Синто. Дневник не героя (СИ) - Пушкарёва Любовь - Страница 2

С тех пор как умерла моя мать, я решила, что хочу все знать о космических кораблях, и посвящала этой теме все свое свободное время с одиннадцати лет. В двенадцать у меня уже был учебный план Тропезского училища, собственно этой длительной подготовкой и объясняются мои успехи в учебе, ну и наверное еще тем, что я аристократ-синто, а значит на две головы выше тех же тропезцев, и это не спесь, это данность. Каждые два месяца я виделась с братом, помимо того, что приятно повидаться с родным человеком, встречи носили и практический характер — я отдавала инфокрис с материалом об обучении и взамен получала чистый. Когда я узнала, сколько стоит обучение, меня зло взяло, и решила — а почему нет… Дело в том, что мы синто, часто носим особое украшение на шее, а в официальных случаях или за пределами планеты — всегда. Мы называем его «душа», а иностранцы — ошейник. Это широкая, плотная лента, на которую надевается камень в оправе, по виду оправы и камня можно судить о положении рода, это своего рода метка, чтобы знали как к тебе относиться. Так вот, за прозрачным камнем — микрокамера, в оправе — инфонакопитель. Система настолько стара ине совершенна, что не ловится никакими датчиками, она просто не фонит ни в одном излучении. Минус в том, что съемки хватает лишь на несколько часов, а потом инфонакопитель надо очищать. Я приловчилась делать это каждый день и, с помощью адаптера, сбрасывать на кристалл, а кристалл обменивать у брата. Ронан же передавал информацию в род Синоби. Перед отъездом я договорилась с дедушкой Синоби, который, кстати, помог мне с учебным планом, что буду передавать ему все что смогу, его особенно интересовали конструкции кораблей и сами полеты. Цену не назначали, я оставила это на его усмотрение, все равно род Синоби намного сильнее Викен и оказать им услугу — честь. Но дедушка оказался щедр, и наш семейный счет пополнился на сумму равную половине платы за обучение.

Кристаллами мы, как правило, обменивались при приветственном объятии и после мирно болтали. Но сегодня болтовня не клеилась, братец был серьезнее обычного, и не спешил говорить о главном. Мы уже поели, подали травяной настой, и я не выдержала:

— Ронан, кончай тянуть кота за хвост!

Он усмехнулся, потому что анахронизмов и пословиц я нахваталась от него, он вообще знал и любил историю, историю Расселения и особо, историю дополетной эры. Меня же весь этот ворох фактов не интересовал нисколько, зачем знать частности, если знаешь законы. Нет, конечно же, историю Синто и Расселения я знала, но история Земли Изначальной, или освоения других планет — увольте.

— Отец и я соответственно, переселяемся на Дезерт. Отец в качестве посла, я — советника по экономике. Это решение Совета — выдал информацию брат и замолчал, давая мне время ее обдумать.

А думать было о чем. Отец наш — дипломат, причем дипломат серый, специалист по всякого рода проблемам. Он Первый в роду, это значит, что его отец был ученым средней руки, аристократом третьего ранга, а мать из семьи коммерсантов. Союз их вышел удачным, дав им сына с аналитическим умом ученого и деловой хваткой коммерсанта не боящегося рисковать. По словам отца, он всегда хотел быть дипломатом и с детства готовился к этому пути, родители наскребли на его обучение и с трудом, задействовав все связи, отдали его к Шосану, послу Синто в Европейском союзе и члену Совета Семей. Через два года Шосан вернул плату за обучение, так делается, если ученик стал незаменим для учителя или превзошел его. Еще через три, наш отец сменил фамилию — Совет выдал патент на род Викен, аристократ второго ранга. Еще пять лет отец постепенно завоевывал себе репутацию человека, который развяжет любой узел, а не развяжет, так незаметно разрежет. А потом было какое-то очень серьезное задание, и в помощь ему дали не кого-нибудь, а вторую из рода Синоби. И почему-то моя мама Лин-Ара Синоби-Шур решила, что Исент Викен достоин быть ее полноправным мужем, о чем и заявила после успешного выполнения поставленной задачи. Синоби не обрадовались мезальянсу, но вторая в роду есть вторая, в вопросах личной жизни ей никто не указ. Перед свадьбой, в тридцать один год, отец получил первый ранг который, кстати, был ему обещан за успех в том деле. Так вот, отца посылают на Дезерт, и если с историей у меня не важно, то спецификации планет я знаю отлично. Дезерт весьма негостеприимная планета пустынного типа, с сутками примерно вдвое длиннее стандартных земных, с большими перепадами температур днем и ночью, и низким содержанием кислорода в воздухе, то есть завозится все — еда, вода, кислород. И вдобавок ко всему этому, неизученная аномалия — от мужчин, проживших более двух стандартных лет на этой планете рождаются только мальчики. Вывод — жить если и можно, то плохо и недолго. Но местные нашли выход — государство казарма, планета, товар которой — солдаты. Женщины попадают туда по контракту, условием которого является рождение здоровых детей, горе той, которая не способна выполнить это, ее ждет доля рабочего скота или смерть, планета так бедна, что не может позволить себе дармоедов. Женщин мало и они живут изолированными группами, рождающиеся мальчики воспитываются в интернатах и получают военные профессии. Солдаты с Дезерт имеют хорошую репутацию, они не сдаются и не перепродаются, потому что понимают, что если они потеряют лицо, не будет не только сытой старости для них самих, не будет новых контрактов, и пацаны в учебках будут обречены на голодную смерть. Жутковатый и жутко практичный мирок, который цепляется за свою независимость и не вступает ни в какие союзы и содружества. И в котором появились интересы Синто, настолько серьезные что туда отправляют отца… Или же это ссылка…Я дала понять брату, что готова слушать дальше.

