Школота (СИ) - Борисов Олег Николаевич - Страница 48

За распахнувшейся дверью оказался круглый зал, в центре которого лежала гора хрустальных обломков, переливавшихся разными огнями. По этой груде каменной цветомузыки периодически пролетали яркие цветовые волны, заставляя зажмуриться.

– Во, главное достояние Сколково, – объявил Володя, потеребив себя за мочку уха. – Именно сюда выходит пробитый канал к источнику. И именно здесь аборигены занимались своим шаманизмом. Не знаю, правда, что именно они делали, но силу ощущаю в полной мере. Внушает...

– Ты бы лучше не трогал чужое, – проскрипел за спиной чужой голос.

Обернувшись, Владимир полюбовался на полупрозрачного призрака, застывшего рядом с распахнутой дверью. Бодрый еще по внешнему виду старик в камзоле, словно сошедший с картины Петр Первый, только росточком пониже и статью поуже. А так – даже треуголка на голове имеется.

– День добрый, фон-барон. Вот, зашел поздороваться, раз уж все равно в городе обживаться буду.

– И кто это у нас такой наглый на город претензии заявлять?

– А это тот, кто валявшуюся в канаве власть поднял и к делу пристроил... Не надо бычить, Мюнхгаузен, не к лицу. В свое время ты Сколково потерял. Героически, но сути дела это не меняет. Сожрали тебя. И твоих парней. Вчера временные хозяева от меня разбежались, словно тараканы. Выходит, теперь я тут старший. Ну а если тебе очень не нравится, то давай проверим. Я магический источник на пару-тройку дней запру, ты по итогам диверсии окончательно развеешься. Жив-то исключительно его подпитке, насколько я понимаю.

– Рванет потом, – предположил барон, на что Володя согласился:

– Ага. И твой домик сложится, став тебе склепом. Зубастые могилку потом разроют, я скважину заново пробурю, хозяйство отлажу. Вот только один вредный старикашка в итоге потеряет дело всей своей жизни и даже “фи” высказать больше не сможет. Обидно?

Призрак снял треуголку, начал ей обмахиваться.

– Это что, мне мальчишке служить?

– Зачем мне? Городу. И тем, кто сюда вернется рано или поздно. Входи в городской совет с правом совещательного голоса. Я, Жуть и ты на первых порах. У нас тут работы выше крыши, а некоторые безответственные привидения забить болт на труды праведные собираются. Некрасиво... Твой пра-пра-дед в таком замечен не был.

– Вот родственников моих...

– А что, родственников? Про него у нас книги издали, театры шоу показывают, очень популярный предок у тебя, однако. И как на ядре летал, и как на половине лошади врагов громил. Шикарный дед был, я считаю.

Барон настолько удивился, что даже перестал насиловать треуголку:

– Да? Это же семейные предания, никто из местных не в курсе. Откуда узнал?

– Говорю же, мы с тобой из одного мира сюда попали. Твоя семья раньше, я недавно. Так что – придется как-то вместе сосуществовать. И лучше – на общее благо. Ведь я вижу, что у тебя душа болит про город, но сил не хватает до ума все довести. Так, марафет сверху наводишь, а Сколково ветшает. Вон, вдоль дороги почти везде канавы уже оплыли, дорожное полотно рассыпается. Ну и я вчера ненароком даже площадь кусками вспучил. Так что, хватит из себя недотрогу строить, предлагаю перейти к делу. Заодно хотя бы план на первые дни составим, пока зубастики в загул уйдут. Хочется им чуток оттянуться в предверии будущих стахановских подвигов.

Выпрямившись, Карл Мюнхгаузен пристроил головной убор на место, отсалютовал и спросил:

– Яволь, господин бургомистр! Что будем делать с арестованными? Зверье притащило вчера пленных, надо с ними разобраться. А то перемрут все без какой-либо пользы.

Разглядывая светло-зеленые обнаженные тела, Володя покосился на остолбеневшую Машу и тихо поинтересовался:

– Ты этих зомби знаешь?

– А то. Именно они за тобой и шарашили начиная с Пустошей. Их отряд ты под молотки некромантов подвел. Была толпа, остались лишь трое.

– Забавно. Как их там кличут? Каратели его императорского величества? Хе, похоже все, сточились эти потрошители. Не вынесла душа поэта позора мелочных обид. Как лобешником с грубой мировой реальностью столкнулись, так и все. Кирдык.

