Судьба Трайна (ЛП) - Маддикс Марина - Страница 11

Все стало хуже. Мои внутренности скрутило, а по рукам поползли мурашки, как это бывало всякий раз, когда я пыталась флиртовать с мужчиной. По крайней мере с тех пор, как Трайн превратил меня в Варга… и проклял.

Земля под нашими ногами задрожала, когда Трайн с грохотом приблизился к нам, и Нарон отпустил мою руку, словно та была объята огнем. Трайну даже не пришлось ничего говорить, он просто обратил свои сверкающие оранжевые глаза на парня и тихо зарычал. Нарон поспешил прочь, как щенок, поджав хвост.

Я резко повернулась к Трайну, разозлившись по многим причинам.

— Я так и знала, что ты остался говнюком! Все эти разговоры о том, что мы стали братьями и сестрами, были только словами. Возможно, тебе удалось обмануть остальных, чтобы все наконец начали сотрудничать, но на самом деле ты остался тем Трайном, которого я знаю и ненавижу!

Трайн открыл рот, чтобы, без сомнения, отпустить какой-нибудь грубый комментарий, но тут в толпу вбежал Джерек, выглядевший более измотанным, чем обычно.

— Мне нужно поговорить с Альфами, — крикнул он.

Трайн повернулся к мужчине, так как Солан и Маркон были слишком заняты разговорами со своими соплеменниками. Что-то было не так, я видела это в глазах Джерека.

Джерек глубоко вдохнул и сложил ладони рупором у рта.

— Мне нужно поговорить с Альфами! Немедленно!

Глава 9

Трайн

— Итак, теперь вы понимаете, — заключил Джерек, будто любое объяснение, которое он только что дал, имело хоть какой-то смысл, — что затор в популяции привел к генетическому сдвигу, который изменит пропорциональное распределение аллелей, а может даже даст фиксацию или потерю аллелей. Давайте не будем упоминать о том, что меньший размер популяции наверняка вызовет накопление вредных мутаций.

Маркон, Солан и я тупо уставились на чокнутого ученого, гадая, какого черта он только что сказал. Мы теснились в маленькой хижине, служившей лабораторией, пока Джерек и Натали пытались объяснить что-то очень важное, но для нас это была полная тарабарщина.

— Какого хрена ты нам тут рассказываешь? — рыкнул я. Мне нравилось говорить «хрен» — слово, которое привнесли в наш диалект терранцы. Оно идеально подходило для очень многих ситуаций. Может, терранцы все-таки обладали какими-то положительными качествами.

Натали шагнула вперед, благословенно сжалившись над нами.

— Мы с Джереком постоянно занимаемся расчетами с тех пор, как нашли лекарство от проблемы плодовитости племени. Боюсь, все не так просто объяснить…

— Некоторым это дается сложнее, чем другим, — заметил я, бросив на Джерека недовольный взгляд, который заставил его побледнеть.

— Даже если все женщины детородного возраста в объединенном племени сегодня забеременеют девочками, у нас нет достаточно широкого генетического фонда, чтобы наш вид мог выжить в долгосрочной перспективе.

В крошечной комнате воцарилась долгая мрачная тишина. Никто не произнес ни слова. Никто не шевелился. Никто не дышал.

— Не понимаю, — прошептал Солан, выглядя таким же потрясенным, как и я.

— Это простая генетическая наука, — тихо пробормотала Натали. — Я была так сосредоточена на поиске лекарства, что не заметила наличие проблемы. Но однажды я узнала об… — она замешкала, бросив быстрый взгляд на Маркона. Когда он кивнул, она произнесла: — Вы все должны знать, что я беременна.

При обычных обстоятельствах все в хижине, вероятно, разразились бы радостными криками, — кроме меня, потому что я был бы слишком зол на Маркона, так как держал это в секрете — но сейчас каждый из нас был напряжен. Едва заметив это, Натали продолжила объяснения:

— Как только я поняла, что беременна, то, естественно, начала думать о том, какая жизнь ждет моего ребенка. А потом меня как будто осенило. Я не могла перестать размышлять об этом, поэтому мы с Джереком начали работать над расчетами. Поверьте, когда я говорю, что мы перебрали все возможные варианты.