— И когда ты закончишь училище, то будешь военным советником на Дезерт…

Удивление, брезгливость и облегчение — я позволила брату читать на своем лице. Он улыбнулся

— Да это не ссылка, это задание, да задание не приятное…

— Планета пида…… -брезгливо вырвалось у меня. — Ничего не имею против чистого гомосексуализма, но в сочетании с презрением к женщинам, это просто мерзко. Тебе придется отбиваться от недвусмысленных предложений, а что делать мне, а?

Братец удивленно поднял бровь

— Ты синто. Мы синто.

— Ты думаешь, этот боевой скот хоть что-то в этом смыслит?

— Ну во-первых, если не смыслят, разъясним…

— Всем? Каждому встречному и поперечному?

— Не поднимай панику. У тебя устаревшие взгляды — уже пять лет, как сменилась власть на планете, и политика в отношении женщин меняется. Им теперь читают курс о том, что женщина-иностранка — тоже человек и может быть даже военный… — улыбнулся братец.

— Ах, какой либерализм, какой прогресс. А те, кто воспитывался при старой власти и этот курс не слушал?

— Они, как правило, служили в иностранных армиях, которые практически все, смешанного состава и набили себе шишек…

Продолжать спор дальше, значило бы капризничать, но надо оставить последнее слово за собой

— Угу, только готова спорить на пятикаратный бриллиант, что мне придется покалечить минимум двоих придурков, чтобы остальные поняли, как ко мне надо относиться, а может быть и больше…

— Спорить не буду — опять с улыбкой отозвался братец — тем более, что и мне наверняка придется сделать нечто подобное…

— Отец хоть даст мне отдохнуть перед этим… заданием? Хоть две недели?

— Я его попрошу, думаю, он не будет против — Ронан был рад, что я восприняла все довольно легко, и готов помочь. Нежность к нему согрела мою улыбку.

— Увы, мне пора… — с грустью сказал братец — держись, недолго осталось…

— Да что держаться, ты ж знаешь, полеты мне в радость…

— Я в смысле — никого из местных не прибей — шутник у меня братец…

Поцеловав меня на прощание в уголок рта, братец ушел кошачьей походкой, уведя за собой взгляды посетителей. Я осталась сидеть, мысли о прошлом вдруг вынырнули непрошенными гостями.

Перед тем самым заданием, во время которого отец познакомился с мамой, он дал разрешение и возможность Лане Алани, лучшей гейше в своем поколении иметь от него ребенка. Он боялся не вернуться, а Лана была у него первой и они были очень дороги друг другу. Вообще, ребенок гейши от аристократа за редчайшим исключением не будет принадлежать роду отца, но если разрешение дано, значит отец его признает. И вот, полноправная жена на шестом месяце, а гейша рожает мальчика. Не знаю, что чувствовал отец, потому что он по своему любил и маму и Лану, а по законам даже смотреть на этого ребенка считалось бы оскорблением высокородной жены. Но мама была исключительным человеком, она знала Лану, и была о ней хорошего мнения. Мама официально предложила смотрины, так чтобы гордый и сильный род Синоби не оскорбился. И вот мальчик оказался смуглым как его мать, что не есть хорошо, и только глаза папины. Опять же, смутно представляю, что там творилось, но в обход всех предрассудков и правил, мама вносит предложение взять ребенка в семью Викен, как, собственно, предполагалось изначально. Раз предложение исходило от высокородной жены, папа мог только благодарно согласиться, а Лана разрыдаться от неслыханного счастья. Мамин род, то есть Синоби могли хмуриться по поводу блажи своей второй, но возразить не могли. Так у меня появился брат. Мы воспитывались вместе и одинаково в семье Синоби, я бесплатно, за Ронана платили. В девять лет, когда все базовые навыки получены, нас разделили, и брат стал больше времени проводить в учебном кресле, а я в тренировочном зале. Из меня делали бойца, а из него стратега, так по крайней мере, я это поняла тогда. Как я ему завидовала, физподготовка в доме Синоби включала в себя массу неприятных вещей, а для него это теперь шло в облегченном варианте. Иностранцы бы пришли в дикий ужас, узнав, допустим, что нас учили терпеть боль без гримас и изменений голоса, и даже дыхания, отключать боль, различать ее виды, оказывать самим себе первую помощь. И не зря, в первый раз при разрыве артерии, я была так поражена зрелищем и ощущениями, что когда справилась с эмоциями, было уже поздно. Пришлось валяться в регенераторе. Второй раз был уже намного лучше, регенератор понадобился лишь для того, чтобы заживить рану. То же с переломами и вывихами. А насчет боли мне не повезло, у меня рефлекс — слезы, лицо спокойное, говорю нормальным голосом, а слезы льются. Ох и мучили меня, ничего не помогало, потом хвала Судьбе научили как можно раньше отключать боль и отстали. И все эти «тренировки» на фоне занятий математикой, физикой, психологией и спецпредметами. Ронану тоже перепало с самопомощью, но с болью его не доставали. Что самое интересное, благодаря нашим воспитателям, мы не воспринимали происходящее с нами как нечто ужасное, это было просто приобретение необходимых навыков, да неприятное, но нужное. Тяжело в учении — легко в жизни.