Я попал в ЛитРПГ-4. Рейд мертвецов (СИ) - Чехин Сергей Николаевич - Страница 31

«Похоже, я ослеп».

«Странно. По башке же вроде не били».

«Говорю, как есть!»

«Ладно, не мошни. Побуду твоими глазами, солнышко».

«Только прошу — меньше трепись. И давай строго по делу».

«Два шага назад! Шаг влево! Пригнись!».

Выполнил все в точности, но оценить результат смог лишь по одному критерию — не засветили в дыню и хорошо. Теперь схватка напоминала танец с тенью после трех бутылок — в боксе для подобного состояния существует термин «грогги». Не знаю, произошел ли он от напитка грог, но в моем случае за основу этимологии точно взялась бы водка или что покрепче.

На смену гулу толпы пришел пронзительный звон, похожий на комариный писк, голос Хиры то удалялся, то приближался, а стук сердца в висках заглушал слова, донося только обрывки: ...ед! ...ад! ...ись! Пот капал с век, размывая и без того нечеткую картинку — не знаю, сколько удалось уклоняться по наитию, но все закончилось таким хуком, что всерьез забеспокоился, не оторвали ли мне челюсть.

Боль ушла вслед за остальными чувствами. Ниже шеи все одеревенело, на темечко словно надели пудовую чугунную шапку — влево-вправо еще двигалась, а вот приподнять уже без шансов. Похоже, это конец. Сделал, что сумел, но у всего есть пределы. И пусть эти две с половиной минуты — чепуха, но хоть какая-то отсрочка... Млять, что я несу? Кое-как перевел взгляд на друзей — не знаю почему, но зрение более-менее прояснилось. Вернее, проступали образы, на которых концентрировался, а периферию как и прежде заливал туман.

Скривившаяся, как кошка с бананом, демоница — мои потуги ее явно не обрадовали. Зажмурившийся и стиснувший зубы Буран — я-то, скорее всего, сейчас отрублюсь, а ему смотреть на то, что произойдет после. Рената упала на колени и обреченно свесила голову — представить невозможно, какого сейчас волшебнице. А за ней — ряд скалящихся и роняющих слюни приспешников, как на той знаменитой картинке.

«Артур, если хочешь, я... уведу ее от поругания. На мне ошейник, но стою близко. Думаю, получится. Когтем по горлу, второй — в сердце. Мгновенная смерть. Только прикажи».

— Не считай — не встанет, — Клешня вскинул кулак. — Слава Тьме!

— Владыке слава!!!

— Сегодня — день нашей победы! Скоро мы выбьем светляков из Анвиля раз и навсегда!

— Да!!!

— А теперь, — палец указал на обомлевшую чародейку, — покажите этой сучке всю свою лю...

Отколотый кусочек плиты со звоном стукнулся об шлем, и раскатавшие губы бесы заткнулись, как по команде. Рыцарь обернулся, и я бы отдал все деньги, чтобы в тот миг поднять забрало и посмотреть на уродливую рожу. Мысли о том, как вытягивается и бледнеет хлебальник, а зенки лезут из орбит грели душу и лечили тело не хуже жреца. Не знаю, что разбудило внутренние резервы и открыло второе дыхание — ненависть к врагам или страх за друзей, а может все сразу, но я стоял на своих двоих, не горбясь, не шатаясь и гордо вскинув подбородок. И хоть все ниже переносицы зверски болело и кололо иглами мозг при каждом движении, не отказал себе в ехидной кривой ухмылке от уха до уха. Избили, трижды уронили и едва не прикончили, но победа осталась за мной. Всегда казалось, что мотивационная речь из «Рокки» — просто прикол и мишень для стеба, но чтоб меня черти драли, если старина Слай неправ. Неважно, как ты бьешь — важно, как держишь удар. И никто не осудит за падение, после которого ты поднялся.

— Это... это... — грубый бас сорвался на истеричный фальцет, — обман! Ты жульничал! Я отменил счет! Десять секунд прошло!

— Поспешишь — насмешишь, — оскалился. — Сам виноват. Это — раз. И я встал на девятой секунде — это два.

— Вранье!

— Правда! — хором выкрикнула поставившая на меня троица, чья алчность перевесила здравый смысл. — Клянемся Тьмой!