– Зря ты так, – заступилась за бедолаг Маша. – Свое дело неплохо знают, фору даже егерям могли дать. Просто против Жути с ее головорезами никто выступить не сможет. Это как с разбегу в каменную замковую стену биться.

– Я же выступил.

– Ты на всю голову шизанутый с артефактом в жопе, тебя можно в одиночку против богов выпускать, их тоже загнешь.

Поманив поближе барона, новоявленный хозяин города уточнил происходящее:

– Слушай, а что с ними учудили? Вроде бы люди и при этом пахнет от них странно, да и цвет какой-то не совсем человеческий.

– Это их деревьям отдали. В старые времена в этом углу парка наши ученые пытались разные эксперименты проводить. Потом что-то у них не заладилось и стали просто отходы производства сливать. Уж сколько я с ними на эту тему ругался...

– Так, про яйцеголовых врубился. Травили листики химикатами, это понятно. А дальше что?

– Вот так здесь и появились деревья, которые частично разумны. Им с уважением и подношениями, они запахами насекомых от города отгоняют и корневой системой округу укрепляют. Вроде как самых главных во всем Лесу. Заодно с ними пообщаться можно, расскажут, что в округе делается.

– Это как?

– Сядешь, трубочку с табачком из их листьев выкуришь, в голове видения появятся. Ну и разруливаешь потом.

Подняв голову, Володя посмотрел на широкие зеленые листья, которые образовывали развесистую крону-шатер над полянкой.

– Шикарно. Даже дурь у вас своя, никуда ездить не надо. Так, к этому приколу еще вернемся. Значит, дубы-старожилы. Ты им навоз и регулярный полив, они за это мошкару жрут и за диссидентами по всей округе подсматривают. Отлично... Так, а чубчиков зачем им отдали?

– Это в наказание. Кто слишком нехорошо себя ведет или с войной к нам вторгается, тех отдаем в рощу. К дереву прислоняешь, оно в тело прорастает. Меняет под себя. Потом новое существо уходит на болото. Мы их кикиморами зовем. За порядком следят, мелочь разную гоняют. Правда, туповатые. Все же дети деревьев соображают туго, с пробуксовкой.

Шагнув ближе, Владимир жестом поблагодарил за доклад барона и ткнул пальцем в лоб молодой женщине, чья белоснежная короткая прическа уже начала отливать болотной зеленью:

– Слышь, ты, чудо в перьях, ты еще сама-собой или уже часть реликтового заповедника?

Распахнув пустые глаза, женщина тихо ответила:

– Говори проще, человек. Мясо тебя не слышит, оно спит. Или кричало бы от боли все время.

– А, значит это наш коллективный зеленый разум. Слушай, а можно их чуток доработать, чтобы твои таланты зеленые в теле остались, но при этом мозги работали по старому?

– Зачем тебе убийцы?

– Затем, что сюда скоро наверняка припрется толпа уродов, которые захотят повернуть историю обратно. И готов забиться с тобой на любую дурь, что вас пустят под топоры. Потому как имперские мудаки уживаются лишь между собой, а любой нестандарт или в пробирку запихают, или выкорчуют. Хочешь на дрова пойти?

– Меня не надо пугать...

– Ой-ой, какие мы смелые. Ты, Буратино недоделанный, втупляй сюда и быстро, у меня времени мало рассусоливать. Я в Сколково хочу осесть, чтобы домом обзавестись. Порядок тут навести, аборигенам помощь оказать. Понимаешь? Для меня это – дом. А в своем доме я, как хозяин, стараюсь обитателей не обижать, защищать и соседям поджопники щедро отвешивать, кто вздумает в гости без спросу соваться. Только для этого мне поддержка нужна. Армия. И вот эти ухорезы отлично могут в местных джунглях поставленные задачи выполнять. Это понятно?

– Не дурак, понимаю, – проскрипела женщина в ответ.

– И последнее. Если мне совсем худо будет и жопа настанет, то я руки в ноги и эмигрирую куда подальше. Маша вон все время на свободные приморские пляжи зазывает. Типа там разврат, бабы дают каждому и солнышко припекает. А ты даже если на корнях попытаешься утилипать, далеко не удрапаешь, раньше грохнут. Так что предлагаю отрядить представителя в городской совет и помогать в решении накопившихся и будущих проблем. Есть кого рекомендовать? Фикус какой или кактус?