ПО 2 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 14

– Мясо будет, уважаемая – ровно произнес я – Выйдите, пожалуйста. Дайте с Антипием попрощаться.

– Выйду, касатик, выйду – тут же подобрела старуха, бросив на меня оценивающий взгляд – Слова охотника как не послушать. Выйду. Теперь на тебя у нас все надежды, милай. Помрем мы без тебя. Ты уж не забывай нас немощных. Без сладкого мясца жить тошно…

Дождавшись, когда заботящаяся лишь о себе старуха покинет хижину, я подошел к узкой кровати и немного постоял над Антипием. Выражение лица спокойное. Расслабленное. Листок бумаги под руками. Осторожно вытащив его, поднес ближе к глазам. Темновато здесь.

«Все имущество мое отдать лучшему охотнику и никому более! Антипий».

И размашистая уверенная подпись. Листок бумаги старый и явно был несколько раз сложен и, скорей всего, хранился вон в той раскрытой книге, что лежит на столе. И я не удивлюсь, если старый охотник каждый раз, когда ложился в постель, не забывал достать и развернуть листок с коротким завещанием. Ведь в силу своего возраста он не мог быть уверен, что проснется на следующее утро.

– Владей, охотник! – хлопнул меня по плечу старик. Хлопнул с некоторой даже радостью. И с ожиданием в глазах – соглашусь ли принять вещи в наследство. Ведь вместе с ними приму на себя и обязанности охотника.

– Спасибо – коротко ответил я. И добавил – Антипия надо спустить вниз. Здесь слишком жарко.

– Надо! – согласился с тяжелым вздохом старик – Тащить будет нелегко. А спускать по лестнице… ох и замаемся. Не уронить бы покойного…

– Тащить не придется. Спустим на веревках.

– И то верно! Голова! Вдвоем справимся?

– Справимся. Внизу пусть примут аккуратно.

– Сейчас гаркну! Ты пока собери его в последний путь, Охотник.

Так вот и прозвучало это слово – с большой буквы. Не как профессия, а как мое новое имя.

– Теперь я Охотник – согласился я – Так и называйте впредь. И другим передай.

– Все лучше Гниловоза!

– Кому как – дернул я щекой – Главное суть. До этого возил гниль на крыше креста. А теперь стал охотником.

– Может тогда Медвежатником тебя называть станем, а? Звучит! Уважения больше!

– Нет – улыбнулся я этой неприкрытой лести – Не дорос я еще. Просто Охотник.

– Понял тебя, Охотник! Насчет вещей не переживай – никто и не дернется! Я любому быстро мозги вправлю! – старик воинственно потряс жилистым кулаком – И прослежу, чтобы в твое отсутствие в хижину к тебе никто не лазал. С Антипием у нас тоже такой уговор был. И держались мы уговора свято.

– Вот за это спасибо.

– Жить тут будешь?

– Да – особо не раздумывая, ответил я – Жить буду тут.

– Стало быть почти никаких изменений – еще шире улыбнулся старик и заковылял к мостику. Перегнулся через веревочные перилла и закричал, собирая народ.

Обернув Антипия простыней, я снял со стенного крюка веревку и крепко обвязал мертвое тело. С некоторой натугой вытащив труп на веранду, а оттуда на мостик, чуть передохнул и мы приступили к спусканию бывшего охотника. Я не торопился. Травил веревку не спеша. Антипий спускался медленно и где-то даже торжественно. Услышав летящие снизу крики призывающее спускать побыстрее, недовольно поморщился, но сдержался. А вот помогающий мне старик сдерживаться не стал и виртуозным матерным языком посоветовал всем особо торопливым заткнуться. Ему вняли и остаток пути Антипий проделал в тишине. Едва веревку отвязали, смотал ее и повесил обратно на крюк. Аккуратность и порядок внутри роднили меня с умершим охотником. Тут все на своем месте. Пусть так и остается.

Вскоре ритуал похорон повторился. Заупокойную молитву на этот раз читал я, вспомнив ее слова с куда большей легкостью чем в прошлый раз. И я не позволил сбросить Антипия в стылую трещину. Для него я выбрал небольшое углубление у одной из стены кладбищенской пещеры. Сбил лед со дна, выгреб каменное крошево. Бережно уложил тело и обложил его камнями и льдом, сформировав нормальный могильный холм. Стоймя закрепил в изголовье длинный камень, сверху положил еще один поперек и еще выше поместил небольшой каменный обломок. Так получился крест. К этому времени со мной остался только имеющий здесь вес старик, чье имя я наконец-то узнал – Андрей. Но все его называли Василичем. Задумчиво поглядев на могилу, Василич неожиданно попросил:

– А мне такую сделаешь, как помру, Охотник?

