Медиум (СИ) - Злобин Михаил - Страница 8

И вот сейчас был весьма подходящий случай, чтобы воспользоваться ими. Щелкнув кнопкой бардачка и нащупав ладонью приятную прохладу перфорированной прорезиненной рукояти, я вынул на свет божий простенький пятизарядный Taurus револьверного типа, заряженный распространенным девятимиллиметровым патроном с резиновой пулей.

Что ж, пора защищать свое имущество, а то, вон, один молоток наизготовку берет, а у заводилы справа на поясе топорщится что-то подозрительно похожее на кобуру с пистолетом. Не хочу, чтоб моя белоснежная Ласточка пострадала. Дорога она мне больно. И, кстати, зачинщика этого маленького беспредела нужно стрелять первым. А то мало ли, и правда ствол у него боевой под курткой окажется.

Страха перед превосходящими силами беспредельщиков я не испытывал, один лишь адреналиновый всплеск слегка потряхивал руки. Не самый лучший помощник в стрельбе, но и дистанция смешная, бить придется чуть ли не в упор, так что вряд ли мне это как-то помешает.

Взведя курок, я резко толкнул дверь автомобиля и взял на мушку уже заранее выбранную цель. Из не самого удобного положения, будучи согнутым в три погибели (вы же представляете себе низкую посадку спортивного автомобиля?), я произвел выстрел прямо из салона. И, несмотря ни на что, попал точнехонько в грудину. Резиновый цилиндр пули вмазал с такой силой, что сумел даже порвать моему экс-партнеру по рингу его кожаную куртку.

Не успела погаснуть дульная вспышка, как меня захлестнуло настоящее цунами чужой боли, которое даже в сравнение не шло с тем, что я испытал на ринге. Словить гостинец из травмата на метровом расстоянии, это, знаете ли, охренеть, как неприятно. Для пострадавшего, разумеется. А для стоящего рядом некроманта наоборот — просто волшебно и непередаваемо.

Время для меня не просто замерло, оно практически остановилось. Воздух уплотнился до состояния густой патоки, звуки исчезли, а зрение приобрело небывалую четкость. Без особого напряжения я теперь мог разглядеть в мельчайших подробностях тканевый узор на фирменной ветровке молодчика, стоящего по другую сторону автомобиля, или даже сосчитать ресницы на его глазу.

Дальнейшая стрельба превратилась для меня в пальбу по стоячим мишеням. Единственное, что меня ограничивало, это крепость моих связок и механика оружия. Восприятие мое разогналось до таких высот, что я мог проводить взглядом каждую пулю, которую выплевывал мой револьвер. Описать словами это просто невозможно. Могу только сказать, что спецэффекты фильма «Матрица» даже близко не стояли с тем, что я испытываю в такие моменты.

Внимательно следя за прилагаемыми усилиями, чтобы не нанести себе ненароком травму, перебарывая небывало сильное сопротивление атмосферы, я терпеливо дожидался очередного удара бойка по капсюлю и поворота барабана, наставлял ствол на следующую цель и снова стрелял.

Расстреляв четыре патрона, я внимательно наблюдал за реакцией нападавших и ждал от них ответных действий. Двое с моей стороны, включая инициатора, лежали на земле, держась за грудную клетку, третий все еще стоял на полусогнутых ногах, но тяжело опирался на капот моей машины, даже не пытаясь рыпнуться, а последний скорчился со стороны пассажирской двери, так что мне были видно только его поджатые колени.

Если бы не мой дар, то я, отвлекшись на еще стоявшего мужика, мог и упустить тот момент, когда главный заводила потянулся к кобуре. Ну а так, я без особого труда успел заметить движение его руки и метко выпустить последнюю пулю ему в тыльную сторону ладони.

Верно поняв такой недвусмысленный намек, разевая рот в неслышимом мне крике, верзила отдернул руку, зажимая пострадавшую конечность, и больше неверных движений не совершал.

Убедившись, что никто больше не пытается сделать что-нибудь такое, что могло бы повредить моему здоровью, я прикрыл глаза и сосредоточился. Мысленно я представил, как отталкиваю жгуты чужой боли, что вьются вокруг меня сплошным вихрем, отрываю их от себя и отбрасываю прочь. Глубокий вдох, и я, распахнув глаза, вынырнул из состояния боевого транса.

