Канон Равновесия (СИ) - Плотникова Александра - Страница 20

— Думаю, не стоит заставлять твоего брата ждать, Илленн.

Я кивнула, подметив перемену в обращении и переход на «ты».

До покоев брата мы дошли в один шаг. Ваэрден взял меня за руку и просто провел своим телепортом. Общность этой ночи все еще сковывала нас. Не было времени думать о том, почему обычно шустрая родня не учуяла Реев недуг и не кинулась помогать всей толпой, как это обычно случается. Теперь-то знаю — негласный запрет отца, который умелым своим невмешательством делал все, чтобы сблизить любимого ученика со мной и Реем. Именно потому все обитатели и гости крепости словно растворялись куда-то, едва нам стоило оказаться рядом или взяться за какое-то дело вместе.

Рей отыскался там же, где я его оставила: полулежал в кресле, чуть завалившись на бок и свесив крылья через подлокотники. Вид у него был жутковатый, как у покойника, дыхание частило, лицо покрылось испариной.

— Неосмотрительно с вашей стороны в ночной холод летать в горы, кланмастер[1], - попенял Ваэрден, легко вздергивая брата на ноги.

— Не следует доверять птицам, — хрипло каркнул Рей в ответ. — Особенно с бумагами нужного характера.

Я сделала вид, что разговор меня не касается, но на самом деле навострила уши. Там, где звучат недоговорки, всегда жди интриг. И Стихии знают, кого они могут задеть. Эту истину я успела усвоить — живя в семье политиков, нужно быть готовой ко всему.

Вдвоем мы довели братца до постели и, уложив, вручили еще кружку с отваром.

— Документы, предназначенные вам, лежат в пространственном кармане возле меня, Эль-Тару, — не унимался Рей, морщась от травяной горечи. Но пил, зная, что я не отстану. Ваэрден кивнул и, пока я разжигала камин с помощью Фирхэ и уговаривала пламя гореть поярче, что-то тихо забрал из указанного тайника.

— Бумага выглядит довольно-таки старой, — хмыкнул Волк, на треть раскрутив толстый свиток. — Это точно оно?

— Бумаги заверены недавней датой, я проверял. Возможно, они долго ходили по рукам ирлеррских Старейшин, пока их одобрили.

— Ладно, я проверю по своим каналам. Спите, кланмастер.

Наш даэйр заснул почти мгновенно, едва голова коснулась подушки. К моему изумлению, Ваэрден не спешил уходить, наоборот, задержался возле постели чуть дольше, чем следовало, присел рядом, опустив лапу на взлохмаченную макушку и запустив когти между прядями.

— Иди отдыхай, я послежу, — сказал он. — Мне все равно надо подумать над этой бумагой.

Волк очень пристально посмотрел мне в глаза и негромко, но так, что волоски на шее встали дыбом, а по спине поскакали мурашки, прошипел:

— Никогда не доверяй птицам. Слышишь меня, Иллен? Никогда и ни в чем!

Я опешила. Нет, конечно, Владыке Тьмы с его опытом виднее, но… Люди-птицы всегда считались нашими друзьями, среди них было много названных родичей. Янос Джанрейв много веков был Опорой Воздуха, ирлеррским Вождем, домашним лекарем нашей семьи, другом отца. Что такого узнал Рей? Что за документы он раздобыл и куда летал сам, лично? Положение обязывало меня уметь решать такие задачки, но не хватало опыта. Как бы ни хвалились своим умением вести политическую игру люди, важно уметь просчитывать не только настоящее и один-два варианта будущего положения вещей. Нужно уметь видеть все вероятности прошлого, связанные с настоящим событием и все возможные варианты будущего на несколько десятков лет вперед. И это всего лишь начало! Старшее поколение, вроде даэйрского старейшины Брендомара, способно видеть и думать на тысячи лет вперед и назад, перебирая нити небывшего и небудущего узора Судьбы. Так куда же заглянул мой брат?

— Что-то случилось? — вскинув одно ухо, спросила я.

— Пока — ничего. Но может случиться, если мы не будем внимательны.

— Я учту твое предупреждение, — кивнула я. Еще раз окинула мужчин взглядом — что происходит между ними, неужели Волк забыл свою ревность? — и отправилась спать, усталость давала знать о себе все больше.

На следующее утро Ваэрдену предстояло вернуться на Динтар и подготовить двор к моему приезду.