– Сделаю – после короткого раздумья ответил я – Того же и для себя прошу, если умру раньше.

– Ты молодой. С чего раньше меня помрешь?

– Всякое бывает. Пошли на ужин?

– Если там хоть что-то осталось – хохотнул старик и мы покинули кладбище.

Холл гудел. Холл ревел. Холл пел и хохотал.

Двое умерли этим днем. Но всем было плевать. Люди жадно жевали, хлебали, обливаясь крепким бульоном, торопливо глотали полупережёванное мясо. Кто-то от жадности давился, выпучивал глаза, соседи с хохотом хлопали того по трясущейся спине. Едва откашлявшись, тот снова бросался на кусок мяса. Ели большей частью руками. Из столовых приборов только ножи у всех, редко ложки, чаще всего бульон пили прямо из тарелок и чашек. Мясо отрезали у самого рта, едва не срезая себе носы.

Смеющиеся лица с пятнами застывающего бульона на щеках и подбородках, сияющие восторгом глаза уже подернуты ленивой поволокой сытости и сонливости.

Запах… его не описать. Тут смешался восхитительный запах вареного мяса и вонь немытых тел. Огромный столб пара поднимался над столами и скапливался под потолком. Я невольно обрадовался, что мое новое жилище находится чуть в стороне. Старый охотник знал где разместить подвесную хижину. Мудрый старикан, что успел показать и рассказать мне немало. Отсюда и моя ему последняя благодарность.

Я ненадолго присел к краешку одного из столов, выпил большую чашку бульона и съел чашку мяса. Соли маловато. На меня никто не обращал внимания. Это к лучшему. Встав, я отошел к стене и добрался до лестницы. Поднявшись в хижину, сел в стоящее на веранде кресло, опустил руки на подлокотники. И минут пятнадцать сидел, сверху-вниз глядя на праздник обжорства. Подняв глаза, на потолке увидел глубоко вырезанные буквы.

«Не быть таким никогда!».

Что ж…

Я полностью согласен с этим утверждением. Умерший старый охотник сиживал тут не раз, с высоты наблюдая за редкими пиршествами. И ему точно не доставляло удовольствия видеть такое. Как и мне сейчас.

Чуть в стороне имелось еще несколько высказываний.

«Ешь меньше!».

«Двигайся больше!».

«Верь не словам, а делам!».

Надо же…

Настоящий кодекс поведения. И он подходит мне, идеально вписываясь в рамки моих собственных жизненных правил.

Жаль, что я не узнал Антипия лучше. Судя по всему, он был одним из тех редких людей у кого можно почерпнуть немало жизненной мудрости. Но не судьба. Смешно, но, пожалуй, Антипий был единственным человеком, кто показывал и рассказывал мне что-то без личной выгоды. А до меня, держась особняком, ни с кем не сближаясь, он тем не менее исправно снабжал этот сброд свежим мясом.

Почему сброд?

Да потому что им плевать на смерть кормильца. Особенно сейчас, когда их оповестили, что перебоев с поставкой мяса не предвидится. Они радостно пируют, нажираются, нет-нет бросая взгляды вверх, на хижину нового охотника. И никто не бросил ни единого взгляда на закрытую дверь ведущую на стылое кладбище, что только что приняло еще двух постоянных жителей.

Сброд… за очень редким исключением.

Настолько думающие только о себе люди, что я даже не могу сделать скидку на их возраст. Да и не собираюсь даже пытаться – я слишком хорошо помню бескорыстность своей бабушки, трудившейся до последнего вздоха. Она такой не была никогда.

Дверь на кладбище…

Я увидел, как в нее тихо и быстро проскользнуло двое мужчин, прошедших вдоль стены. Замковые следователи? Похоже на то. Отрадно, что не оставили мое сообщение без внимания. Пусть разбираются. А я…

А что я?

Подумав, оценив силы и энергию взбодренного крепким бульоном и мясом организма, решительно встал. Рано еще на боковую отправляться. Дел полным-полно и начну с самого сложного и опасного.