Ужасы Фобии Грин (СИ) - "tapatunya" - Страница 25

— Ничего про него не знаю, — буркнул Крест. — Как ты думаешь, капуста действительно способствует росту груди?

— Силикон, — ответила Фобия, садясь на краешек кровати. — Способствует росту груди силикон.

Крест хмыкнул и перевернул страницу.

— О, — сказал он. — В этом сезоне актуально нижнее белье цвета хаки. У тебя есть нижнее белье цвета хаки, Грин?

Фобия скинула кроссовки, легла рядом, с наслаждением вытянув ноги.

— На сколько ты отключил наблюдение?

— На всю ночь, — ответил Крест рассеяно. — Как знал, что здесь такое увлекательное чтиво.

— Почитать тебе вслух?

— Тогда я не смогу разглядывать картинки. Посмотри вот на эту брюнетку. Мне она кажется вполне приемлемой, а тебе?

— Мои фобии возвращаются, — перебила она. — Без тренировок Оллмотта я теряю над ними контроль. Сегодня я ощутила панику в столовой, где было много людей.

— Нет, чернокожим девушкам не идёт жёлтый цвет, — задумчиво пробормотал Крест.

Фобия вырвала у него журнал и бросила на пол.

— Цепь говорит, чтобы я от тебя отстала, — сообщила она. — А Командор — тот самый сказочный принц Несмеи, из-за которого она осталась на суше.

— Грин, я пришел просто потрахаться. Зачем ты мне все это говоришь?

— Не знаю. Прости. Я больше не буду, — Фобия со злостью стянула с себя футболку, встала на колени на кровати, развязывая тесёмки спортивных брюк. — Почему ты ещё в одежде? Ты даже раздеваться не будешь?

Крест закинул руки за голову, наблюдая за тем, как она судорожно избавляется от тряпок.

Оставшись совершенно обнаженной, Фобия села верхом на наёмника, потянула за ремень его брюк. Истерика на грани выплеска была совсем рядом. В эту секунду она ненавидела и себя, и Креста, и их нездоровые отношения.

— Мы будем трахаться молча или мне позволено будет время от времени постанывать в такт движениям? — крикнула она.

— Импровизируй, Грин.

Она перестала дергать молнию на его брюках, которую так некстати заело, и бессильно свесила тонкие руки вдоль тела.

— Почему ты такой? — беспомощно спросила Фобия. — Почему ты хотя бы иногда, совсем чуть-чуть не можешь сделать так, чтобы я почувствовала, что тебе не всё равно?

— Ты знаешь, что нам разрешено пользоваться услугами шлюх? — спокойно ответил Крест. Он всё так же не двигался, но его глаза стали совсем чёрными. — Любых. Рыжих, чёрных, тощих, толстых. Они умеют расстегивать молнии зубами. И уж точно не закатывают истерики вместо прелюдий. Ты знаешь, что я три ночи не спал, разбираясь в хитросплетениях камер наблюдения? Ты, может быть, не помнишь, но последние несколько столетий я провел в тюрьме. Я совершенно ничего не знаю о новинках технического прогресса. Чтобы отключить твою камеру, мне пришлось нарушить пятьдесят запретов, и я подставился так сильно, что любая случайность — и у Командора будет новый начальник охраны. И конечно с завтрашнего дня мы начнём заново тренироваться, пока ты не стала одним сплошным несчастьем, каким и была, когда мы встретились. Впрочем, с тех пор ты недалеко ушла в своём развитии.

Пожалуй, эта была самая длинная речь Креста, которую Фобия только слышала. Может быть, она вообще от него столько слов никогда не получала. Фобия склонилась над ним, положила ладони на впалые щеки с полуседой щетиной.

— Ты просто не умеешь, да? — спросила тихо, склоняясь ещё ниже, так, что её волосы упали ему на лоб. — Ты просто не знаешь, как это делается?

— А ты умеешь?

— Давай попробуем. Я рада тебе, Соло. Я очень тебе рада. Мне хорошо, когда ты рядом.

— Звучит несколько напыщенно. Я ещё не дочитал до той страницы в твоем журнале, где ты вычитала эти слова, — он улыбнулся ей.

— Просто скажи: «Я рад быть с тобой, Фобия».

