Камень. Книга 4 (СИ) - Минин Станислав - Страница 34

— Алексей… — глянул на меня отец. — Думаю, достаточно. Мы выяснили, что ты хотел?

— Да. — кивнул я, и убрал гнев.

Он повернулся к Валькириям и презрительно кинул:

— Свободны.

— До новых встреч, красавицы. — не удержался я.

Те судорожно поклонились и, крадучись по максимально удаленной от меня траектории, задевая шкафы и стулья, вышли из Прохоровской гостиной. Одно меня опечалило — на брюках Валькирий не было темных пятен, да и запашка характерного я так и не учуял.

С минуту мы молчали, пока мой воспитатель не хмыкнул:

— И зачем я вас к себе повел? Надо будет Трегубову задание дать, пусть в доме сразу нормальную пытошную оборудует, как в Бутырке. Будет куда нужных гостей приглашать… А то кобениться начинают, запираются, врут как дышат…

— Вон тебе пытошная. — отец мотнул головой в мою сторону. — И он же палач. И что самое характерное, Прохор, твоему воспитаннику и моему сыну, похоже, вообще плевать на то, с кого и что спрашивать!

Опять начинаются эти душные разговоры про мой моральный облик! Бесят!

— Папенька, так воспитывать надо было сынку в перерывах между серьезными государственными делами. — зевнул я. — Сейчас-то уже поздно, личность фактически сформировалась… Со всеми этими отклонениями от нормы, которые характерны для безотцовщины. Так что давайте лучше общаться по делу.

— Хорошо, личность, давай по делу. — он улыбался, как и Прохор. — Как тренировка с Дворцовыми прошла?

Отчитался, после меня отчитался и воспитатель.

— Понял. Что с Волкодавами?

Тут уж отчитывался только Прохор.

— Что мне еще нужно знать?

Рассказал отцу про события в Университете, сразу отметив, что просто ставлю его в известность, а ситуацию буду разруливать самостоятельно.

— Держи меня в курсе. — попросил он меня. — Сам понимаешь, это не рядовые Рода, а Юсуповы и Долгорукие.

— Именно по этой причине я вообще тебе про все это рассказал.

— Молодец. — кивнул он и задумался на пару мгновений. — Слушай, Алексей, а как тебе Инга Юсупова? Мы с твоим дедом ее в качестве твоей потенциальной супруги тоже рассматривали. Да и бабушка твоя, насколько я в курсе, склоняется именно к кандидатуре Инги… — отец мне ослепительно улыбался.

Я глянул на Прохора, который старательно делал вид, что его тут вообще нет и в беседе он никакого участия не принимает, и снова посмотрел на улыбающегося отца.

— Очень смешно, папа. Ха-ха. Может мне в среду на ужине у Юсуповых что-нибудь очередное вытворить? Ну очень страшное? Это же вполне в моем духе, папа, а мой геройский имидж, который вы мне создали, не сильно-то при этом и пострадает. — я тоже заулыбался. — И кандидатура Инги отпадет сама собой, да и другие Рода задумаются о том, нужен ли им вообще такой родственничек? И вообще, папа, будете доставать меня с вашими невестами… Вспомни Дашковых.

— Сынок, — он продолжал улыбаться, — меня пугать бесполезно. Своими выходками ты себе же хуже делаешь. Я, прежде всего, о твоем будущем переживаю, и о своих внуках. Так что, ты подумай, привыкни к этим мыслям, никто тебя никуда не гонит. А Анна Шереметьева пусть пока у тебя будет в приоритете. Ингу же Юсупову рассматривай как запасной вариант. — он поднялся. — Пора мне уже, важные государственные дела надо доделывать. Пойдемте, проводите меня.

Когда отец уехал, подлый Прохор не удержался и заявил мне:

— Я б тебя, лично, на Юсуповой женил, Лешка! Вот уж точно тогда отлились бы кошке мышкины слезки! Без вариантов!

Отвечать я ничего не стал, но с воспитателем мысленно согласился — Инга, с ее характером, мне такую семейную жизнь способна устроить, от которой я не только плакать, я в голос рыдать буду!

— Ну, как прошло? — поинтересовался Император у вошедшего в кабинет сына.

— Нормально прошло. — Цесаревич сел в кресло и потянулся к графину с водой. — Эти две дуры, как ты меня и предупреждал, до последнего молчали. Вот они как маму бояться! Я уже к угрозам собрался переходить, да Лешка вмешался со своим гневом.

— Вот как? — хмыкнул Император, наблюдая за тем, как сын жадно глотает воду из стакана. — Подействовало?