***

— Рей, скажи, каков он — двор Владыки Тьмы?

Я сидела на полу, на мохнатой бурой шкуре берра, обняв укутанные толстым пледом ноги брата. Позади меня гудел камин, и я изо всех сил старалась, чтобы пламя не опадало. Рей дремал на низкой тахте, но, услышав мой вопрос, приоткрыл один золотистый глаз и мысленно — потому что голоса напрочь лишился, — ответил:

«Гадюшник».

— Почему? — удивилась я.

«Потому что там полно людей. Да и нелюди тоже хороши».

Я вздохнула в недоумении. Нет, мне никогда не понять, зачем смертные постоянно усложняют себе жизнь кучей ненужных условностей.

«Видишь ли, родная, — брат приподнялся и притянул меня к себе, загребая под плед, в объятия крыльев, так ему было теплее. Я охотно прилегла рядом, прижалась к широченной груди. — Ифенху — не мы. Они зубами и когтями вырывали у людей право на существование. Ваэрден провел свой народ через десятки войн, прежде чем сумел добиться теперешнего положения. Он мог бы, конечно, превратиться в диктатора, загнать людей в рабство и превратить их в корм. Но поступи он так — и посадил бы себя на бочку с порохом, у которой постепенно тлеет зажженный фитиль. Чтобы заставить людей признать себя главой над ними, он вынужден был играть по их правилам. Перенять человеческие дворцовые обычаи, устроить привычную им придворную жизнь с интригами и заговорами, даже пойти против исконного обычая ифенху не заключать браков. Бунтуют-то ведь не крестьяне, которым все едино, кто на троне, лишь бы коровы доились да хлеб исправно рос. Возмущается обожравшаяся знать… А им показали привычную маску — уж с долголетием правителя они как-нибудь смирятся. Волк научил людей и ифенху сосуществовать. Сделал смертных частью Кланов, ввел что-то вроде гильдий, которым ифенху покровительствуют. Но за процветание расплатился свободой. Они не могут даже в повседневности жить так, как им хочется, — все решает этикет и человеческое мнение. Репутация. Хотя, я бы на его месте всю эту знать вырезал к демонам и успокоился раз и навсегда».

Я молча слушала. Запоминала. Мне предстояло с головой окунуться в человеческую придворную жизнь, и я не желала оплошать, подвести Эль-Тару. Обоих. Но недоумение все-таки оставалось. Почему мы не можем точно так же договориться с людьми? Почему неприязнь заставляет скалить клыки и дыбить загривки, чуть что, хвататься за оружие? Почему мы боимся нос высунуть из крепостей Клановых столиц? Я хорошо помнила детство: почти до самого отъезда на Север покидать Дарреи Лар мне запрещалось, а гулять можно было только в одном из внутренних садов, хорошо защищенном от любых проникновений снаружи и посторонних глаз… Чего так боялся брат?..

«Вот, что я тебе скажу, котенок. Берегись Тореайдра Манвина, главы Клана Змея. Он старше Дена и играет втемную. Как бы ласково он ни улыбался, кем бы ни рядился и что бы ни сулил — не верь старой змее, поняла?»

— Хорошо, — я была неприятно удивлена. И даже высунулась из-под крыла, чтобы заглянуть брату в глаза.

Рей коротко рассмеялся в усы, пригладил лапой вольно рассыпавшиеся по плечам черные волосы.

«Да не бойся ты! Служба безопасности там хорошая, тебя прикроют. Но не пей и не ешь ничего от чужих, и старайся не принимать непроверенные подарки».

Скрывшись обратно, я уткнулась носом в вырез его рубашки, вдохнула пряный даэйрский запах, причудливую смесь гвоздики, имбиря, корицы, тмина и еще чего-то терпкого. Кожа у него гладкая, иногда переходящая в нежные чешуйки, а на внешней стороне рук и вдоль хребта — в жесткую узорную броню.

Шептались… Еще пару лет назад шептались, мол, не сумеет тайро выдержать очередного летнего гона, возьмет добычу возле какого-нибудь праздничного костра, да и пойдет к отцу просить руки строптивой девицы — я ведь ни одному парню не давалась, И танцевала только с Реем, запрещая себе вспоминать, что брат он мне ни разу не кровный и почти как отражение в зеркале похож на того, кто меня все-таки взял возле летних костров, да только не здесь. Что я до крика хочу, чтобы этот кто-то стал моим супругом.