Зимняя сказка, или Новый год у мамы (СИ) - "Каталина" - Страница 19

Он задумчиво смотрит вдаль.

— Знаешь, я был уверен, что ты недалеко ушла. Но проехав полкилометра и не увидев, подумал, что ты где-то рядом живёшь. И на секунду мелькнула мысль, а вдруг Снегурочка и моя соседка одно и тоже лицо, но я быстро о неё отмахнулся.

Стас невесело усмехается. С минуту мы молчим, прожигая друг друга взглядом. Я сдаюсь первой.

— Так как же, ты всё-таки узнал про меня, — допытываю я.

— Как ни странно, очень просто. На следующий день, а точнее, утро я вновь отправился в магазин. Там была уже другая продавщица и твой друг, трясущийся от похмелья. Она начала расхваливать школьный спектакль, в котором он, оказывается, был Дед Морозом. А затем спросила, а кто же играл Снегурочку. И он ответил. Я решил подробнее расспросить его. Купил дорогого коньяка, и мы с ним мило пообщались. А потом он при мне позвонил тебе, спросил про мешок, ты соврала. И всё. Я на радостях купил цветы, предупредил родителей, что у нас вновь будут гости. Но нет. Ни царское это дело, с нами праздновать, так ведь, Анечка?

Я не знаю, что ему ответить. Если подумать, он всё правильно сделал. Я же оттолкнула протянутую руку, даже не разобравшись во всей ситуации.

— После твоего отказа, я вновь поехал к Волкову. И пообещал машину взамен на встречу с тобой. Он должен позвонить тебе и позвать на свидание. А ты должна была прийти сюда и понять, что испытывает человек, когда им играют.

Вот откуда новая Приора. Ну и сволочь этот Шурик. Зато понятно, почему он не дал состояться драке на Базарной площади. Пока я складываю два и два, Стас ожидающе смотрит на меня.

— Ты хочешь извинений? — спрашиваю я.

Он удовлетворённо сверкает глазами, но говорит:

— Как хочешь. Сама решай.

И не сводит глаз.

— Я бы может и извинилась, если бы ни этот цирк, — киваю головой на окружающую обстановку, — мог и по-человечески поговорить.

— Тогда ты не поставила бы себя на моё место.

После тяжелого вздоха спрашиваю:

— Теперь мы квиты? И ты доволен?

Он кивает головой.

— Тогда спасибо за свидание, за еду и шоу-программу, — язвлю я, — а теперь я домой, пожалуй, пойду. Буду предаваться прекрасным воспоминаниям.

И взяв сумку, иду к выходу. А потом слышу ехидное:

— Ждём Вас ещё!

Ну это вряд ли.

Спешно выбегаю в холл ресторана. Там одиноко стоит мой недавний провожатый. Судя по еле заметной улыбке, он прекрасно осведомлён, о только что устроенном нами со Стасом концерте.

— Где мой пуховик? — грубо требую я.

Администратор, словно по волшебству, достаёт вещь из-за спины и протягивает мне, старательно отводя смеющиеся глаза. Даже не поблагодарив, на ходу натягиваю пуховик и пулей вылетаю на улицу. Ноги моей больше здесь не будет. Застегнув молнию, лезу в сумку за телефоном. Надо позвонить продажному Шурику и дать звездюлей. Сволочь, так подставил меня. Набираю номер и около двух минут слушаю гудки. Испугался гад. Ну-ну, придёт ещё час расплаты.

Подхожу к ближайшей остановке и высматриваю нужную мне маршрутку. Как неожиданно возле меня останавливается серебристый Мерседес. Сильнее обхватываю сумку, чтобы в случае нападения дать ей отпор, так как на остановке больше нет никого. Опускается стекло у водительского сидения, и оттуда высовывается миленькое личико Вики.

— Привет, — радостно улыбается она мне, — с праздниками!

Тут она вжимается в кресло, и я вижу также улыбающегося Витю, который машет мне.

— Садись, — говорит он, кивая назад, — мы подвезём тебя.

Немного подумав, соглашаюсь на предложение. Конечно, они скрывали от меня похождения Лёхи, но уж больно не хочется стоять в ожидании транспорта энное количество времени.

Запрыгиваю на тёплое сиденье, машина газует с места.

— Ты чего делаешь в этом районе? — спрашивает Вика, вполоборота поворачиваясь ко мне.

— С человек одним встречалась, — уклончиво отвечаю я, и тут же следом сама задаю тот же самый вопрос.

— У меня же здесь родители живут, — напоминает девушка, — вот мы ездили поздравить их.

Я чуть не спрашиваю, как они встретили Новый год, но вовремя прикусываю язык. Зачем мне слышать про их веселье без меня. Видимо, по этой ж самой причине они сами ничего не говорят, а лишь значительно переглядываются.