Главаря аж затрясло от ярости — еще бы, свои же шестерки вступились за врага, призвав свидетелем самого Повелителя. Заревев — не как медведь, а скорее как обиженная девочка — рыцарь кинулся на меня, намереваясь закончить бой любой ценой, пусть даже придется убить наглеца вопреки воле начальства. Но не преодолел и половины пути, как эфемерные часы в ладонях Трикс погасли, и ведьма выкрикнула:

— Время!

От раздосадованных воплей дрогнули стены. Выигравшее трио поспешило юркнуть в барак и переждать бурю в укрытии, а то вместе с причитающимися барышами получили бы по зубам от всех проигравших разом. Слившие же золото или центы бойцы принялись спорить меж собой, а потом махнули культяпками и разошлись кто куда, горевать в гордом одиночестве.

— Думаешь, легко отделался? — Клешня склонился над ухом, сопя как загнанный пес. — Приедем в Крепость — и я из тебя все жилы вытяну, мразь...

— Что, прости? — усмехнулся, не глядя на ублюдка. — Не понимаю петушиного языка.

Клешня замахнулся кулаком, но в верхней точке передумал и опустил руку.

— Я вам устрою... Попомни мои слова.

Меня вылечили — но не по доброте душевной, а чтобы не помер по дороге в Крепость — и запихнули в дальнюю комнату барака. Судя по толстой решетке вместо двери, здесь держали пленников, но никаких пыточных устройств не заметил. Из убранства — солома на полу и свисающие со стен кандалы. Следом завели соратников, подгоняя пинками и тычками рукоятками и не проявляя ни малейшего снисхождения к девушкам. И если Ренату стеснялись колотить в полную силу, то Хира получила так, что едва сумела встать.

Только конвоиры удалились, волшебница сверкнула глазами и накинулась на притихшего в углу Бурана.

— Как ты мог?! — крохотные, почти детские кулачки забарабанили в могучую грудь. — Да пусть хоть живьем бы сожрали — так нельзя! Думаешь, эти твари убьют наших быстро и безболезненно? Нет! То, что уготовили мне, теперь ждет всех до единого!

Семен молчал, угрюмо глядя в никуда — неловкие удары были для великана не страшнее укусов муравья. И все же хотел успокоить беднягу, но суккуба поймала за руку и покачала головой — пусть лучше выбесится. Устав, Рен привалилась спиной к стене, уронила лицо в ладони и беззвучно разревелась. Мечник потянулся к плечу подруги, но в последний миг опустил руку и тяжело вздохнул.

— Все не так плохо, — попытался внести нотку позитива и успокоить друзей. — Разведчика могут перехватить, а Майор уведет людей в другое место. Горы большие, пещер много.

— Да какая разница? — чародейка всхлипнула. — Как теперь доверять человеку, готовому предать из-за чепухи!

— Ты не чепуха, — наконец-то подал голос воин.

— Один не стоит сотни! — рявкнули в ответ.

Буран снова вздохнул. Чуть смуглое лицо превратилось в маску, мышцы одеревенели, и следующий час парень изображал восковую фигуру. Несмотря на холод, остальные тоже расселись по углам и не произнесли ни слова. Прекрасно понимали, что любой разговор — даже на самую безобидную тему — очень скоро скатится в очередную ругань и выяснение кто прав, а кто виноват.

Еще минут через двадцать пришел Клешня в сопровождении двух бугаев и Трикс. Нас всех без объяснения причин выволокли на плац и швырнули наземь. При том особо не били и не измывались, так что клятва вроде как не нарушалась, но рыцарь то и дело норовил «случайно» задеть плечом, толкнуть или наступить на ногу.

— Вы, суки, за кого меня держите? За лоха деревенского?! — заорал главарь, нависнув над нами.

— Да что опять не так? — прорычал я и тут же получил горсть снега в лицо.

— Щас расскажут, что. Леон!

Стрелок с неохотой отлип от кладки и лениво пробормотал:

— Проверил пещеру. Там никого нет. И никогда не было.

— Самые, мать вашу, умные? — темный указал клешней на подчиненного — мол, полюбуйтесь, что творится. — Хотели пустить по ложному следу? Думали, мы совсем тупые?

— Не, — Хира хохотнула. — Видала среди вас и потупее.

— Заткнись! — однорогий топнул в опасной близости от головы суккубы. — Я вас...

Не знаю, что нам уготовили, и чем бы все закончилось, но тут вдали раздался трубный рев. Из туманной дымки медленно выплыл громадный мамонт, а следом за ним — вагоны, каждый размером с четверку составленных вместе морских контейнеров.