Все еще окружавшие меня болезненные флюиды ластились ко мне, словно голодные кошки, тянулись внутрь меня, обещая подарить невообразимые впечатления, ощущение могущества и превосходства. И я знал, что они не обманывают. Я был готов в любой момент поддаться на их уговоры и при малейшей опасности снова нырнуть в тот красочный мир, где я был настоящим сверхчеловеком.

Цвета вернулись в норму, потеряв насыщенность и четкость, а до слуха донеслись разноголосые стоны и ругань. По моим разогнанным ощущениям, прошло минуты четыре. А на самом же деле, вся разборка заняла не более пятнадцати секунд, из которых я отстрелялся, максимум, за две. Пожалуй, я теперь могу считать самой быстрой рукой на Диком Западе, хе-хе! И я говорю про стрельбу, а не о том, что вы подумали!

— …дор паршивый! С-с-сука! — Донеслось до меня шипение распластанного по земле недавнего оппонента. — Я тебе отвечаю, тебя кончат! Ты, гондон, не знаешь, на кого залупнулся!

Его подельники стонали в три голоса, но в мой адрес предпочитали не отпускать никаких комментариев.

Неспешно, даже вальяжно, я подошел к скорчившемуся на земле бугаю и присел перед ним на корточки, выпуская немного своей Силы, которая поднимает мертвых и заставляет седеть живых. Глядя прямо в глаза испуганно замолкшему громиле, я сделал всего лишь одно короткое предупреждение:

— Если ты еще раз в мою сторону дернешься, то все закончится для тебя гораздо хуже, чем сейчас. Ты понял?

Здоровяк всем своим видом попытался продемонстрировать, что понимания мы достигли в этом вопросе абсолютного. Мелко и часто кивая, он, кажется, даже забывал дышать.

Поднявшись и напоследок окинув взглядом наше небольшое поле боя, я крутанул на пальце травмат и уселся в машину. Хищно заурчал мощный мотор, и, объезжая оставленный посреди дороги «Гелик», я вырулил на шоссе.

Под мерный шорох покрышек, разбрызгивая редкие лужи, я вел Ауди по городским улицам, оставляя позади километр за километром. В это время МКАД был на удивление свободен, поэтому проблем с пробками я не испытывал.

Взяв с пассажирского сиденья банку «Колы», ловко отрыл ее одной рукой и лихо влил себя почти целиком, оставив плескаться на дне только пару-тройку глотков. Ух-х-х! Хорошо пошла! Аж слезу выбило!

После адреналиновой встряски на ринге, а потом еще более мощной на парковке, в голове полностью прояснилось, и я уже наметил кое-какие основные направления для своих дальнейших действий.

Сунув банку в подстаканник, встроенный рядом с коробкой передач, достал беспроводную гарнитуру. Набрав на телефоне номер своего адвоката, принялся ждать ответ.

После четырех гудков на том конце провода раздалось:

— Алло?

— Саныч, здоровеньки булы!

— Хо! Сережа, здоровій бачили! Что, опять от ревнивого отца бежишь, хочешь теперь совета от бывалого выслушать?

— Да, блин, — фыркнул я, — вы что сегодня, сговорились что ли? Будете мне эту историю до конца жизни припоминать?

— А как иначе-то? Конечно будем! Хе-хе. Ладно, Серёж, ты по делу, али просто поболтать?

— По делу, Саныч. У меня тут стычка только что произошла. На парковке четверых с травмата пострелял. Один молотком размахивал, а другой со стволом был, но это не точно. Сделал пять выстрелов, попал в каждого. Уже понял, к чему я клоню?

— Тю, Сережа, обижаешь! Как не понять? Сделаю все красиво, прям конфетка будет! Есть с чем работать?

— А то, как же! Наученный уже. Сегодня же на электронную почту тебе скину вместе со всеми подробностями. Ты уж сделай так, чтоб меня в отделение никто не таскал из-за этого, договорились?

— Конечно, даже не переживай на этот счет! Ведь як говаривает моя бабушка…

— Вторая линия, Саныч, отбой, не могу говорить!

С этими словами я сбросил вызов, не желая слушать очередную порцию болтовни Сан Саныча. Адвокат он, конечно, опытный и талантливый, но вот его любовь к пустословию и скабрезным шуткам — это что-то непостижимое. Ну просто за гранью добра и зла. А уж как начнет про бабушку свою небылицы плести, да еще половину слов украинскими заменит, так и вовсе застрелиться проще, чем его слушать.