— Ань, — несмело начинает Виктор после кивка жены, — раз ты в городе, может встретимся где-нибудь, посидим, отметим.

Я удивлённо открываю рот. Они что хотят, чтобы я смотрела на счастливых Ирину и Лёху. Совсем ненормальные.

Верно оценив мою реакцию, Вика быстро добавляет:

— Будем только мы с Витей и Стёпа. Ну и ты, если хочешь.

— Я подумаю, — говорю я лишь бы отвязаться.

— Ты думай, только не очень долго, — вставляет Виктор, — мы сегодня собрались в какое-то, по словам Стёпы, крутое заведение. Давай с нами.

Я неоднозначно пожимаю плечами.

Вика тяжело выдыхает и вновь обращается ко мне:

— Я понимаю, что ты на нас обиделась. И правильно сделала. Мы некрасиво поступили, — она смущенно поглядывает на меня, — прости нас, пожалуйста, нужно было сразу тебе всё рассказать.

— И в качестве извинения мы зовём тебя в клуб, — смотрит на меня Витя в зеркало заднего вида.

— Не клуб это, а ресторан, — исправляет его невеста.

— А мне показалось, что Стёпа говорил о клубе, и что там выступать кто-то будет, — спорит он.

— Ладно. Неважно, — недовольно кривит губы Вика и снова переводит взгляд на меня, — ну что, пойдёшь?

Я немного думаю и решаюсь. В конце концов, почему бы и нет. Отвлекусь от Стаса. Может даже с кем-то и познакомлюсь.

— Я согласна, — киваю девушке.

Она мило улыбается и говорит, во сколько мне быть готовой.

Поболтав ещё минут пять о различных мелочах, они высаживают меня около моего дома. Я чувствую голод. Надо было сначала поесть в ресторане, а потом разбираться. Скрипя зубами, иду в универмаг.

Придя домой, переодеваюсь в домашнее и начинаю жарить котлеты.

Вскоре звонит счастливая мама и рассказывает, как они хорошо погуляли на лыжах в лесу вместе с Николаем Петровичем. Только вот под конец добавляет не очень радостным голосом, что вся деревня знает об её… дружбе (она это слово употребила) с соседом.

— А откуда они узнали? — спрашиваю я, мешая варящиеся на плите рожки. Не Левитины же ездили по деревне и орали, что мама целовалась с соседом. И точно не Завьяловы. Им вообще всё равно, что происходит у местных.

— Оказывается, в новогоднюю ночь к нам Вера с Галей приходили. А дверь им открыл Николай и сказал, что я сплю, а ты на площади.

Всё понятно. И эти сплетницы сделали определенные выводы и начали трепать всем подряд.

— Ну и ладно. Ты что этому не рада? Всё равно когда-нибудь всплывёт, — спокойно произношу я, пробуя воду на соль.

— В общем рада, — неуверенно говорит мама, — просто у нас люди такие, что всё неправильно понимают. Я слышала сегодня в магазине, как Валя с Зиной шептались, очень громко при чём шептались, что мы теперь вместе с Николаем пьём. Кто-то видел, что я вытворяла в ту ночь.

Мамин голос совсем скисает под конец. Н-да, мама так берёжёт свою репутацию, и тут такое пятно. Кое-как пытаюсь успокоить её, велю не обращать внимание на всякие пересуды. Она счастлива, и это главное.

Пообедав, сижу у телевизора и щёлкаю с одного канала на другой. Повсюду они и те же, преимущественно советские, фильмы. Никак не могу выбрать между Бриллиантовой рукой и Одним дома.

В шесть вечера начинаю собираться в то ли клуб, то ли ресторан. Из-за того, что не знаю конкретного места, мечусь между разной одеждой. Что же надеть? Классическое платье или короткую юбку? Джинсы или брюки? В итоге выбираю красное обтягивающее платье с квадратным декольте длиной чуть выше колен. Благо, молния застёгивается до конца, а бока я, стыдно признаться, упрятываю трусами-утяжками. Да, да, в моём гардеробе не только вязанные трусы и стринги имеются. Решаю сразу после праздников на диету сесть. А пока можно и расслабиться. Волосы просто расчёсываю. Они у меня так и остались выпрямленными. А вот макияж приходиться обновить и усилить. Наношу ещё один слой туши, на веки светло-серые тени, переходящие в тёмные. Нижнее веко подчёркиваю чёрным карандашом и растушевываю его. На скуля немного румян. И в завершение матовая помада в тон к платью. Жаль сумки подходящей нет. Поэтому беру лишь телефон, ключи и кошелёк.