Медиум (СИ) - Злобин Михаил - Страница 36

Встречая ее старенький Рендж Ровер в условленном месте на парковке перед торговым центром, с замиранием сердца отметил, что с главврачом в машине сидит какой-то мужчина. Я немного успокоился, когда Надежда Васильевна беспрепятственно вышла из салона, хоть и немного взволнованная. Будь она заложницей, вряд ли ее так просто бы выпустили…

По мере ее приближения, я ощущал, как ее волнение утихает. Она увидела меня, заметила, что все мои конечности находятся в целости и сохранности, отметила естественную позу, нехарактерную для тяжелораненного, даже кровавых луж вокруг меня не наблюдалось.

— Сергей Анатольевич, как я рада вас видеть! Вы не представляете, чего я себе напридумывала, пока ехала! И… кхм… — она окинула взглядом мой прикид, состоящий из легких кроссовок, фиолетовой олимпийки с глубоким капюшоном и штанов защитного цвета, — вам идет спортивный стиль. Раньше я имела удовольствие лицезреть вас исключительно в строгих костюмах.

— Спасибо, Надежда Васильевна, я польщен. — Я не был сейчас расположен разводить политесы. — Но скажите, кто этот человек, что приехал с вами?

— Ах, это… не беспокойтесь! Это наш штатный хирург. Я ему доверяю, как самой себе. Просто я побоялась, что не смогу вам помочь в вашем… вопросе, поэтому пригласила его. У него в прошлом, до того как перешел работать к нам в хоспис, была очень богатая практика по восстановительной хирургии. — Она для пущей убедительности рубанула ладонью по воздуху. — Он точно сумеет вам помочь. Если вы, конечно не возражаете.

Я, в принципе, не возражал. На этой квартире я не планировал больше появляться, так что засветить ее еще и перед этим хирургом для меня не было чем-то критичным.

Получив мое согласие, главврач кивнула и вернулась за своим коллегой. Он вышел из автомобиля, неся в руках небольшой чемоданчик.

Вскоре, буквально через минуту, мы в полном составе уже располагались в моем временном пристанище. Подготовив к предстоящему вмешательству место, я уселся в глубокое кресло и положил обе руки на высокий стол.

Закатав рукава моей спортивной кофты, хирург, имеющий типично чеховскую внешность, осуждающе поцокал языком.

— Зачем же вы так запустили? Ждали, что само зарастет?

— О чем вы? Я получил эти отметины только вчерашним вечером.

Мужчина осуждающе взглянул на меня, а затем обменялся многозначительными взглядами с Надеждой Васильевной.

— Знаете, я здесь только потому что Надежда меня очень просила вам помочь. Я все понимаю, мы незнакомы с вами, и вы не обязаны быть со мной откровенным, но держать меня за дурака не нужно. Я достаточно давно практикую в хирургии, чтобы уметь отличить свежие раны, от недельной давности.

— Недельной давности? — Я ошарашено перевел взгляд на главврача, пытаясь понять, кого она с собой привела, своего коллегу или юмориста. Но в эмоциональном фоне этих людей царила поразительная уверенность, так что подвергать сомнению утверждение врача у меня не было резона.

— А то и больше! На ранах уже успела нарасти толстая короста, а по краям начался небольшой некроз. Уж поверьте мне, я некрэктомию в хосписе делаю чаще других операций, мертвую ткань от живой отличать умею. За одну ночь этого произойти ну никак не могло.

— Кхм… как скажете, — отрицать и что-либо доказывать я не стал, но небольшую неловкость от того, что меня посчитали лжецом все же испытал, — давайте лучше о насущном. Как мне вернуть подвижность пальцев?

— Та-а-ак-с… — хирург стал задумчиво осматривать мои руки, бросив мимолетный взгляд на россыпь небольших шрамов на левом предплечье, отметин от моих экспериментов, но так ничего о них и не спросил, — кистью повращайте. Теперь второй. Угу… понятно… растопырьте пальцы, сожмите кулаки… М-да. Нужно шить, причем, чем скорее, тем лучше. И не здесь, в дореволюционных условиях, а в хорошей клинике. А потом еще наблюдать за процессом восстановления, а при необходимости корректировать.

— Простите, я ни в коей мере не сомневаюсь в вашем профессиональном совете, но вы можете мне помочь сейчас? — Последнее слово я произнес с таким нажимом, что не сумел удержать в узде свою Силу, и ее капля сейчас растворялась в воздухе, вызывая у врачей необъяснимый для них нервоз.