Мое зрение по краям потемнело, пока не остались только шевелящиеся губы Натали. В моих ушах стоял гул, пока она рассказывала, как мы вымрем через пару поколений, несмотря на слияние племен. Несмотря на все.

— Значит, мы обречены, — наконец, произнес я, мой голос был холоден, как лед на вершине холма.

— Я… я не знаю, насколько все верно, — пробормотала она, — чтобы быть полностью уверенной, генетика основана на статистической теории. Вполне возможно, что мы ошибаемся.

— Может быть и так? — спросил Маркон.

Натали и Джерек обменялись тревожными взглядами.

— Может, — ответил он.

За всю свою жизнь я испытал много гнева — больше, чем следует, если быть честным — и был очень доволен, когда избавился от этого чувства, но в этот момент ярость поглотила меня.

Образы моих мертвых родителей и соплеменников мелькали в моем разуме, перемешавшись с редкими, драгоценными моментами покоя, такими как прогулка по лугу, который был ключом к нашему спасению… впрочем, все было напрасно; свободный дикий бег с Марконом в облике зверей, пока мы преследовали какое-то маленькое существо, брат всегда толкал меня в тот момент, когда я собирался сжать челюсти, давая моей жертве шанс прожить еще один день; рисование с Арлин.

Вся эта досада кипела, пока мне не пришлось выпустить ее с оглушительным ревом. Деревянные щепки разлетелись во все стороны, когда я ударил кулаком, внезапно покрывшимся мехом, по столу, заставляя маленькие горшки и флаконы разлететься. Когда мой безумный взгляд прошелся по комнате в поисках следующей вещи, которую я мог бы раздавить голыми руками, передо мной встал Маркон.

— Трайн! Довольно!

Мой тихий, задумчивый заместитель исчез. Его сменил компетентный и уверенный в себе Альфа, который не терпел подобного дерьма даже от собственного старшего брата. Я оскалился, почувствовав, как пена капает с моих удлиненных клыков. На мгновение я подумал, не наброситься ли на брата за нарушение субординации, но потом увидел широко раскрытые испуганные глаза Натали.

Замечание Арлин о том, что мы должны полагаться друг от друга, всплыло за этой яростью. Даже простое воспоминание о ее голосе действовало на мое разъяренное животное как бальзам. И все же эмоции поглотили меня. Я бросился к Маркону и крепко его обнял. Какое-то мгновение он сопротивлялся, будто думал, что я вот-вот откушу ему ухо или что-то в этом роде, но потом расслабился и обнял меня в ответ. Мы излили свой гнев, страх и любовь в этом объятие. Отпустив его, я отошел в угол, откуда мог наблюдать за происходящим, не вмешиваясь.

— Что нам теперь делать? — спросил Маркон, снова привлекая к себе всеобщее внимание.

Джерек нахмурился.

— Здесь мы бессильны. Результат известен. В течение двух поколений, максимум трех, мы практически вымрем.

Пока они болтали о возможных решениях, — а мы уже знали, что их нет — я все глубже погружался в тиски отчаяния. Я никогда не брал себе пару, никогда не заводил щенка, никогда не открывал свое сердце другому человеку на всем Тракосе. А теперь, даже если мне и удастся все это осуществить, то какое это имело значение? Мои внуки превратятся в слюнявых недееспособных дураков, неспособных прокормить себя, не говоря уже о защите от терранцев.

Желание разнести лачугу на куски вновь охватило меня, а затем вырвалось наружу, как горячий ветер пустыни через туманное поле, из-за чего я стал слабым и вялым. Гнев испарился, как выжженный саженец в моей душе. Даже мысль о том, что позже я проведу тренировку с Арлин, чтобы научить ее сражаться, не сумела поднять мне настроение.

Даже не учитывая то, что я был изгнан как Альфа из собственного племени, племени, ради которого я пожертвовал почти всем, чернота в моем сердце еще никогда не угрожала утопить меня в отчаянии. Каждая смерть, каждая битва — черт, каждое рождение — были напрасны. Как вид, мы все бежали вниз по склону к утесу, и ничто не могло остановить нашу инерцию. Я часто просыпался по ночам от таких снов, но никогда не думал, что они станут реальностью.