Мертвец (СИ) - Расторгуев Дмитрий - Страница 3

Едва снег в полях начал таять, как снова ударили холода. Здесь, в северной части королевства, зима всегда уходит медленно и неохотно, создавая дополнительные трудности в и без того не простой жизни земледельцев. Вот и в этом году начало второго месяца весны выдалось морозным, что не могло не вызывать беспокойства у местного населения.

Из покрытого инеем леса вышли два человека – две серые, сутулые фигуры в плащах с капюшонами. Один – низкорослый молодой человек с тощим, глуповатым лицом – нёс наплечную сумку, раздувшуюся от поклажи, два простеньких охотничьих лука и колчан со стрелами, другой – мужчина средних лет с вытянутой физиономией землистого цвета – пыхтя и обливаясь потом, тащил на спине тушу детёныша оленя. Они направлялись к прячущейся вдали за лесополосой деревушке, о присутствии которой намекал шпиль святилища, торчащий над серой щетиной ветвей. Мужчина постарше постоянно останавливался, пытаясь поправить башмак с отстающей подошвой и поудобнее уложить добычу на затёкших плечах, попутно кляня жизнь, нищету и всё, что приходило в голову. Но всё же ругань звучала в его устах лишь неотъемлемым ритуалом повседневной жизни, лицо же охотника выражало спокойствие, близкое к апатичности. Но вот его молодой товарищ был чем-то не на шутку взволнован: он то и дело напряжённо озирался по сторонам, словно ожидая неприятностей.

– Не уверен, что стоило ходить, – произнёс молодой человек. – А если узнает кто?

– Всё ещё трусишь? – старший скорчил презрительную гримасу – Мы же почти дома. Сколько раз говорил, что лесничие в нашу глухомань не захаживают. Зато сегодня вам с семьёй будет, чем набить брюхо.

– А вдруг кто-то увидит и доложит? Мельник, например – он мне никогда не нравился. А если люди сеньора через деревню будут проезжать?

– Какой же ты трус, Берт.

– Но это лес графа, нам нельзя в нём охотиться без разрешения.

– Этот лес – лес людей, которые жили здесь испокон веков. Мой дед тут охотился, и дед его деда охотился, и никто ни у кого не спрашивал разрешения. Плевать на графа! Он не обнищает от одного убитого оленя и пары кроликов. А нам надо семьи кормить. Или ты хочешь, чтобы твой малец от голода помер, как и предыдущий? Знаешь, сколько денег надо отдать за проклятый клочок бумаги? У тебя есть такие деньги? Вот и у меня сейчас нет, а кушать надо. Граф жрёт от пуза, сидя в замке на заднице, в то время, как народ второй год голодает из-за неурожаев. И ещё неизвестно, что будет в этом году: видишь, какие морозы ударили под самый сезон? Думаешь, граф хоть пальцем пошевелил ради нас с тобой? Вот!

– Но за это же могут повесить! – не унимался Берт.

– Хватит уже ныть, надоел! Все охотятся и ничего, а нас почему-то должны повесить. В этом мире надо быть храбрым и проворным, чтобы урвать своё. Будь мужиком, в конце концов! К тому же сейчас за браконьерство больше не вешают. Неужели ты не слышал указ прошлым летом?

Укоры в трусости приходилось слышать не в первой, Берт и сам стыдился этой ужасной черты своего характера. Вот и сейчас он почувствовал себя виноватым перед старшим товарищем за проявленное малодушие, хотя при этом не перестал боязливо озираться.

– Это же просто предосторожность, – буркнул он, на что приятель только усмехнулся.

Шли дальше. Под ногами бугрилась мёрзлая грязь, по краям тропы лежали сугробы оледенелого снега.

– Послушай, Ман, – вновь заговорил Берт через какое-то время, – помнишь двух монахов на дороге в лесу?

– И что?

– Странные они: ты видел, какой взгляд. И лица, как будто… – он замялся, пытаясь подобрать слова, – как будто не от мира сего.

Ман хмыкнул:

– Они и есть не от мира сего – это же монахи, дурень!

– Я видел монахов – обычные люди, эль постоянно хлещут. Эти совсем другие. А высокий на меня посмотрел ещё так… странно. Вдруг это знак был? Случается же такое, что святые являются людям. А те очень похожи на святых.