— Хм-м-м… нет, конечно, некоторый минимум я могу сделать здесь и сейчас, — хирург суетливо начал теребить душку очков, не находя причин для внезапно накатившего волнения, — но это не умаляет того факта, что вам необходимо будет получить в дальнейшем высокотехнологичную помощь. В противном случае, я не могу с уверенностью гарантировать, что подвижность вообще восстановится.

— Я вас понял, док, и заранее благодарен за помощь.

Нахмурившись, хирург поправил свои очки, и начал выкладывать на стол разнокалиберные инструменты, бинты, ватные тампоны и прочее добро. Достав упакованные стерильные перчатки, он протянул мне блистер каких-то таблеток.

— Вот, выпейте сразу две. Это самый мощный препарат из ненаркотических средств, по которому не ведется строгого учета. С ним будет не так больно.

— А побочные эффекты? Сонливость, заторможенность и прочие?

— Определенно, все это будет, и не только это. Эффект продлится часов шесть, не больше.

— Тогда я вынужден отказаться.

— Что?! Вы не понимаете, я буду шить и резать по живому, уверяю вас, это не те ощущения, которые можно легко перетерпеть. Это вам не занозу удалить.

— И все же… — в воображении возникли сцены, как я неадекватный от таблеток совершаю какую-нибудь глупость, и меня снова ловят Штырёв со своими прихвостнями, — я не могу рисковать. И уж тем более, у меня нет столько времени, чтобы батониться где-то под воздействием препаратов. Может, есть какое-нибудь местное обезболивающее?

— Есть-то оно есть, но дело в том, что в вашем запущенном случае, я не могу его применять. Вам периодически нужно будет шевелить пальцами, под местной анестезией эффект будет очень смазанный, что неизменно ухудшит качество моей работы.

— Тогда у меня нет выбора.

— Как знаете, мое дело предупредить…

Хирург многозначительным движением пододвинул мне блистер, как бы намекая, что я все равно захочу им воспользоваться, не сейчас, так через десять минут. И началась операция.

Следующие полчаса прошли под громкий скрежет моих зубов и сдавленные ругательства. Врач срезал отмершие ткани, аккуратно сшивал поврежденные сухожилия, срывал наросшую коросту там, где она мешала, делал надрезы, чтобы обеспечить доступ инструментов, вскрывал гнойные нарывы… в общем, работы от, казалось бы, такого плевого повреждения было предостаточно.

Первые минуты он снисходительно посматривал на меня, выражая своим видом всего лишь одну мысль: «Ну что же ты, голубчик, упорствуешь? Скушай таблеточку, полегчает!» Но я оставался непреклонен. Руки мои твердо лежали на столе, не дрожали и даже ни разу не дернулись. Минут пять я даже попытался погрузиться в себя и поймать это чувство боли, как ловлю чужое, но все-таки не продержался долго. Шипение и матершина себе под нос помогали гораздо лучше, чем бесплодные попытки подчинить свои чувства.

Вскоре уже оба врача смотрели на покрытого испариной меня с плохо скрываемым удивлением и даже каким-то уважением.

Но всему приходит конец, закончилось и это. С нескрываемым облегчением я наблюдал за тем, как хирург бинтует мои руки, давая советы и наставления.

Сзади ко мне подошла Надежда Васильевна и тронула меня за плечо.

— Сергей, вы очень хорошо держались. — Она тепло мне улыбнулась, окатив легким беспокойством.

— Спасибо, Надежда Васильевна, старался.

— Мы, пожалуй, поедем. Рада, что смогли вам помочь. И, Сергей, что бы ни происходило в вашей жизни, я искренне желаю вам все преодолеть. До свидания!

Поблагодарив за оказанную помощь, я распрощался с врачами, а еще через четверть часа и сам покинул квартиру. Здесь я уже больше не планировал появляться. И вовсе не потому, что не доверял Надежде, а просто из осторожности.

Сидя за рулем бюджетного и неприхотливого Рено, я рулил к своему следующему убежищу, параллельно размышляя и планируя свои дальнейшие шаги. Выстраивая в голове наметки плана, я снова воскресил в памяти слова так и оставшегося для меня безымянным хирурга. Как же так, квалифицированный профессионал спутал вчерашнее повреждение с недельным? Или все-таки не спутал? О чем это мне говорит? Может ли быть такое, что выброс темной энергии от умерщвлённого мной не самым гуманным способом Вагона возымел на меня такой эффект? Или Сила всегда оказывает такое воздействие на мой организм, просто раньше не было особого повода, чтоб я заметил? Вроде заживало на мне все всегда быстро, как на собаке. Особенность организма или побочный эффект дара?