Страсть Волка (СИ) - Адьяр Мирослава - Страница 8

– “Естественный ход”?! — я чуть не задохнулась от ужаса, вспоминая упрятанные в колбы тела других невест. — Вы — убийца! Мои родители об этом узнают! И правитель!

Улыбка Альгира становится шире, превращаясь в настоящий хищный оскал.

— О, дорогая, вы думаете, что он не в курсе? У всего есть причина и это, — он обводит комнату широким хозяйским жестом. — Не исключение. И было бы невозможно без поддержки.

Слова застревают в горле, а глаза сами по себе расширяются от удивления и страха.

Что?..

Правитель в курсе?..

Это какая-то шутка! Вот сейчас я проснусь и окажусь у себя дома, в собственной постели, а матушка будет потом смотреть с испугом и волнением, когда я расскажу о жутком кошмаре, кажущимся таким реальным.

Все это ненастоящее!

Ненастоящее…

— Мне жаль, что все так сложилось, Нанна, — говорит Альгир, а я не вижу в его взгляде ни капли сожаления. — И жаль, что не могу убить тебя, мой заклятый друг, — повернувшись к Имрану, капитан чуть наклоняется, чтобы рассмотреть дело рук своих. — Мы связаны прочными узами, но не думай, что я оставлю твой проступок без внимания.

— Я и не думаю, — хрипит Имран в ответ и резко проводит окровавленной рукой по полу, как раз под лицом Альгира.

Все происходит так быстро, что я даже не успеваю вскрикнуть — звуки застывают на губах, дрожат и ломаются, как снежный наст.

Вверх бьет столб обжигающего пламени, и Альгир кричит раненым зверем и отскакивает в сторону, заслоняя обожженное лицо. Кожа под его пальцами покрывается волдырями, лопается, истекает кровью и сукровицей, но я уже ничего не вижу, кроме фигуры Имрана, и чувствую только мертвую хватку крепких пальцев на запястьях.

Мужчина тянет меня прочь, подхватывает на руки и сдавленно охает, когда я случайно бью его локтем в грудь.

Он вылетает из комнаты, несется прочь, и я зажимаю рот ладонями, когда слышу громоподобный рев и вижу, как шевелятся тени на деревянных панелях, тянут к нам скрюченные пальцы, цепляются за одежду, путаются в ногах и тормозят изо всех сил.

Я слышу, как трещат стены, как стонет камень, и все вокруг напрягается, натягивается тончайшими струнами, готовыми в любой момент лопнуть от напряжения.

Мы петляем по коридорам несколько бесконечных минут, прежде чем Имран, задыхаясь и сгибаясь от боли, ставит меня на ноги и подталкивает к еще одной двери.

— Вы должны бежать, Нанна!

Растерянно смотрю на него, а потом на спасительный выход.

За дверью я слышу приглушенное ржание и постукивание копыт.

Конюшни…

— Но как же вы?! Альгир вас убьет!

Мужчина качает головой и поднимает руку, когда я хочу возразить.

— Я не могу уйти, и это не обсуждается.

Он буквально хватает меня за шиворот и выталкивает прочь, на широкую отполированную лестницу, ведущую вниз.

Дверь за спиной оглушительно хлопает, а зáмок ревет, трясется над головой, и я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме этих леденящих кровь звуков.

Дернув ручку, я понимаю, что дверь заперта, а за ней — тишина, даже шагов не слышно.

Как же так?!

Отступаю назад, отчаянно бью по темному дереву, но куда там! Слуга наглухо запер выход за собой.

Что же с ним теперь будет?!..

А со мной?

— Бежать… нужно бежать… — повторяю снова и снова, несясь вниз по лестнице. — Прочь отсюда!

Я рассчитываю добраться до ближайшего города, но лес вокруг кажется бесконечным. Темные мохнатые ели обступают со всех сторон, цепляются за подол платья, бьют по лицу и больно дергают за волосы.

Мне остается только благодарно вспомнить Имрана, потому что к седлу подходящей лошади была приторочена дорожная сумка и теплый плащ. Только это спасает меня от мгновенной смерти в острых когтях зимней стужи.

А если бы я отказалась?

Впрочем, какой смысл думать об этом сейчас, когда страх перекатывается под сердцем колючим комком и в голове роятся мысли.

Тысячи мыслей.