— Совершенно не рад. Ты слабая и постоянно влипаешь во всякого рода беды. Я бы хотел, чтобы ты была в другом месте — где-нибудь далеко, на тропическом пляже, и мальчики с бронзовым загаром угощали бы тебя коктейлями. И я бы знал, что у тебя всё нормально, что ты не живёшь под боком у параноика-Командора. Вот тогда бы я был рад, — Крест, наконец, пошевелился, запустил пальцы в растрёпанные кудряшки, заправил за порозовевшие ушки прядки волос, открывая её лицо, погладил большими пальцами скулы. — Ты главное ничего не бойся, ладно? Мы со всем разберёмся.

— Крест, — Фобия потерлась носом о его нос. — Я лежу на тебе совсем-совсем голая, а ты совсем-совсем одетый и говоришь очень много.

— Грин, ну я теперь совсем в растерянности. Я думал, что ты хочешь лирики. Я могу спеть серенаду. Или там сонет какой-нибудь прочитать. Хочешь сонет?

— Хочу тебя.

— Да нет же, серенада лучше. Слушай — я стою под луной и я сам не свооой.

— Ужас какой. Никогда так больше не делай, а то у меня появится новая фобия.

— Ты очень капризная. Невыносимо капризная.

Она улыбнулась — самодовольно, уже полностью утешившись. Тех разных всяких слов, которые он сказал сегодня, ей хватит, если их экономить, на целый год более-менее спокойной жизни.

— Это был не комплимент, — возмутился Крест, внимательно наблюдая за сменой выражений на её мордашке.

— Иногда мне кажется, что ты почти живой, — прошептала она, всё ещё не в силах погасить улыбку. — Ну вот как будто не сидел несколько столетий в своей камере-одиночке. И у тебя не забирали сердце. И не возвращали его поломанным. Как будто ты правда умеешь чувствовать. И твоя преданность Наместнику не абсолютна.

— Фобия, я бы не стал на это сильно надеяться, — серьёзно ответил наёмник.

— А я все равно буду, — упрямо возразила она и слегка прихватила его нижнюю губу зубами.

— Страна находится в упадке, — Мерак Леви печально покачал головой. — С одной стороны летние пожары не только сожрали весь урожай, но и обнажили беспомощность государственных структур, которые так и не смогли справиться с огнём. С другой стороны — постоянные контрибуции высушивают и без того скудные русла нашего благосостояния. До каких пор мы будем нести не только убытки, но и чувствовать себя побеждённой нацией? Об этом не принято говорить, но наша страна стоит на коленях и сосёт у победителя.

— Что же вы предлагаете? — Командор лениво, с ноткой снисходительности поглядел на оппонента. — Снова вступать в войну? Нести ещё большие потери? Мы не готовы к подобному.

— Будем готовы, если воссоединим магию.

— Ох уж эта юность, — Командор приторно улыбнулся телезрителям, призывая их тоже умилиться вместе с ним. — В вашем возрасте, молодой человек, я тоже был фантазёром.

Мерак Леви встал из-за стола. Прошёлся по студии.

— Я смогу это сделать, — ответил он.

Ведущая совершенно непрофессионально воскликнула. Фобия физически ощутила, как аудитория в зале напряглась. Командор подался вперед, цепко вглядываясь в своего политического противника.

— Докажите, — сказал он, всё ещё пытаясь насмехаться.

Мерак Леви пожал плечами.

— В этом зале есть истинные маги?

Тонкая, ломкая женщина в зеленом шерстяном платье нерешительно подняла руку. К ней бросились ассистенты, вешая на воротник петличку-микрофон.

— Скажите, милая, — спросил Мерак Леви, — когда вы могли в полную силу пользоваться вашими способностями?

— Никогда, — ответила женщина. — Это больно. Это рушит жизнь. Это как будто умирать от жажды возле чистого горного ручья, и не иметь возможности напиться. Твоя сила ищет выхода, она напоминает о себе ежесекундно, ей тесно в рамках этого тела. Но она заперта там.

— В этом зале есть псевдомаги? — спросил Мерак Леви.

Фобия ощутила, как рука Креста тяжело легла ей на плечо, запрещая двигаться и говорить. И промолчала.

Седовласый старик встал со своего места и заговорил, не дожидаясь микрофонов.

— Я никогда не был женат, и у меня никогда не будет детей. Я последний из своего рода, старого, хорошего рода.

— Сколько выплесков?

— Восемь. Большую часть своей жизни я провел в изоляции. Скулил и ломал пальцы о стены.

— Вы готовы расстаться с этим?