— Еще как. — Цесаревич поставил пустой стакан на столик. — Даже меня проняло. А уж про этих я вообще молчу. Думал все, абзац котятам. Мне тут доложили, что эти две дамочки из особняка сразу к маме сразу рванули, явно с жалобой на злобного Великого князя Алексея Александровича.

— А куда им еще бежать? — пожал плечами Император. — Если даже тебя проняло. Ладно, за действиями твоей матери я понаблюдаю, чтоб она очередных глупостей не натворила. Слушай, Саша, а Алексей сильно злился во время вашего разговора с этими двумя Валькириями?

— Не сильно. — помотал головой Цесаревич. — В руках себя держал. Больше для вида дергался, чтоб этих двух напугать. И знаешь что? — он усмехнулся. — Я прям молодую копию тебя видел. Только пострашнее.

— В каком смысле? — Император сделал вид, что ничего не понял.

— В том смысле, что Алексей умеет создать нужную для беседы атмосферу. А уже эта атмосфера позволяет ему очень быстро достичь требуемого от собеседника результата. Никакого крика, топанья ногами и прочих звуковых и визуальных эффектов, просто всем сразу становиться понятно, что будет так, и никак иначе. А уже потом собеседники успокаивают себя всеми этими причиндалами в виде фамилии Алексея, его гнева и соответствующей репутации.

— Уверенность в правильности своих действий и вера в себя, Саша, способны горы свернуть! — пафосно провозгласил Император рецепт успеха.

— Ага… — кивнул Цесаревич. — Главное, чтоб эта вера в себя не превратилась у Алексея в веру в собственную непогрешимость.

— Ну, Саша, мы же с тобой этого не допустим, ведь так?

— Так.

— Да и Белобородов с Пожарским за внуком присмотрят. Плюсом Пафнутьевы идут с их тайнами Мадридского двора. Виталий, кстати, от тебя продолжает шифроваться?

— Да. Как и от Прохора.

— Вот и пусть шифруется дальше со своей Леськой. — хмыкнул Император. — А Алексей продолжает о ней заботится. Ему полезно, пусть к ответственности за других привыкает. Мы внучку попозже еще что-нибудь подкинем, чтоб не заскучал. Ты ему про Юсупову сказал?

— Сказал. — кивнул Цесаревич. — Реакция была точно такой, какую мы и ждали. Уверен, он теперь на контрасте к Шереметьевой будет настроен более благожелательно. Тем более, Алексей опять с Юсуповой и Долгорукой поругался. Вернее, они с ним.

— Да?.. И что?

Цесаревич рассказал.

— Растет внучок. — Император довольно откинулся на спинку кресла. — Не стал из мухи слона делать, да еще и на собственную гордость наступил, когда на ужине у Юсуповых через Шереметьеву настоял, да и с Долгоруким о молчании его сестры договаривался. Ладно, Саша, ты продолжай отслеживать развитие ситуации, но не вмешивайся ни в коем случае. А последние новости узнавай через Белобородова и свою агентуру в Родах, к Лешке не суйся. Договорились?

— Сделаю. — кивнул тот.

— Чего вы ревете? Можете мне нормально сказать, что случилось? — прикрикнула Императрица на двух своих доверенных Валькирий, которые срочно испросили ее аудиенции. — Ночь на дворе, а вы воете! Сейчас весь Кремль перебудите!

Спустя некоторое время Императрица все же добилась от женщин внятного рассказа.

— Матушка-Государыня, он нам скорую встречу пообещал! — размазывая по лицу не перестающие бежать слезы, всхлипывала старшая из пары. — А Александр Николаевич все это слышал и ничего Алексею Александровичу не возразил!

— Хватит ныть! — опять прикрикнула Императрица. — Дайте подумать!

Ситуация была — хуже не придумаешь! Внучок действительно мог довести в этом плане свою месть до конца. А она не могла ему этого позволить — в этом случае урон ее репутации будет нанесен непоправимый. На Валькирий ей было плевать — сами виноваты, надо было доводить дело до конца и арестовывать Петрова за применение стихий, там бы кривая куда-нибудь бы и вырулила… Да и таких исполнителей у Императрицы было немало. Но вот кто с ней после подобного согласится добровольно работать, если она элементарно не может обеспечить защиту своим исполнителям? Беда… Остается одно — вытаскивать этих… А уж они после этого будут преданы ей до гробовой доски. Но как вытаскивать? К мужу идти бесполезно, к старшему сыну тоже, ведь именно Александр, явно согласовав все с Николаем, и вытащил этих двух клуш с дежурства и запретил им пользоваться телефонами. Остается только одно…