Я должна вернуться домой, к матушке. Предупредить ее, рассказать о капитане! Нельзя просто так все это оставить, я не могу! Перед глазами все еще стоят женщины, упрятанные в бездушное нутро странных колб. Никто, ни одно разумное существо не должно погибать такой ужасной смертью. У этих невест, полных каких-то надежд и желаний, есть семьи, мечты, будущее.

Было…

Все это у них было когда-то.

Альгир все это забрал, растоптал и упрятал в голубоватый раствор, лишив загубленные души даже положенного погребения. Они никогда не найдут покоя в чертогах Галакто, они никогда не вернутся в мир к тем, кто может их ждать, они не получат новые тела, не познают счастье нового рождения.

Это отвратительно! Чудовищно!

Страшно.

Лошадь несется вперед, проваливается в снег, но не останавливается — ее гонит животный ужас и мой крик. Оборачиваюсь, чтобы проверить — преследуют ли нас. За спиной — никого, только снег и мохнатые ели, но я замечаю густые черные тени, скользящие по дороге, тянущие к нам изогнутые щупальца. Кажется, что даже если Альгир не отправил в погоню своих людей, то неведомая сила, пропитавшая его замок, вырвалась на свободу.

— Мы обязательно выберемся, — шепчу я, прижимаясь к шее лошади. — Мы это просто так не оставим.

Встревоженное ржание заставляет меня вскинуть голову — и тут животина встает как вкопанная и поднимается на дыбы.

Вскрикнув от страха, я цепляюсь за гриву и замечаю, что в морду несчастного животного впилось что-то черное, похожее на чернильную кляксу.

Лошадь заваливается на бок, и я откатываюсь в снег, подо мной хрустит подмерзшая ледяная корочка и больно впивается в ладони; я бьюсь спиной о ствол ближайшей ели и не могу сфокусировать взгляд на происходящем. Мир перед глазами плывет, взрывается разноцветными кругами.

Чернота мне не кажется — она выползает из-под сугробов и корней деревьев, стягивается вокруг нас плотным кругом. Вскакиваю на ноги и жалею, что под рукой нет никакого оружия, даже банальной палки.

Мрак оплетает стволы и ветки, тянется к бьющейся в снегу лошади и протягивает острые щупальца-когти к моим лодыжкам. Он будто играет с добычей перед тем, как разорвать ее на части.

Или подчиняется чужим приказам.

Неужели даже земли вокруг замка находятся во власти Альгира?!

Некуда бежать! Если сделать хотя бы шаг в сторону, то угожу прямо в колышущееся черное месиво, откуда, как я догадываюсь, выбраться уже не удастся. Я не нужна капитану живой, ему просто не хочется отпускать добычу.

Нет. Я не могу умереть вот так…

Черное щупальце врезается в дерево, выбивая из него острые длинные щепки, и я едва успеваю пригнуться и накрыть голову руками. Из горла вылетает непроизвольный крик, а в уголках глаз скапливается соленая влага. Злые слезы жгут щеки, и я окончательно перестаю видеть за мутной пеленой бессильных рыданий. Прижимаюсь к спине лошади — уже затихшей — и молюсь Галакто, чтобы смерть была быстрой.

Альгиру хотя бы не достанется мое тело.

Я смогу вернуться, пусть даже через тысячу лет…

Протяжный волчий вой выводит меня из оцепенения, и в первое мгновение в голову приходит лихорадочная мысль, что еще только волков в этих лесах не хватает и теперь-то им будет чем поживиться после того, как чернота с нами разделается.

Зажмуриваюсь, когда одно из мерзких щупалец подползает слишком близко, вжимаюсь спиной в тело лошади и закрываю голову руками, будто это может спасти от расправы.

От хруста и треска, разрывающего лес на части, меня пробирает крупная дрожь, пальцы впиваются в волосы с такой силой, что если я попытаюсь разжать их, то выдеру парочку внушительных прядей. Ногти врезаются в ладони, но я не чувствую боли, хочу только, чтобы все скорее закончилось.

Вой повторяется, но уже намного ближе. Что-то шуршит и хрустит, пищит, как стая задушенных мышей, и земля подо мной вибрирует, ходит ходуном, содрогаясь в агонии.

И через мгновение все стихает. На лицо оседают холодные крупинки снега, скатываются по щекам и скапливаются на подбородке тяжелыми каплями влаги. Нет сил открыть глаза.