– Откуда тебе знать, на кого похожи святые? Как дитё малое! Думаешь, святым есть дело до нас с тобой? Нет уж, ради нас с тобой никто не станет спускаться из Небесных Чертогов.

Монахи, которых охотники встретили сегодня на лесной дороге, произвели сильное впечатление на деревенского парня: бледные, как у мертвецов, лица, пустой взгляд не моргающих глаз, устремлённый сквозь все предметы этого мира, голос с отсутствующей интонацией. Словно духи загробного мира предстали наяву в телесном обличии. Берт сразу определил, что это не простые смертные, но вот кем именно являлись странные незнакомцы, он понятия не имел. Начал вспоминать слышанные когда-то истории и легенды, пытаясь найти в них соответствия увиденному. В голове всплыли рассказы деревенского мобада(1) о святых и посланцах Всевидящего, через которых Он доносит до людей Свою волю. «Наверное, именно так выглядят посланцы или святые», – решил для себя Берт. Оставалось только понять, что именно хотел сказать Всевидящий двум самым обыкновенным сервам(2). Берт никогда не отличался особой религиозностью. Здесь, в северных областях, многие ещё помнили старых богов и в большинстве своём равнодушно относились к религии, принесённой катувелланскими лордами и мобадами менее сотни лет назад. Однако, в отличие от более старшего поколения, молодой человек уже был воспитан в духе почитания Всевидящего и Его воплощения на земле – пророка Хошедара, и очень серьёзно воспринимал рассказы и проповеди священнослужителя.

В той стороне, где по утрам восходит солнце, далёкой синей полоской тянулась гряда Восточных гор – именно там, у их подножья, заканчивалась власть короля Катувеллании Годрика Второго Железноликого, и начиналась нейтральная территория, испокон веков служившая границей между людьми и тёмными – загадочным народом, жившим за скалистым хребтом. Берту нравились горы: они манили неизвестностью и суровой красотой, до которой было не дотянуться. Парень с детства лелеял мечту о странствиях и приключениях, как и любой мальчишка, выросший на сказках о далёких краях, великих героях и славных подвигах. Вот только дальше соседней деревни, что находилась в десяти милях от дома, ему так и не удалось побывать за свою недолгую жизнь.

Берт и Ман спустились с возвышенности и подошли к лесополосе, за которой расположилась деревня Обернвиль, проглядывая деревянными постройками сквозь паутину голых ветвей. «И чего я переживал? – дивился про себя Берт. – Так всегда и бывает: боишься-боишься, а ничего не происходит. И правда, глупо это». Он повеселел, предвкушая сочный кусок оленины, который сегодня дополнит надоевшую пустую похлёбку.

Однако радость сменилась новым приступом испуга, когда из-за деревьев показались четыре всадника. Они скакали рысью по направлению к охотникам. Берт сразу понял –солдаты: под их плащами виднелись коричневые стёганки(3), на поясах позвякивали фальшионы(4), а из-за спин торчали луки. Среди них выделялся скачущий впереди полный мужчина, одетый в фиолетовую котту(5) с вышитым на ней гербом замка Блэкхилл.

Берт и Ман встали, как вкопанные, глядя на приближающихся всадников. Берт почувствовал, как дрожат колени, он судорожно огляделся вокруг, выискивая, куда удрать от несущейся навстречу погибели, но лес был далеко, а вокруг простирались голые поля, укрытые подмёрзшей коркой снега – бежать от конного отряда представлялось бессмысленным.

– Ты говорил, нас никто не поймает! – срывающимся голосом пробормотал Берт. – Бросай тушу, Ман, надо что-то делать.

– Заткнись! – огрызнулся приятель. – Ты, главное, рот не разевай и не лезь на рожон, я всё улажу.

Всадники подскакали к двум охотникам и стали кружить вокруг них, едва не задевая корпусами лошадей.

– Лесничие графства, – представился человек с гербом, являющийся, по всей видимость, командиром отряда. – Регалия на охоту имеется?

– Попались! – злорадно оскалился другой. – Правильно засаду возле деревни устроили – так и знал ведь!

Берт весь сжался. Четыре вооружённых человека глядели на него сверху вниз с наглыми усмешками на бородатых лицах. Ман, так храбрившийся несколькими минутами ранее, сейчас тоже выглядел напуганным кроликом.