Ты прав. Бедная женщина. — Финан откусил овсяную лепешку. — Для Алайны было бы хорошо, если бы мы ее нашли.

— Да, неплохо, — согласился я. — Но она крепкая девочка. Она выживет.

— Это она испекла лепешки?

— Да.

— Жуткая дрянь, — Финан бросил остаток своей лепешки в реку.

— Это из-за мышиного дерьма в овсе.

— Нам нужна еда получше, — буркнул Финан.

— Как насчет двух лошадей в конюшне? — предложил я.

— Они не против мышиного дерьма. Вероятно, бедняги много лет ничего лучше не пробовали! Им нужен месяц-другой на хорошем пастбище.

— Я не об этом, — сказал я. — Мы могли бы убить их, освежевать, разделать и потушить.

— Съесть их? — потрясенно уставился на меня Финан.

— Их мяса должно хватить нам на неделю.

— Ты просто варвар, — сказал Финан. — Сам уговаривай отца Оду.

Отец Ода не одобрит конину. Церковники запрещали своим последователям есть мясо лошадей, поскольку его единственным источником, по их мнению, были языческие жертвоприношения. На самом деле мы, язычники, неохотно жертвовали Одину лошадей, эти животные были слишком ценными, но в отчаянные времена дар в виде лучшего жеребца мог умилостивить богов. Я сам совершал такие жертвы, хотя и с сожалением.